Лучи частиц сверкают и шипят на моих боевых экранах из мощных проекторов, установленных на башнях ближайших краулеров. Я поворачиваю турель влево и снова открываю огонь, наполняя проход едва сдерживаемым сиянием адского пламени, поглощающего краулеры, транспорты и войска в кратком, в миллионы градусов, восходе солнца. Краулеры падают под натиском или бесславно останавливаются, броня плавится, системы жизнеобеспечения выходят из строя. Я перенацеливаюсь и стреляю снова, и от одного прикосновения два краулера взрываются.
Я чувствую войска в горах слева и справа, лазутчиков, пытающихся приблизиться к моей первоначальной позиции. В моей кормовой части корпуса распахиваются шесть люков, и я пускаю в ход свои 30-сантиметровые минометы, обрушивая град осколочно-фугасных и противопехотных кассетных боеприпасов на окружающие скалы и пики.
Как слева, так и справа несколько миллионов тонн магматической породы трескаются и обрушиваются, снег и лед превращаются в расширяющееся облако пара, а среди скал наверху раздаются оглушительные взрывы. Однако к тому времени, когда камень падает на дно долины, в радиусе двух километров от моего места нахождения не остается ничего живого. Тысячи крошечных стеклянных шариков с грохотом разлетаются по моим верхним надстройкам — камень испаряется, взлетает в небо, а затем охлаждается, превращаясь в сверкающие стеклянные сферы.
Теперь я двигаюсь быстро, гусеницы гремят и визжат, когда я взбираюсь на завалы из упавших валунов и шлака и вырываюсь в открытую тундру. Теперь я могу маневрировать так, как задумали мои создатели, двигаясь зигзагами по равнине к сердцу вражеского плацдарма в этом мире.
Битва превратилась в водоворот энергии и движения. Я чувствую, как силы противника собираются, перенаправляются, движутся ко мне… даже те силы, которые уже развернуты за горами, в направлении Изра'Илбалада и западных равнин. После смерти Эндрю перевал Смоук открыт для войск, должным образом бронированных и защищенных от радиации и длительных тепловых воздействий, и единственный способ остановить их продвижение
—
создать достаточные беспорядки глубоко в тылу, чтобы вынудить их отступить.
Но, по правде говоря, я больше не планирую свои действия, не взвешиваю свои решения, не просчитываю эффект от движения и контрдвижения, залпа и контрзалпа. Я двигаюсь и убиваю… сжигаю все живое, все что шевелится, убиваю и еще раз убиваю.
Я превратился в Израила, Ангела Смерти…
Я брат, искалеченный смертью части самого себя…
Линейный крейсер на низкой орбите открывает огонь, мощность которого достигает примерно 2,79 мегатонн в секунду. Ударная волна проносится по тающей тундре, пожирая все на своем пути, оставляя меня одного в эпицентре под рушащимися небесами.
Мои боевые экраны выходят из строя…
Но я открываю ответный огонь. Мои датчики дальнего действия блокированы из-за сильной ионизации воздуха вокруг меня, но я точно вычисляю местоположение цели и стреляю по ней. Разведывательные спутники фиксируют вспышку, когда три болта "Хеллбор" разбивают экраны противника, а затем пробивают дейтериевые баки.
Внутренние взрывы разрушают корабль, выбрасывая потоки расплавленного металла, атмосферы и вращающихся осколков. Через мгновение корабль превращается в безжизненный остов, кувыркающийся из стороны в сторону в ночи.
Когда небо вокруг меня проясняется, зрение возвращается, я протягиваю руку, ищу дальше, нацеливаюсь на вражеский космический корабль и сжигаю его дотла. Вражеские краулеры приближаются со стороны гор, окружая меня. Я рассеянно открываю по ним огонь из минометов и последних кассетных боеприпасов УВП, продолжая наносить удары по вражескому флоту, находящемуся на орбите.
Уцелевшие корабли противника отходят от Изра'ила и Пророка. Мои "Хеллборы" преследуют их, сжигая дотла еще двоих, прежде чем они исчезают на сверхсветовой скорости, за пределами моей досягаемости.
Краулеры кездаев стреляют теперь со всех сторон, ударяя по моему обнаженному корпусу обжигающими ударами пучков частиц. Я насчитал двадцать девять нападавших, обладающих в 3,31 раза большей огневой мощью, чем требовалось, чтобы уничтожить меня, даже если бы мои боевые экраны были включены на полную мощность.
Это больше не имеет значения.
Ничто не имеет значения, кроме цели… и огонь!… цель… огонь… цель…
Они наблюдали, сначала с удивлением, затем с ужасом, потом с трепетом… горстка командно-штабного состава Конкордата и губернатор Изра'ила, стоящие в боевом центре, наблюдали, как в одиночку последний Боло уничтожает
силы вторжения кездаев. Теперь на карте не было видно ни одного отрядов кездаев, за исключением нескольких, которые приближались к Хэнку.
