Но самым удивительным было вовсе не то, что они прятались от нас за ширмой, а то, как они это делали. Оба этих причудливо одетых галанца парили в воздухе примерно на высоте метра от пола! Они были левитаторами! Все мои прежние представления о Галане рухнули в одну секунду. Теперь я нашел самое достоверное подтверждение того, что на этой планете рождались сенсетивы и сенсетивы эти не только вычислили нас, галактов, но и вознамерились изловить парочку, видимо, для того, чтобы припереть к стенке и чего-то от нас добиться. Чего именно, мне было всё равно, я и без этого балагана был готов рассказать им о чём угодно, хоть о том, какого цвета исподнее бельё у Марка Лебиуса, президента Терилакса.
Первым моим побуждением было взять и выволочь их обоих из-за ширмы и всыпать им по первое число, но из чистого любопытства я не стал этого делать. Ну, а кроме того мне нужно было как-то отплатить им за то, что они вынудили меня, варкенца, опытного сенсетив-коммандос, самому влезть в их наиглупейшую ловушку и, тем самым, показать своему стажеру себя в невыгодном свете. Ещё мне хотелось крепко выругаться, но вместо этого я просто дико захохотал, да, так громко, что двое этих дядек взлетели чуть ли не под самый потолок. Видимо, в моем смехе, явно, звучали истерические нотки, раз Нейзер, посмотрев на меня удивлённо, с немалой тревогой в голосе спросил меня на галикири:
– Эй, Веридор, у вас, часом, не сорвало резьбу?
Мой смех как ножом обрезало и я спокойным голосом ответил этому несносному грубияну:
– Нет, всё в порядке.
Зато тут уже Нейзер немедленно взвился на дыбы, ничуть не хуже своего Страйкера и заорал:
– Так какого дьявола, вы, мать вашу перемать, заржали, словно жеребец при виде текущей кобылы? Вам что, больше делать нечего, чем ржать ни с того, ни с сего, словно вы сержант, услышавший анекдот из уст генерала?
Рунита тотчас встрепенулась и, возмущённая такими непочтительными словами, да, ещё и намеками в них содержащимися, стала извиваться в своих оковах. Но, не в силах вырваться, она грозно зарычала и обрушилась на Нейзера с руганью, громко закричав дрожащим от возмущения голосом:
– Ах, ты, засранец! Кобель похотливый! Да, я тебе за такие слова яйца оторву, говнюк поганый!
Меня позабавила ярость моей женушки и я расплылся в довольной улыбке, подбадривая её, мол так и надо реагировать на такие вещи. Нейзеру же было совсем не до смеха. Он заёрзал в своём кресле и стал боязливо озираться. Это стеклянное убежище уже не казалось ему таким прочным и надёжным, как прежде. В конечном итоге он что-то жалобно заскулил, но Рунита уже разошлась, а потому решила врезать моему ученику так, чтобы ему впредь было не повадно высказывать в мой адрес такие претензии. Эта юная особа умолкла, но приготовилась выдать залп такой несусветной матерщины, что мне стало не по себе и я поторопился угомонить свою жену, так как прочитал в её сознании такое, чего не каждый день услышишь и от боцмана Гонзера, когда тот не в духе.
Фраза, которая грозилась сорваться с её бойкого язычка, была очень сложно сконструирована из отборнейшего галанского мата, была наполнена весьма нелицеприятными метафорами и снабжена сочными рефренами, ну, и была, к тому же посвящена жизни сопляка-новобранца на борту корабля, перевозящего скакунов, а потому касалась интимных отношений оного с якорем, грот-мачтой, уключиной капитанского ялика и самой старой, облезлой кобылой, а также живописала кулинарные пристрастия кируфских горцев. Хмыкнув, я подумал о том, что при первой же встрече с Ягги Гонзером мне нужно будет посоветовать ему купить себе очки и внимательно смотреть по сторонам прежде, чем открывать рот.
Ну, а чтобы эта словесная фиоритура не вылетела из очаровательных уст моей жены, я поторопился замкнуть их крепким поцелуем. Поскольку мы все были скованы толстыми стальными обручами, да, ещё и помещены в стеклянные банки, словно заспиртованные лягушки в кабинете биологии какой-либо из школ Ладиска, а я пока что не собирался показывать двум галанским дядькам всех своих сенсетивных способностей, то это был теле и пирокинетический поцелуй, сопровождённый появлением ещё одного Веридора Мерка, но на этот раз не материального, а эфемерного, сотканного из пара и холодной пирокинетической плазмы. Мой фантом мгновенно приблизился к Руните и приник к её губам так же страстно и жадно, словно это был наш первый поцелуй.
