Рунита приняла из моих рук заколку-архо и воскликнула:
– Муж мой, пусть каждая косичка, сплетённая мной из твоих волос, увеличит твою Силу, твою любовь ко мне и славу великого клана Мерков Антальских! Аймо!.
Фактически на этом была окончена первая фаза церемонии архоматейда. Моей жене осталось сделать только одно, преодолевая холод, ветер и неудобства, создаваемые золотым кимоном, заплести мои волосы во множество косичек. Я встал, повернулся лицом к Микки, который временно прекратил бить в барабан и подмигнул ему. Он ответил мне лёгким кивком и широкой улыбкой. Снова опустившись на колени, я сел на лёд скрестив под собой ноги и мысленно коснулся огромной ледяной глыбы, охватив её своим сверхзрением и послав телекинетический импульс к тому месту, где она ещё соединялась с ледником не смотря на глубокие трещины. Тотчас раздался громкий хруст и льдина качнулась, готовая сорваться в океан Талейн, чего я никак не должен был допустить.
Мысленно погладив льдину, словно живое существо, я заставил её остановиться и быстро успокоил качку. Сделать это мне удалось без какого-то особого усилия. Силы у меня уже были не те, что прежде и я просто слегка приподнял льдину в воздух. Мне показалось, что так оно будет надёжнее. Рунита, тем временем, тоже опустилась на колени и встала за моей спиной. Я всем телом чувствовал, как от золотого кимона исходит тёплая волна. Моя жена, явно, не собиралась мёрзнуть на этом пронизывающем ветру, а потому кимон работал, словно электрическая грелка.
Микки снова улыбнулся, но теперь уже не мне, а Руните и она, по всей видимости, подала ему какой-то знак, отчего он часто-часто закивал головой. До этой минуты наш годойон бил в барабан так, словно он отбывал повинность. Впрочем, иного быть и не могло, ведь он действовал согласно строгой инструкции брачной церемонии, в которой всё расписано буквально до каждого жеста и слова. Теперь уже ничто не связывало его рук и он мог устроить для нас маленькое представление. Барабан-годо, хоть маленький, размером с литровую банку из-под пива, хоть самый большой, который мог иметь в диаметре до двадцати метров, имеет форму граненого, сильно вытянутого шестигранного купола. К его шестигранной металлической обечайке, охватывающей корпус изготовленный из музыкального кедра, обладающего дивными резонансными свойствами, прикреплены два больших серебряных кольца, в которые спокойно пройдёт рука взрослого мужчины. Ещё одно кольцо прикреплено к острому концу резонатора годо.
Играть на барабане можно тремя способами: держа его под мышкой, если это малый барабан; повесив на плечо на широком ремне, если барабан-годо имеет средний размер; или установив на подставку из трёх шестов, ну это в том случае, если ты имеешь дело с большим барабаном. Мой синий годо работы мастера Золдера, был вообще-то непонятно каким. Для большого годо он был маловат, хотя и имел в диаметре один метр семьдесят сантиметров. Для среднего же размера он был слишком велик, что ни говори, а длина его резонатора была два с половиной метра. Играть на нём можно было только либо держа его на ремне, либо ставя на стракану. Микки решил играть именно так, поставив синий годо на шесты, что давало ему известную свободу действий.
У нас на Варкене искусству игры на барабане-годо учатся десятилетиями и хороший годойон котируется куда выше опытного ягана. К тому же игра на годо это привилегия круда, а эти заносчивые типы фиг расскажут кому-либо о своих цеховых секретах. Хотя об искусстве годойонари написано сотни книг и существует множество аудио и видеозаписей, научиться играть на годо по самоучителю крайне сложно. Я занимаюсь этим вот уже добрых двести лет и не могу сказать о себе, что стал вполне приличным годойоном. Не знаю как сделал это мой друг Микки, но он сделал это и уже по тому, как он стал танцевать вокруг синего годо и бить по нему барабанными палочками-ойтонами, выточенными из морской кости, я мог смело сказать, что он настоящий мастер этого дела. Великие Льды Варкена, что он начал вытворять! Перепрыгнуть через годо, верхняя грань которого находилась на высоте четырёх метров и при этом в пируэте выбить бешеную дробь, для него было парой пустяков. Мембрана моего любимого годо просто пела от восторга, встречаясь с ойтонами.
