У Руниты на этот счет было своё собственное мнение и она, погладив посудную горку по её полупрозрачному резному боку, решительно мне возразила:
– Нет, милый, ты не прав. Мне очень нравится то, что кресло такое вежливое и предупредительное, а посудная горка знает всё об этой гостиной и готово рассказать мне о том, как встречал в ней своих гостей император Зорквид. Мне здесь очень понравилось, Верди.
И кресло, и посудная горка тотчас восторженно залопотали, хотя в их куриных мозгах соображения было не больше, чем в наручном микрокомпьютере, ведь это были даже не роботы, а мебель с элементами искусственного интеллекта. Я встал на подножка позади кресла и оно потащило нас дальше, в цветочную гостиную, в которой вся мебель имела вид огромных цветов и тоже была говорящей. Только через полчаса, осмотрев ещё восемь здоровенных комнат, в том числе кухню с громадным кулинарным комбайном и ванную с летающим бассейном, мы вошли в ратан, главный зал Общего помещения типичного варкенского жилища, то место, где у нас, варкенцев, было принято встречать гостей прежде, чем предложить им пройти на Женскую или Мужскую половину дома.
Мужскую половину своей варкенской каюты я показывать Руните не стал, а время ввести её на Женскую половину, ещё не настало. Сначала я должен был объяснить своей невесте что, да, как, а уже потом передавать ей бразды правления своим домом. Именно для этого я и привел её в зал-ратан, который был обставлен мною в типично варкенском стиле, принятом в моём клане. В большом зале, стены которого были обтянуты серебристо-бежевым шелком-фуагре, вся мебель была изготовлена мною вручную из темно-коричневой, с золотистыми прожилками, древесины горного каменного кедра и лимонно-золотистой, узорчатой древесины каштана, чёрного лакового дерева и ледового кипариса сочного, янтарного цвета.
Когда я клал перед собой на верстак брусок дерева, полученного мной с Варкена, я не ставил перед собой задачи поразить кого-либо своей безудержной фантазией, наоборот, мне хотелось только одного, скрупулёзно повторить математически точные формы древнего, классического трехногого табурета-креана, кресла-рало или дивана-раломан. Когда я был ещё юношей и был жив мой отец Даймонд Мерк, мы тоже мастерили с ним мебель, словно заправские краснодеревщики, только без всяких пил, рубанков и стамесок, пользуясь одной только сенситивной Силой, но ту мебель, которая стояла в моём ратане, мне пришлось изготавливать вручную, тщательно подгоняя каждую деталь и склеивая деревянные заготовки особым клеем так, как это делали мастера в глубокой древности.
Может быть именно поэтому те несколько комнат в моей варкенской каюте, интерьеры и мебель которых я изготовил собственноручно, были мне так дороги. Кресло, подлетев к резным дверям ратана, собранным из двух с лишним тысяч фигурных, инкрустированных серебром и золотом, брусочков, встало, как вкопанное. Оно подчинялось моему строжайшему приказу никогда не переступать порога некоторых комнат. Рунита недовольно поёрзала на нём, но оно не только не пошевелилось, но даже не ответило на её вопрос, в чём дело. Чтобы она не гадала о том, с чем связана эта внезапная остановка, я подал ей руку и сказал вполголоса:
– Рунни, любимая, пойдем со мной. За этими дверями ты увидишь уголок настоящего Варкена. Так называется мир, в котором я родился и вырос, и который был вынужден покинуть в то время, когда был примерно твоего возраста. В моём ратане нет мебели галактов, зато ты сможешь увидеть то, что руки у старины Дорси прилажены к телу как надо, ведь всю мебель в этой и ещё нескольких комнатах, я сделал сам.
Рунита быстро вскочила с летающего кресла, схватила меня за руку и потащила к дверям. Я распахнул их и она восторженно ахнула. Моей невесте очень понравилась простота и ясность варкенского дизайна, его изысканная утончённость и законченность линий. Она вошла внутрь ратана, прижала руки к щекам и остановилась, молча глядя на большой квадратный штандарт, висящей на противоположной стене за просторным буаном. Он был пошит из фиолетового, искрящегося байланга, ткани похожей на бархат. Это был варкенархор, самый обычный клановый штандарт, на котором, посередине, был вышит серебряными нитями различных оттенков, от сверкающего полированным серебром до синевато-черного, парящий скальный сокол-чар, тотем моего клана.
Справа от сокола-чара были вышиты золотом двадцать семь больших иероглифов, а слева триста девять малых, – символическая история моего клана, описывающая восемьдесят четыре тысячи шестьсот сорок пять лет его жизни. Не знаю почему, но Рунита смотрела на сокола-чара, как завороженная и только тогда, когда я обнял её за талию, сдвинулась с места и спустилась в буан, просторное квадратное углубление в полу, служившее для того, чтобы хозяева могли усадить за стол гостей своего хольда и побеседовать с ними. В тот момент стол не был поднят из-под пола и я просто усадил свою невесту на раломан, покрытый мохнатым, зеленовато-бурым, толстым и упругим ковриком варкенского живого мха, прямо напротив большого экрана супервизио, замаскированного под панно из солопласта. Ну, а поскольку темпоральный барьер являлся непреодолимой преградой для суперволн, то мне пришлось пустить видеозапись, чтобы показать Руните то, что за его пределами существует огромная галактика, а в ней есть звёздная система Трёх Лордов и мой Варкен.
