Алексашка открыл глаза:
– Привет, Марго. Проснулась? Я тут, как твой сторож сижу, точнее охранник, от Егора Сергеевича стерегу.
– Доброе утро, если не шутишь. Еще есть время поспать, ложись на постель.
– Ты не прогонишь? От тебя все можно ожидать, устал жить гонимым мужем. Я еще не выяснил, что здесь делал Егор Сергеевич. Вы с ним спали? Вот на этой постели?
– Алексашка, 'что было, то было, и нет ничего, люблю, как любила, тебя одного…' – Опять на песни перешла вместо слов, а я возьму и лягу, рядом с тобой.
Марго вся потянулась, перевернулась, укрылась одеялом. Алексашка прошел в ванну, пошумел водой, вернулся и скромно лег на спину, на краю широкой кровати, потом не выдержал, повернулся и нырнул под одеяло к бывшей жене. Они обнялись порывисто и страстно.
Прохор Степанович зашел в квартиру к Инессе Евгеньевне:
– Здравствуй, хозяйка! Не прогонишь? Мы одним миром с тобой помазаны, дерево любим.
– Чего от меня хотите?
– Любви.
– Вы в своем уме? Пришли так поздно, и без стыда мне предлагаете, Бог знает, что! – от возмущения, у Инессы Евгеньевны голос стал прерывистым.
– А чего уж я такого предложил? Просто я соскучился.
– Вот, о чем и речь, у нас с вами связь крепче, значит, и любовь будет крепче.
Инесса Евгеньевна задумалась, вспоминая, что там у нее по плану в ее жизни написано, но вспомнить слова астролога не смогла, или как ее там еще называют…
Она внимательно посмотрела на Прохора Степановича:
– Вам сколько лет, молодой человек?
– Я Прохор Степанович, мне много лет, я бобыль.
– И я вдова.
– Так чем мы не пара? Я знаю больше о вас, чем вы можете представить. Вы старше меня, но лет на семь не больше, а семь лет никогда не считаются…
– Вам сорок лет? А мне сорок семь. Вроде и не старая.
– А кто сказал, что вы старая? Кормить меня не надо сегодня.
– Вы, где живете?
– От вас в трех автобусных остановках, не бойтесь, у меня есть квартира.
– Скажите честно, я смогу от вас сегодня избавиться? – спросила Инесса Евгеньевна со смутной тревогой в голосе.
– Вряд ли. Не тянет меня сегодня домой, у вас уютней, хочется женского уюта, знаете ли, мне на севере жить надоело, домой вернулся.
– Алексашка сейчас вернется от Марго.
– Да ни за что от такой бабы он больше не уйдет, я ее видел в открытую дверь, а я ему буду здесь мешать.
– А ведь Вы правы, ради счастья Алексашки можно вас ночь потерпеть в доме.
– И на том спасибо, мне только диван большой нужен.
– Кровать у меня огромная, ложитесь на нее, а я на диван Алексашки лягу.
В соседней квартире проснулась Инесса Евгеньевна. Спать на диване сына под пледом ей было неудобно. Она села на диван, засунула ноги в тапки, поправила халат, в котором так и спала из-за чужого для нее человека в квартире. На миг ей показалось, что медведь оказался медвежатником, вскрыл ее сейф и скрылся. Она почувствовала дуновение ветра и тревогу в душе. Набравшись храбрости, женщина вышла в прихожую, дверь в комнату, где спал Прохор Степанович, была плотно прикрыта. На вешалке для гостей висела огромная куртка Прохора Степановича. На полу стояли гигантские кроссовки. Входная дверь светилась спокойствием от утренних лучей света, падающих на нее из кухни. Она бесшумно прошла по ковровой дорожке на кухню. Прохор Степанович сидел за столом и смотрел в окно.
– Прохор Степанович, почему не спите?
– Меня вчера сам черт попутал, к вам ворвался, стыдно, знаете ли, на утреннюю голову, а я ведь и не пил вчера. Простите, если можете, я сейчас уйду.
– Я не отпущу, еще чего доброго к Марго пойдете стучать, звонить, уж лучше часок здесь посидите, так надежнее.
– У меня ведь тоже есть сын, ему четырнадцать лет, я с его матерью развелся.
– Так вы нормальный человек. У вас все есть. Чего не хватает?
– Женской заботы, люблю я женское внимание, уход, домашний уют, чистоту.
– Это всем нравиться, а чем можете оплатить женское внимание к своей особе?
