***

Сайм не подводит и уже к следующему полудню привозит не три, а целых четыре мешка мха.

— Четвёртый в подарок, красотка, — весело подмигивает, когда я протягиваю ему деньги.

Снаружи тянет морозным воздухом, и я незаметно ёжусь от холода, несмотря на накинутый на мои плечи плед.

— Помочь донести-куда? — едва не засовывает любопытный нос в приоткрытый проём массивных дверей.

— Нет-нет, оставь всё у входа!

Наблюдаю, как Сайм на пару со своим молчаливым братом быстро перетаскивают всё содержимое телеги к стене.

— Лелька, у нас танцы в деревне будут, когда праздники начнутся, — говорит, закончив разгружать провизию и вытирая слегка взмокший лоб тыльной стороной ладони. — Хочешь со мной пойти?

Неужто сплетни обо мне не успели дойти до их деревни? Или староста моей деревни приказал гостям несостоявшегося венчания держать язык за зубами?

— Спасибо, Сайм, но я вынуждена отказаться, — вежливо улыбаюсь.

Когда они уезжают, Кейн выходит из тени каменной ниши, хмыкает и опускает арбалет, которым он целился в приоткрытый проём.

Какое-то время он провожает удаляющуюся телегу мрачным взглядом, затем… затем дверь захлопывается, а я как-то неожиданно оказываюсь зажатой между холодной каменной стеной и его телом.

Кейн сжимает мою шею сзади, удерживая так, чтобы ему было удобно, и впивается в мои губы.

Жадно. Обжигающе. Остро.

Воруя остатки дыхания.

— Ты же понимаешь, что ты моя?

ПС: извините, реабилитуруюсь двумя главами 💜

Таэллия

Потемневший взгляд Кейна пробирается мне под кожу. Он не спрашивает. Он утверждает. И я ещё не знаю, как отнестись к его словам.

Хорошо это для меня или плохо?

И чем это всё может кончиться?

Мне страшно думать о том, что однажды его поцелуи будут принадлежать другой.

— Можно спросить, зачем тебе этот мох? — его голос смягчается и вырывает меня из тревожных мыслей. — Только не говори, что это для Ойта.

Достаю из кармана светящийся шарик и показываю Кейну.

— Это сделал Моран. Он говорит, что не помнит точно, как у него это получилось, но он использовал для этого древосвет. Надеюсь, ему удастся повторить этот фокус, потому что мне нужно как можно больше таких вещиц.

— Для чего? — Кейн забирает шарик с моей ладони и подносит ближе к глазам. Всматривается. — Моран показывал мне это, но света от него меньше, чем от угасающего уголька. Что в нём проку?

— И всё же он светится. И Моран говорит, что будет светиться очень и очень долго.

— И? — Кейн вздёргивает бровь.

— Это красиво, — пожимаю плечами.

— И всё?

— И всё. Разве этого мало?

Кейн смотрит на меня с недоверием, но всё же берёт за руку и ведёт к Морану. Он сам объясняет старику, что нужно срочно найти рецепт изготовления “светящихся горошин” и Моран клятвенно заверяет, что займётся этим прямо сейчас. Он даже не спрашивает зачем это лорду.

А уже к вечеру довольный собой Моран показывает результаты своих экспериментов, предъявляя лорду целую дюжину светящихся шариков разного размера: самый большой — с грецкий орех, а самый маленький — действительно напоминает горошину.

Я рассматриваю шарики. Кейн с любопытством и сомнением рассматривает меня. Моран смотрит на это всё, задумчиво поглаживая бороду.

— Скажите, Моран, если бы вы захотели этот шар превратить в бусину, проделав в нём маленькое сквозное отверстие, то как было бы лучше это сделать?

— Надо подумать, — он перестаёт поглаживать бороду, берёт самый большой шарик и вертит его в руках.

— А горячей иглой получится проплавить в нём отверстие? — смотрю на старика с надеждой.

— Вполне. Нужно попробовать, — неуверенно пожимает плечами.

Приношу из своей комнаты самую длинную иглу.

— Давай я сам, — Кейн отбирает иглу.

Он выбирает из корзины возле камина щепу с расщелиной, в которую плотно вгоняет иглу тупым концом.

