На удивление в тоне появилась какая-то если не мягкость, то наставничество…

–Ты очень худая. Мне кажется, даже худее, чем после нашей последней встречи. Женщина не должна быть такой худой. Мужчины этого не любят. Да и забеременеть ты потому не можешь…

Последняя фраза ударила больно под дых. До крови закусила губу, чтобы не послать ее, пошла на кухню. Растягивала приготовление чертового кофе как можно дольше. Тошно было на душе возвращаться в гостиную.

Как только поставила чашку перед ней, она повелительно махнула на стул, показывая всем видом, чтобы я тоже присела.

– Что там у вас с Якубом, Наташа?– спросила она напряженно.

– А что у нас с Якубом?– голос предательски дрогнул…

Как и чашка в руке.

– Ну, вот это ты мне скажи… Слухи разные ходят. Что у него другие женщины, что он с ними на людях появляется. Честно скажу- семье это не очень нравится.

– Я… не знаю, о чем Вы…– произнесла невнятно.

Она лишь вздохнула.

Достала из кармана телефон. Открыла переписку с кем-то.

– Может ты думаешь, что мы в Республике дикие и далекие от техники, но нет… Вот, сегодня утром появилось в республиканских пабликах. Это ведь твой муж… И он в компании длинноволосой блондинки. Улыбается… Это он с ней уехал?

Чашка выпала из рук, вмиг оставив на белой скатерти кривое, уродливое темно-коричневое пятно. В глазах предательски защипало… Видеть его… С другой… Господи, еще больнее, чем было… Еще сильнее…

– Я сейчас помочь хочу, -снисходительно продолжила она. Сука. Таким тоном, словно бы издевалась. Помощница… – Потому что это все связи на стороне непонятно с кем явно не то, что красит мужчину наших краев, Наташа. Вообще, все это не правильно. Сначала он связывается с тобой, моделью. Называет тебя во всеуслышанье своей женой… Потом- вот эта… Это явно не то, что нужно клану Мальсаговых. Мы уважаемые люди… А вот это вот всё…– презрительно машет в сторону меня и так и лежащего на столе телефона,– Почему ты до сих пор не беременна? Якуб единственный сын и продолжатель рода. Ты хоть понимаешь, что это ответственность! У нас говорят: отец без наследника- что мясо без костей… Нехорошо…

– Мы пробуем, не получается,– говорю я самую унизительную вещь, какую только можно сказать в моей ситуации… Какой стыд… должна оправдываться. После того, как увидела эти фото. Нет, теперь я точно от него уйду. И смысла нет играть роль хорошей перед этой чужой жестокой женщиной… Хотя почему жестокой? Они все друг друга стоят…

–Значит плохо пробуете… Ты проверялась? Ты не бездетна?

Она настолько бесцеремонно, нагло, в лоб говорила сейчас со мной, что хотелось плюнуть ей в лицо.

– С моим здоровьем все нормально!

–Хм… Ну, тогда, возможно, он и правда утратил к тебе интерес как к женщине, раз проводит время в компании других… Знаешь, Наталья, я честно тебе скажу… Я не верила в успех вашего брака- говорила с самого начала. Не знаю, зачем вообще Якуб с тобой связался. И…-она набрала воздух в легкие,– если все эти разговоры продолжатся и дальше… ну, я говорю про его загулы с другими, твою бездетность… То дядя будет серьезно говорить с ним о том, чтобы Якуб привел в дом вторую жену… Нормальную девушку. Келинку наших кровей. Ту, кто потянет такого мужчину, как мой племянник. Вот, как хочешь, так теперь и думай…

Я резко встала из-за стола под ее удивленный взгляд.

– Если вы думаете, что я буду терпеть вторую жену, то ошибаетесь… Я вообще сижу тут и с Вами разговариваю, как с человеком, потому что, в отличие от Вас, воспитана правильно- не хамить гостям, пытаться навести мосты, пока есть мало-мальская возможность… Вот только все в толк не возьму, зачем?! Он гуляет с «очередной недостойной», я бездетна, интерес ко мне утрачен… Ума не приложу, какого черта тогда Вы с королевским гонором тратите на меня свое время?! Ищите ему не вторую жену, а первую!

Я ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью. Церемониться с этой «гостьей» я больше не была намерена. Хватит с меня. И этих взглядов исподлобья с презрением, и закатывания глаз… Меня не интересует ее мнение. Никогда не интересовало, если реально задуматься.