Телепатия, теле и пирокинез способны предоставить сенсетиву колоссальные возможности для секса, а секс действует на женщин так успокаивающе. Если, конечно, в совершенстве владеешь всем этим. Глаза Руниты медленно закрылись, но она всё ещё хотела что-то сказать Нейзеру, но я сделал свой поцелуй ещё более страстным и передал ей не телепатемму, нет, она просто не могла её принять в то время, а мощное телепатическое воздействие на сознание и память. Этим я мигом оживил в ней все воспоминания, связанные с нашей любовью и тем, что мы делали ночью на синем ложе. Вот тут-то и произошло нечто совершенно невообразимое, я получил от своей жены самую настоящую телепатемму, страстное любовное послание, которым она громко просияла следующие слова:
– Дор, любимый, я люблю тебя! Я хочу тебя, Дор!
Это был настоящий телепатический крик, от которого Нейзера, словно ударило током, и он весь напрягся. Не помня себя от восторга и радости, я тотчас покрыл всё её тело горячими поцелуями, от чего оно конвульсивно содрогнулось и выплеснуло из себя волну вожделения. Тело Руниты напряглось так сильно, что стальные оковы чуть было не лопнули и тогда я послал её ещё один телепатический импульс, показывающий слияние наших тел, который её мозг, каким-то уже совершенно фантастическим образом, сумел принять. Моя возлюбленная и раньше не страдала анаргазмией, но то, что она испытала в этот момент, без сомнения было вершиной её любовного наслаждения. Возможно, тому послужило это мрачное узилище и ей просто хотелось освободиться от всех своих страхов и ужасов.
Два левитатора за ширмой снова подскочили до потолка и я мстительно позволил своей возлюбленной издать громкий и протяжный крик сладострастия. Да, и без этого сознание Руниты излучало такой мощный телепатический поток любви, страсти и желания, что у этих типов едва не загорелись их маскарадные длинные балахоны. Нейзер тоже был удивлён этим до предела. Растерянно хлопая глазами, он с робкой улыбкой переводил взгляд с меня на Руниту и обратно. Похоже, что как и я он тоже понял в эти мгновения самое главное, моя жена была латентным сенсетивом. Разумеется, это вовсе не говорило о том, что она может стать практикующим сенсетивом, но, по законам Варкена, она была сенсетивом и это сразу настроило меня на мажорный лад.
Чтобы у Нейзера не возникло желания высказаться на эту тему, я просвистал ему короткую трель на языке "Одиноких птиц Кайтана", – "Молчать!" и выразительным взглядом предупредил его о возможных последствиях. Рунита же вовсе не была ни смущена, ни огорчена этим событием. Она послала мне взгляд, исполненный любви и нежности, а затем как-то очень протяжно и страстно воскликнула, вкладывая всего в три слова огромное количество обожания и восторга:
– Д-о-о-р, любовь моя…
Нейзер тут же поспешил извиниться за свои слова, но почему-то перед Рунитой, а не передо мной. Сначала она взглянула на его жалобную, хитрую физиономия с подозрением, а потом не выдержала, прыснула от смеха и после этого громко расхохоталась. Нейзер тоже залился диким хохотом, а потом не выдержал уже и я сам. Минут пять мы хохотали, словно безумные и непременно свалились бы от хохота на пол, если бы не наши оковы. Маги-левитаторы всё это время терпеливо ждали того момента, когда мы угомонимся, за своей ширмой и корчили злобные рожи, а я, по-прежнему, не ощущал их присутствия телепатически.
Видимо, за те два с лишним столетия, что мне не доводилось пользоваться своими сенситивными способностями, я изрядно отупел и поначалу мне было непонятно, почему я не могу уловить альфа-ритма их мозга, чего в принципе не могло быть, если они, конечно, не андроиды. К разгадке меня подтолкнули те уроки, что когда-то мне дал мой учитель, наставник и самый лучший друг Папаша Рендлю, – Железный Рен Калвиш, самый лучший солдат-наемник в галактике. Похоже, что эти дядьки применили самый хитроумный трюк, – телепатическую поляризацию, которая, как бы делала их мозг и мысли невидимыми и неосязаемыми.