Получается нечто наподобие шила, которое он подносит к пламени свечи. Когда игла накаляется, он осторожно насаживает на иглу бусину, легко проплавляя её насквозь.

— Так? — показывает мне результат.

— Чуть подшлифовать край отверстия и будет идеально!

Надеваю несколько готовых бусин на тройную шелковую нить, фиксируя шарики узелками на некотором расстоянии друг от друга, и демонстрирую получившуюся гирлянду.

Вуаля!

— Это… бусы? — Кейн задумчиво трёт подбородок.

Хм, а бусы — это тоже идея.

— Не совсем. Это гирлянда, — подношу её к самой неосвещенной части комнаты и закрепляю, на висящем над комодом старинном щите. — Разве это не чудесно?

Моран и Кейн переглядываются.

— Кхм… ну это довольно необычно, — Кейн.

— Я думаю, в столице многие бы не отказались украсить свои дома подобными гирляндами к празднику. Я права?

Кейн вздёргивает бровь, задумчиво рассматривая наше совместное творение.

Гирлянда рождает внутреннее ощущения уюта и ностальгии, напоминая о долгих зимних вечерах, бабушке и чае с горячими пирогами. Возможно, я не права, но если гирлянды приобрели такую популярность в моём родном мире, то почему бы им не украсить и этот мир?

Праздники будут длиться целый месяц и, если я правильно всё рассчитала, то многие аристократы будут не прочь расстаться с несколькими золотыми монетами ради новомодной и необычной игрушки.

— Моран, благодарю за старания. Тебе нужно ещё что-то кроме древосвета?

— Спасибо, господин, всё остальное у меня в избытке.

— Тогда иди отдыхать, а с утра займёшься этими шариками для Таэллии.

Моран коротко кланяется и уходит, явно довольный собой.

— Ты умница, Тайли, — его слова растекаются теплом в моём животе. — Полагаю, это можно было бы продать за золото?

— Это редкость. Уникальная вещь. Если держать рецепт производства в секрете, то вы сможете устанавливать на них любую цену. Пожалуй, дорогие гирлянды вызовут даже больше интереса у аристократов, чем если бы они были доступными. Это станет чем-то вроде показателя их статусности.

— И вот опять, Тайли.

— Что?

— Ты рассуждаешь о том, о чём не можешь иметь никакого представления. Но рассуждаешь правильно. Здраво. Будто видишь ситуацию насквозь.

— Это…

— Всего лишь твои догадки? — заканчивает за меня фразу, скептично хмыкая.

Чувствую, как горят мои скулы, и отвожу взгляд. Кейн слишком внимателен.

Пока решаю, что ответить, слышится тихое царапанье, и Кейн подходит к двери, впуская в комнаты большое лохматое чудовище.

— Тень. Ты задержался, — осуждающе цыкает.

Волкособ ступает, слегка прихрамывая и виновато понурив голову. Кейн тут же опускается на колени, чтобы осмотреть его лапу.

— Тебе повезло, друг, ещё немного и стрела попала бы в кость. А так придётся всего лишь немного отлежаться.

Только сейчас незаметно выдыхаю, чувствуя облегчение. С тех пор, как Тень убежал в лес, я волновалась, что бы там Кейн ни говорил о его способностях.

— Спасибо, что помог нам выбраться из-под обстрела, дружище, — тихо произносит лорд, обрабатывая рану на массивной лапе.

Тень скулит жалобным басом, а затем начинает недовольно порыкивать.

— Я бы тоже посворачивал им шеи, но мы должны быть осторожны, — Кейн заканчивает перевязку и ласково треплет мохнатый загривок, отчего волкособ задирает морду, вываливая из клыкастой пасти огромный язык.

— Кейн, чтобы выгодно продать гирлянды и нанять охрану, нужно отправиться в столицу. Верно?

Кивает.

— А как мы выберемся из замка, если за входами следят наёмники?

— Ты говоришь “мы” так, будто не побоялась бы выбраться наружу, — в его глазах растекается медовое тепло.

— Почему нет? Главное, избежать арбалетных стрел. Может, попробовать ночью?

Он подходит к окну, которое выходит в сторону лесной опушки, и выражение его лица заметно мрачнеет. Любопытство подталкивает меня тоже подойти и осторожно выглянуть из-за спины Кейна.