В куртке, весящей в прихожей, зазвонил сотовый телефон. Прохор Степанович быстрым шагом подошел к куртке, достал из кармана телефон:
– Привет, чего рано звонишь? Что? Где он сейчас? Не знаешь?! Время пять утра!
Ладно, еду домой, – прокричал с паузами в трубку Прохор Степанович, и обратился к Инессе Евгеньевне, закрывая крышку телефона, – Инесса Евгеньевна, мне надо уйти, сын у меня сидит под дверью, от матери убежал, а я тут у вас.
– Да, конечно, поезжайте, машина у вас есть? Транспорт еще не ходит.
– Я бегом добегу, машину водить не научился.
– Могу Вас подвезти, да мне и самой интересно, что там с Вашим сыном.
Вскоре Инесса Евгеньевна предстала перед глазами изумленного Прохора Степановича, в джинсах, белых кроссовках, бирюзовом джемпере, связанном поперек, а не вдоль, как обычно вяжут свитера, с ключами от машины и от квартиры, которые она быстро убрала в маленькую сумку, которую тут же повесила на плечо.
Прохор Степановичу женщина в новом исполнении пришлась по душе. Они сели в золотистую машину Инессы Евгеньевны и поехали к дому Прохора Степановича, по еще пустым улицам города.
Крупный мальчик сидел на школьном рюкзаке и спал под дверью квартиры своего отца.
Прохор Степанович нежно поднял его, открыл дверь, ведя сонного сына, следом в берлогу зашла Инесса Евгеньевна.
Однокомнатная квартира дышала запустением, легким налетом пыли. Сына Прохор Степанович положил на диван и вышел к Инессе Евгеньевне.
– Спит Паша, и просыпаться не хочет, – сказал шепотом Проша.
– Пусть спит, выспится, все расскажет, матери позвоните, пусть не беспокоится.
– Да ни за что ей звонить не буду! Еще чего, она позвонила мне и обо всем забыла.
Пьет она, знаете ли, Инесса Евгеньевна.
– Трудный случай, так ему лучше у вас жить, чем с матерью.
– И я так думаю, вдруг получиться, теперь он большой сам пусть решает с кем жить.
– Так я пойду, вы сами справитесь.
– Останьтесь, простите, но комната одна, посидим на кухне, пока он спит.
Инесса Евгеньевна прошла на кухню, звенящую пустотой холодильника, пылью на плите и мужской неприкаянностью.
– Прохор Степанович, из чего здесь можно приготовить? У вас ничего нет!
– Я все куплю, как только магазины откроются.
– Знаете ли, – сказала Инесса Евгеньевна, непроизвольно повторяя словечко Прохора Степановича, – не люблю готовить на чужой кухне. Сегодня воскресенье, жду вас с сыном на поздний завтрак, часам к двенадцати.
– Будем, непременно придем, если Паша не заартачится.
В девять часов утра в квартире Инессы Евгеньевны раздался звонок в дверь, на пороге стоял Алексашка:
– Мама, у тебя все в порядке?
– Да, проходи.
– Где Прохор Степанович? Марго спит. На кухне у нее нет никаких продуктов. Есть хочется.
– Алексашка, вы с Марго померились? Улыбаешься? Значит померились. Тогда поехали вместе в магазин за продуктами, по дороге расскажу, где я сегодня была.
Они зашли в универсам, взяли корзину на колесиках и стали обходить магазин по зигзагу, собирая все на своем пути и сбрасывая в корзину.
– Мама, чего так много покупаешь продуктов?
– В двенадцать ко мне придет Прохор Степанович со своим сыном, да и ты с Марго приходи, в честь вашего примирения всех покормлю полным обедом.
В двенадцать часов дом Инессы Евгеньевны был готов к приему гостей, не без помощи Алексашки. Первой пришла Марго, принесла торт и бутылку марочного вина.
Через пять минут появились Прохор Степанович и Паша. Резко увеличившаяся семья хозяйки дома, села вокруг стола в гостиной, на стулья, изготовленные фирмой Прохора Степановича.
Завтрак, переходящий в обед и ужин затянулся на весь день. Алексашка сидел с Пашей за компьютером. Марго мыла посуду после длительной трапезы. Инесса Евгеньевна с Прохором Степановичем разговаривали в гостиной, сидя в двух больших креслах, между ними стоял мраморный журнальный столик. На нем стояла ваза с фруктами. Они щипали виноград и ели его.
