Со смертью сидим мы рядом,

То о том говорим, то о сём.

Сыта винтовка зарядом,

Согретым на сердце моём.

А выстрел так царственно точен,

Ложится он прямо в висок,

Не был ни разу просрочен

Мой смерти кровавый оброк.

И с жизнью сидим мы рядом,

То вражду, то войну кляня,

А кто-то — прицельным взглядом —

Уж ловит для смерти меня.

Но выстрел мой был скорее,

Пришёлся он точно в прицел.

Разбит, тёплой кровью алеет, —

Хозяин на миг не успел.

Такая моя работа —

Для смерти оброк собирать,

Такая моя забота —

Всю жизнь себя проклинать.

Мало ли что было?

Главное — что будет.

Прошлое уплыло,

Нас оно забудет.

Будущее — вспомнит,

В даль свою поманит.

Может быть, поможет,

Может быть, обманет.

Ждать его — напрасно,

Прятаться нелепо.

С ним играть опасно,

Будущее слепо.

Будущее лепят,

Мнут, как комья глины,

В будущем рисует

Всяк свои картины.

Как его напишешь,

Так оно и будет:

Ведь само себя-то

Счастье не насудит.

Свобода одиночества чарует

И манит обещаньем новых встреч.

Не тронет мысли, сердце не взволнует

Былой любви приевшаяся речь.

Изысканная прелесть расставанья

Вино напоминает южных стран:

В нём музыка последнего признанья,

Влекуще-мягкий нелюбви дурман.

Ветер играл на свирели,

Пел о путях и дорогах,

Капли дождя звенели,

Заставляли забыть о тревогах.

Прошлое в дым превращалось —

Письма в камине горели.

Заново жизнь начиналась,

Мы с ветром о том не жалели.

Стихи двадцатого века,

Вас создавала война,

Вы вымерзали из снега,

Взрастила вас целина…

Нет, это всё неправда!

Люди творили вас.

На заводе, на фронте, в ГУЛАГе

Писали они для нас.

Писали про то, как любили,

Как строили, ждали, мечтали.

И, главное, чтобы мы не забыли —

Нас ждут такие же дали.

Они проложили дороги

Для нас, в двадцать первом живущих.

Стихи к творящему строги —

Любят стихи идущих.

Читаю древний трактат

О тайных свойствах камней,

Бросаю в прошлое взгляд

Из наших космических дней.

Сплелась стародавняя вязь

В подробную повесть о том,

Как власть добывает князь

С алмазом на перстне златом.

Стремилась сердца разбивать

Красавица старых времён, —

Искусством любовь разжигать

Её наделил халцедон.

Мы знаем, что этот рассказ

Пустых суеверий туман.

Откуда стремленье у нас

Принять за правду обман?

За правду принять обман…

Безразличие — лютый огонь,

Выжигает он сердце дотла.

Только край его самый затронь, —

И от сердца одна лишь зола.

Да, наверное, стало легко:

Ни забот, ни сердечных тревог,

Отодвинулось всё далеко…

Только пепел столь горький итог!

Нет ни жизни, ни смерти теперь,

А лишь тянутся серые дни,

И друзья не звонят в мою дверь, —

Обо мне позабыли они.

И в чужое смотрю я окно,

Где сумели тепло сохранить,

Ну а мне остаётся одно:

Свою душу по пеплу влачить.