На Пути Восхождения удача сопутствует нам.

Прежде чем стать скульптором, Лисипп был помощником кузнеца. Сердце большого художника никогда не иссушится мукой мятущегося духа или нуждой тела. Нет такой засухи, которая может уничтожить зерно творчества, если оно однажды готово прорасти. Среди наиболее тяжких трудов народная песня называет призыв к обновлению творчества. Это вменяется в качестве каждого задания. Искусство, знание, труд — все дети того же ведущего и возвышающего творчества.

С древнейших времен о целях искусства говорилось самыми различными словами. И как бы ни были многообразны эти определения, всюду их сущность понималась одинаково. Прежде всего от искусства требуется убедительность. Сказано, чтобы иметь доверие, нужно смотреть через красоту. Так и есть. Видеть глазом прекрасным значит глубоко постичь композицию. О какой композиции идет речь? Много сказано об условных преднамеренных договоренностях, о стремлении к вычурной субъективности. Долгие времена люди пытались выразить справедливое негодование против чего-либо, что, по их мнению, принижало возвышенную идею творчества и демонстрировало их неспособность к свободному полету.

Такова реальность условной композиции. В конечном счете, искусственная композиция всегда вызовет скуку и утомление. Но также существует и другая композиция, непринужденная и все же непередаваемая словами. Художник может видеть так ясно и определенно, что вы, как говорят, не пропустите и слова из его песни. Это точно как в природе, когда наиболее разнящиеся элементы комбинируются в совершенную гармонию. При изучении структуры кристаллов всегда удивительно, как такое бесчисленное количество неожиданных форм постоянно создает окончательное гармоничное целое. Так всегда в любом художественном творчестве. Его произведения формируются столь естественно, что отпадают любые рассуждения о композиции. Так кристалл творчества выражает ту убедительность, которая может быть столь ярко прочувствована и которую слова бессильны выразить и описать.

Когда картина написана свободно, невозможно ничего отнять или добавить. Вы не можете поменять ее части, и не потому, что не смеете нарушить “симметрию”, но потому, что не способны лишить картину ее жизненного равновесия. У вас появляется желание иметь рядом такую картину, потому что в ней вы найдете постоянный источник радости. Каждый излучающий радость предмет представляет истинное сокровище. Вам безразлично, к какой школе или направлению она принадлежит как objet d'art; она будет побуждающим водителем к Прекрасному и дарует много часов, в течение которых вы почувствуете любовь к жизни. Вы будете признательны тому, кто помог вам встретить жизнь улыбкой, и приложите лучшую заботу об этом иероглифе Прекрасного. И вы станете лучше не по сухому указанию морали, но от творческого излучения сердца. И в вас проснется творец, скрытый в глубинах сознания.

В своих лучших открытиях наука оказывается искусством. Подобный поражающий научный синтез навсегда запечатлеется в человеческом мозгу как нечто непреложно убедительное. Так наука перестанет быть набором условно подобранных фактов и торжественно двинется к овладению новым мышлением, ведя за собой человечество.

Творчество, проявляется ли оно в символах, в искусстве или в любой сфере, управляемой Музами классического мира, всегда будет привлекательным, иначе говоря, убедительным. Наука уже вступает в такую необъятную область исследования, как мысль. Сейчас открывается, что мысль действует согласно определенным законам, еще не записанным человеческими словами, но уже различимым в ряде недавних экспериментов. Разум мыслителя станет творческим.

К искусству всегда предъявлялось требование творчества. Это требование не более чем справедливость. В конце концов, искусство не может быть не творческим. Пейзаж или портрет, будучи наиболее сложными произведениями, выйдя однажды из-под руки настоящего художника, будут творческими. В лабиринтах современных концепций может показаться, что истинная идея творчества распалась на части. Иногда люди полагают, что творчество должно быть выражено в формах, не имеющих ничего общего с действительностью. Некоторые могут помнить шутку, произошедшую на французской выставке, когда выставили картину, написанную ослиным хвостом. В поисках творчества вместо освобождения (творчество всегда должно быть свободным) люди начинают говорить о новых ограничениях и условных рецептах. При этом забывается наиболее фундаментальное условие творчества: прежде всего, оно не должно испытывать ничего условно навязанного и самоограничивающего.

Например, сошлемся на Гогена. Разве может кто-то назвать его картины традиционными или тенденциозными? В совершенной свободе творчества Гоген перешагнул все условные ограничения предметности, так же как и всевозможные сдерживающие технические нормы. Он всегда остается творческим художником, иначе говоря, истинным и убедительным мастером. Сила убедительности этого художника не в каких-либо рецептах и правилах, изобретенных рассудком. Он творит, как птица поет, которая не может не петь, потому что эта песня — выражение ее естества. Его убедительность лежит в способности увидеть каждое свое создание частью творящей природы.

Это внутреннее видение в степени необходимости и убедительности всегда будет далеко за пределами технических правил и приемов. Творцы всех времен и народов создавали свои произведения не только интуитивно, видя их в лучших формах выражения, но и распространяя свое творчество на каждый материал, с которым работали. Скульптор, изучающий глыбу мрамора, создает из нее возможно лучшее. Резчик использует все особенности куска дерева, чтобы претворить их в формы, явившиеся его творческому глазу. Художник интуитивно собирает живописный материал для каждого своего изображения. Он, вероятно, не сможет точно объяснить, почему применил масло, или темперу, или акварель, или пастель. Так и должно быть. Почему оратор повышает или понижает интонацию? Почему музыкант извлекает те неожиданные очаровывающие созвучия, которые он уже не всегда может точно повторить?

Очень много говорят об интуиции. Пишутся тома об интуитивной философии. Многие решения находятся не только в расчетах, но и в интуитивном синтезе. Один художник сказал: “Делайте так, чтобы люди могли поверить вам”. Другой, рассуждая о некоем реалисте, спросил: “Неужели он будет изображать всю придорожную грязь только потому, что она существует?” И все же не будем выносить приговор реализму. Конечно, это только стремление к действительности, которая, в свою очередь, создает ту убедительность, во имя которой кто-то должен будет посмотреть глазом прекрасным.

Недавно много говорилось о синтезе в искусстве. Во всех искусствах синтез — лишь накопление лучших возможностей. Однажды Брюллов в шутку сказал, что искусство чрезвычайно просто: “Нужно только взять верную краску и положить ее на верное место”. По сути, мастер, большой специалист, говорил верно. Именно, применяя цвет, необходимо сделать так как нужно, и нечто шепнет, где это “так как нужно”. Мастер знает, когда невозможно сделать иначе, даже если вы спросите его, по каким канонам и правилам он сделал именно так, то ни один художник не сможет объяснить вам, каким законам он следовал, создавая это.

Сравнивая произведения искусства разных времен и народов, можно видеть, как часто прекрасно соседствуют наиболее внешне отличные творения. Можно легко представить, как некоторые примитивы, иранские миниатюры, objet d'art Африки, Китая и Японии, Гоген и Ван Гог могут появиться в одной коллекции и даже висеть на одной стене. Не техника и не материал, но нечто иное дает возможность этим совершенно различным образцам сосуществовать в гармонии. Поистине, все они — создания творчества. Более того, все виды искусства, скульптура, живопись, мозаика, керамика, словом, все творения, в которых выразился творческий порыв мастера, будут друзьями, а не взаимно непримиримыми соперниками.