А вот мысль о том, что Он… с другой…

Можно было наивно придумывать себе оправдания всяких непонятных вероник… Можно было закрывать глаза на многое, как закрывали многие среди ее знакомых. И даже не из этого мира роскоши, богатство и другой культуры. Среди простых смертных. Ведь у друзей ее родителей в Ординске тоже много чего происходило- и разводы, и измены, и предательства, и рукоприкладство.

Убивал этот цинизм Якуба. Он считал нормальным то, что она должна терпеть…

Открыла соцсети. Забила его имя… Пресловутая фотография не заставила себя долго ждать…

А интернет-то гудит его демонстративным выходом с другой… Напоказ, ярко, с размахом. За столиком лучшего ресторана, с улыбками, ее нежными прикосновениями к его рукаву…

Вот так он и на нее смотрел, вот так и он улыбался ей… Нет, любовь кавказца- это не острый нож. Это всего лишь фитиль… Фитиль, который быстро перегорит…

И плевать, кто его зажжет снова. Все равно после себя только выжженная кривая палка…

Телефон в руках загорается вызовом. Якуб… Он еще смеет набирать…

Сбрасываю.

Просто открываю нашу переписку, где последним сообщением его очередные признания в любви вчера среди ночи… Интересно, писал до… или после?

Делаю скрин фото, отправляю ему.

«Совет да любовь…»

Видит. Галочки загораются зеленым.

Опять звонит. Глубоко выдыхаю.

–Ты дашь мне развод, Якуб…– говорю тихо, спокойно и безжизненно.

Он молчит на другом конце.

Слышу глубокую затяжку. Выдыхает дым.

Делает так, когда нервничает, я точно знаю…

–Ты ведь слушать меня все равно не станешь, да, Алина?– усмехается как-то печально и обреченно.

– Меня зовут не Алина,– впервые говорю ему твердо,– я Наталья, Якуб. И да, нет смысла что-то объяснять. Мне не нужны отмазки. Если бы ты хотел сказать мне правду- даже самую нелепую и неправдоподобную, у тебя был на это шанс. Еще сутки назад, в твоем кабинете, я была готова тебя слушать. А теперь… мне все равно…

– Все равно…– повторяет опять с усмешкой,– и даже не больно?

– А тебе приятно было бы, если бы мне было больно?– усмехаюсь печально в ответ,– самолюбие потешить?

– Может быть, и правы были те, кто говорил, что ты не любишь…

Его слова со скрежетом царапают мою вмиг заржавевшую душу.

Как же можно вот так извратить слова.

Только мужчины на это способны.

Хоть и твердя направо и налево, что мы, женщины, все искажаем, а на самом деле главные манипуляторы- они.

– А я вот все равно тебя люблю, Алина,– продолжает он уже царапающе-злобно,– и знаешь, что это значит?

– Мне плевать,– стараюсь, чтобы голос не дрожал,– если ты попытаешься меня преследовать, Якуб, я пойду в СМИ. Опозорю тебя и весь твой род. В «Пусть говорят» покажут о строительном миллиардере с Кавказа, но… не сдамся…

– Упертая девочка,– снова усмехается он,– этот стержень я в тебе и полюбил…

–А мне казалось, ты хотел сделать из меня свою бесхребетную подстилку… И почти сделал, пока я… не очнулась…

– Тебе нравилось становиться подстилкой в моей постели, си фо… Признайся… Давай не будем врать о том, что было… Это нелепо…

– Я не вижу дальнейшего смысла этого разговора, Якуб…

– А я не вижу смысла выяснять отношения по телефону… Я приеду послезавтра, Алина. И попытаюсь тебе все объяснить, если ты включишь благоразумие…

–Алине и объясняй!– не выдерживаю и повышаю голос,– какая тебе разница, какую следующую свою постельную утеху называть «Алиной». А меня зовут Наталья. С Натальей ты будешь подписывать в ЗАГСе документы на развод…

– Сучка… Дерзкая…-странно то, что в его тоне ни грамма агрессии. Ему что, нравится этот чудовищный разговор?

Подтверждение моих догадок приходит тут же его хриплым шепотом. Он словно закрывает телефон рукой, чтобы его не слышали окружающие. А кто там окружающие… Черт, опять вспышки ревности бьют по венам. Снова и снова…