Этот обзорный видеофильм подготовила для меня Бэкси и смонтировала его так, что поначалу шли кадры, показывающие общий план галактики, но её диск не очень-то впечатлил Руниту и она, почему-то, продолжала смотреть на варкенархор почти не отрываясь и перевела свой взгляд на трехмерный экран только тогда, когда я сказал ей:
– Рунита, так выглядит наш общий мир, – Обитаемая Галактика Человечества, если на неё смотреть с огромного расстояния, а сейчас ты увидишь ту планету, на которой я родился, мой ледяной Варкен и мою родину, остров Большой Антал, на котором моему клану принадлежит его большая половина, – Горный Антал. Увы, но мне не суждено когда-либо привезти тебя в этот прекрасный и величественный мир льда, островов, вулканов и круглых городов за высокими стенами.
Трёхмерная картинка на экране дрогнула и мы, словно бы полетели вперёд. Я присел на деревянный, полированный пол, собранный из фигурных дощечек, и, стараясь не касаться рукой коврика варкенского живого мха, положил руку на колени Руниты. Варкенский живой мох это самый удивительный обитатель Варкена после Серебряной Туники, – сухопутный моллюск-телепат с мягкой и гибкой мохнатой раковиной, который способен чувствовать малейшие перемены в настроении человека и показывать это всем. Как только моя возлюбленная села на небольшой, двухместный раломан лакового дерева с низкой спинкой, он моментально выбросил из себя тысячи своих цветов-глазков на тонких и упругих стебельках светло-зеленого цвета. Его цветочки тотчас загорелись спокойным, небесно-голубым цветом, что прямо говорило мне о той безмятежной радости и покое, которые заполнили душу Руниты в этот, ответственный для меня, момент. Имея под рукой такой детектор настроения, легко разговаривать о делах.
Звёзды на экране перестали мельтешить и все ушли за его край, освободив места для компьютерной модели звездной системы, состоящей всего из трёх звезд, – Трёх Лордов, двух планет, – ослепительно-белого Варкена, испещренного синевато-зелеными пятнышками островов, оранжевого, в багрово-коричневатых разводах, безжизненного Ракона и небольшого естественного спутника Варкена, имеющего такое смешное для всех галактов название, – Ясли. Памятуя о том, что галанцы давно уже, аж ещё со времён Арлана Великого, привыкли к тому, что Галан не плоский, а круглый, я нацелился лазерной указкой на Варкен и негромким голосом сказал:
– Рунни, это звёздная система Трёх Лордов. Мой мир, Варкен, освещают три небесных светила, – Красный Лорд, огромная звезда, которая в пятьсот раз больше Обелайра, вокруг которого вращается по вытянутой орбите Голубой Лорд. Это тоже очень большая и горячая звезда, которая в сто восемьдесят раз больше Обелайра. Она заливает окружающее пространство ослепительным голубым светом. Вокруг Голубого Лорда вращается по круговой орбите Золотой Лорд или, как мы ещё его называем, Повелитель. Вокруг Золотого Лорда по очень вытянутой орбите вращаются две планеты, – Варкен, который почти в два с половиной раза больше Галана и Ракон размером чуть поменьше Галана, который чаще зовётся у нас Бешеным Раконом, такая уж это кошмарная планета. Ну, а это Ясли, маленький каменный планетоид, самое спокойное место во всей нашей звёздной системе. Все остальные планеты были безжалостно разорваны Тремя Лордами ещё в незапамятные времена, тогда, когда на Варкене не было людей. Мой Варкен это самая удивительная планета во всей галактике. Хотя она и огромная, её масса лишь ненамного больше, чем у Галана, так как в недрах нашей планеты очень мало тяжелых металлов. Зато её недра раскалены так, что о-го-го. Поэтому на моей планете очень много вулканов. На каждом острове их штук по пять, а то и десять, а на таком здоровенном острове, как наш Большой Антал, их и вовсе почти четыреста штук и все действующие. А ещё Варкен очень холодная планета. Год у нас длится почти столько же, сколько и на Галане, но вот лето у нас очень короткое, всего пять месяцев, а всё остальное время стоит зима и морозы, порой, доходят до девяносто градусов, но, слава Вечным Льдам Варкена, не везде. Морей и океанов в вашем понимании у нас нет и все острова разделены ледяным крошевом. Это что-то вроде очень тонкой ледяной крупы, которая ведёт себя то как вода, то как зыбучие пески, в которых запросто можно утонуть, а то оно и вовсе вытворяет удивительные вещи. Так что наши моря это очень опасное место.