Наслаждаясь звуками барабана-годо и подбадривая нашего годойона громкими возгласами, Рунита первым делом расчесала мои волосы, стянула их на затылке и скрепила гребнями, замкнув их кольцом. Потом она быстро подрезала концы волос ножницами и сожгла излишки в бешено пляшущем на сильном ветру пламени светильников. Затем она воткнула в мои туго стянутые волосы длинную спицу, чтобы отбрасывать на них косички, надела на пальцы специальные крючочки и принялась за работу. Микки играл в сумасшедшем темпе и его ловкое, мускулистое тело металось ничуть не менее резко, чем языки пламени в светильниках. Первую косичку моя жена заплела мне в считанные секунды и отбросила её вперёд, мне на лицо, сильным и резким движением, отчего она чувствительно стеганула меня по носу, а затем медленно сползла на спицу.
Я тут же почувствовал, как мощный импульс энергии пронзил меня от крестца до самого мозжечка и по всему моему телу разлилась какая-то благодатная истома. Это было, воистину, восхитительное ощущение, которое я ни с чем не мог сравнить. Отдалённо оно напомнило мне то ощущение, которое я однажды уже испытал в Равеле, в тот день, когда Рунита заплела мои космы в три толстые косы. Моя жена заплетала мне волосы примерно в том же темпе, что лупил в барабан Микки, а он делал это со скорострельностью хорошего галанского пулемёта. Косички хлестали меня по лицу примерно через каждые шесть секунд и каждый раз меня пробивало от крестца и до затылком разрядом неведомой энергии. Только теперь я понял то, почему во время архоматейда вокруг новобрачных собираются такие огромные толпы народа. Видимо, всем остальным архо и трао тоже перепадало от щедрот нашей небесной повелительницы Матидейнахш.
Когда Рунита спускалась по эскалатору на льдину, у меня всё внутри так и сжалось от боли. Я очень боялся того, что моя нежная галанская девочка, этот цветок тропиков, замёрзнет на этом ледяном, пронизывающем ветру. Ага, как же! Уже через каких-то пять минут лёд вокруг нас подтаял и от большой лужи стал подниматься пар. Ветер, почему-то, утих. Скорее всего Рунита просто воздвигла вокруг нашей льдины псевдосиловой барьер и в этой огромной полусфере, в которую поместилась даже "Молния", температура стала быстро подниматься. Вскоре она достигла примерно двадцати восьми градусов выше нуля и лёд стал быстро таять. Через полчаса я уже сидел в луже чуть ли не по пояс, а над нами клубилось целое облако пара, в котором звуки барабана-годо сделались какими-то таинственными и загадочными. Когда примерно через три четверти часа последняя косичка была заплетена, я громко крикнул:
– Бэкси, родная, зажги прожектора! Ничего не видно!
– И подай мне платформу-антиграв! – Истошно завопил Микки – Я ни за что на свете не спущусь с помоста в эту лужу! Мне не хватало только поскользнуться и утопить синий годо.
Помахав своем у другу рукой, я крикнул:
– Правильно, Микки, ведь это теперь твой годо! Сними с него мембрану и я доверху наполню его драгоценными камнями за то, что ты так здорово играл на нём для нас.
Я встал на ноги и повернулся к Руните. Её лицо было мокрым, розовым от пара и очень довольным. Широко улыбаясь мне, она радостно воскликнула:
– Всё, Веридор Мерк, я закончила свою работу. Как я и обещала Великой Матери Льдов, я заплела твои длинные космы в тысячу косичек, но желаний у меня будет куда больше. К тому же учти, Веридор Мерк, одно моё желание тебе придётся исполнять не одну тысячу раз. В твои волосы я вплела тонкие нити, свитые из платины и белого шелка, а концы косичек украсила серебряными шариками, так что у тебя будет самая музыкальная причёска-архо, любимый.
Рунита попыталась встать и выпрямиться, но у неё ничего не получилось. Её золотой кимон, будто заклинило. Протянув к ней руки, я помог ей подняться и раскрыл кимон словно золотую раковину, достав из неё розовую, смеющуюся жемчужину. Я боялся, что моя жена превратится в ледышку на этом холоде, а она выбралась из своего кимона горячая и распаренная. Шагнув к ней, я прижался к её лицу, к мокрому, горячему телу и беззвучно заплакал от счастья. По моему лицу текли слёзы, но их в этом пару можно было принять за струйки горячей воды. Стоя в тёплой воде, я поднял Руниту на руки и понёс её к траппу, где нас ждала Бэкси. Когда эскалатор стал поднимать нас вверх, она спросила меня:
