Мила поставила перед ним тарелку с пирожками.

Тарелка была керамическая, аляповатой раскраски и стоила несоразмерных денег. Жена купила ее пару месяцев назад и до сих пор ею восхищалась.

– Я же тебе говорил, у меня неприятности.

Чайник щелкнул, она залила кипятком пакетик чая.

– Ничего не прояснилось насчет денег, да? – Мила села напротив.

Павел молча покачал головой.

– Не отчаивайся! Все будет нормально!

Она не любила думать о неприятном.

– Мила, вернуть деньги не удастся!

Она вела себя как идеальная жена, она хотела ему помочь.

– Их нужно будет заново заработать.

Горячий чай показался безвкусным. В самом деле, что ли, он заболевает?

Мила задумалась, покачалась на стуле.

– Полиция над этим работает?

– Да.

– Ты сказал им, что этот парень… убитый… что он живет рядом с Кирой? – робко напомнила она.

– Они это знают. Мила, не приставай! Будет что рассказать, я расскажу.

– Павел, это она! – Раскосые глаза посмотрели на него с мольбой. – Это она организовала! Ну неужели ты не понимаешь? Она всегда хотела нам отомстить!

Мила не могла знать, чего хотела Кира, хотя бы потому, что ни разу ее не видела с тех пор, как встретила у его старой тетки.

Внезапно ему захотелось защитить первую жену от злой и глупой клеветы.

Кира была последней, кого он мог представить в роли воровки.

Она не взяла ни копейки их общих денег, когда уходила.

– Ты судишь по себе? – зло спросил Павел.

Обвинить Милу в том, что она хотела кому-то зла, было несправедливо. Наверное, он действительно сильно устал. Или вправду заболевает.

– Я‑то как раз никому ничего плохого не делала!

– Она тоже не делала!

– Она мешала нашему счастью! Павел, вспомни! Вспомни, как долго она не давала нам быть счастливыми! – У Милы на глазах появились слезы.

Кира ушла сразу, как только он окончательно заврался и сомнений уже не осталось даже у нее. А она долго ему верила.

– Мила, прекрати, пожалуйста! – как можно спокойнее попросил Павел.

Жена послушно замолчала, аккуратно вытерла слезинку пальчиком и ласково тронула его за руку. Она никогда с ним не спорила, не давила ему на мозги, но в конце концов странным образом добивалась своего. Так было, когда она заставила его продать квартиру и купить новую, опасаясь, что Кира может претендовать на часть жилплощади. Прямо об этом Мила ему не говорила, но даже идиот понял бы, отчего ей хочется переехать в другой район.

Прежняя квартира была приобретена в браке с Кирой. Павел тогда продал квартиру умершего деда, они с Кирой добавили денег и купили новое жилье.

Наверное, Кира могла потребовать от него какой-то денежной компенсации, но он знал, что не потребует, и не ошибся.

Неожиданно и запоздало Павлу стало стыдно перед первой женой. За все стыдно: за былую ложь, за то, что Кира ушла молча, не выясняя отношений, и он тогда был этому рад. Стыдно было даже за теперешние злые Милины слова.

– Поужинай! – ласково попросила Мила.

– Давай, – согласился Павел.

Жена подошла к плите, он сходил за планшетом и уставился в экран. Обычно за столом они лениво переговаривались, но этот ужин прошел в молчании.

7 февраля, пятница

У соседской двери стояла тетка с двумя целлофановыми сумками в руках. У нее было круглое лицо с черными нарисованными бровями, на голове песцовая шапка. Такие шапки были в моде лет сорок назад. Герман это точно знал, потому что недавно выбрасывал вещи умершей бабушки.

– Не могу дозвониться, – растерянно обернулась к нему женщина.

Ее шапке было не сорок лет, значительно меньше, серый мех окутывал голову ровным блестящим полушаром, но от этого шапка не выглядела современнее. Он не думал, что такое уродство до сих пор продается.

– Не знаете, с Любовью Ивановной все в порядке?

Она смотрела на него с испугом.

– Вчера было все в порядке. – Герман нажал на кнопку соседского звонка.

Они послушали доносящийся из квартиры негромкий звон.

– Я ей по телефону звонила, она не отвечает. Я звонила, звонила, вот решила приехать. Беспокоюсь я.

Герман снова нажал на звонок.

Черт возьми, он опаздывает на работу!..

– У вас случайно ключей от ее квартиры нет? – Женщина чуть не плакала. – Старая, живет одна!

– Она сдает комнату, – машинально поправил Герман.

– Так что жильцы! – Тетка действительно заплакала, вытерла пальцем слезинку. Ногти у нее были ярко-красные. – Жильцы чужие, беспокоиться не станут. Не выходит бабка из комнаты, так им же лучше! А теперь и жильцов у нее нет, убили мальчика.

Жаль, он не знал точно, в какой квартире живет соседка Елена, которую он мысленно прозвал «верхней». Кира вчера сказала только, что живет она на шестом этаже и к старушке заходит исключительно по доброте душевной.

Хорошо бы спихнуть на Лену чужие проблемы, но на каждом этаже по четыре квартиры, а звонить в дверь к незнакомым людям Герман готов не был.

– Что же теперь делать-то!.. Люба за продуктами, когда скользко, не ходит, раньше ей Глеб приносил.

Герман опять нажал на звонок, а потом ударил кулаком в дверь.

Громкого стука не получилось, дверь была обита черной мягкой искусственной кожей.

Но, как ни странно, зашуршал замок, и дверь приоткрылась. Бледная Любовь Ивановна посмотрела на них в образовавшуюся щель.

– Ну слава богу! – проворчал Герман. – Перепугали свою гостью до смерти!

– Что же ты, тетя Люба, не отвечаешь! Я уж полицию хотела вызывать! – запричитала тетка в шапке.

– Подожди, Ангелина, – отмахнулась от нее хозяйка. – Что-то нехорошо мне, Герман.

Черт возьми, он опаздывает на работу…

Герман молча шагнул вперед, ухватил хозяйку за локоть, довел до кресла.

Пульс у нее был неровный, но и не такой, чтобы с минуты на минуту ожидать кончину.

– Где у вас тонометр?

Тонометр Герман увидел сам, прибор лежал на тумбочке около кровати.

Давление оказалось высокое, но, как и пульс, немедленной кончины вызвать не могло.

Он сунул Любови таблетку, блистер с которыми тоже заметил на тумбочке, и посоветовал:

– Вызовите врача. Если через двадцать минут давление не упадет, вызовите «скорую».

Гостья, оставив сумки в прихожей, суетилась около хозяйки.

– Что тебе дать, тетя Люба?

– Ничего не надо, – изображая полную слабость, прошептала старушка.

Полной слабости у нее быть не могло, но выглядело правдоподобно.

– Почему вы не открывали дверь? – вздохнул Герман.

– Голова кружилась, – Любовь театральным жестом дотронулась до лба. – Всю ночь почти не спала, тяжело было встать. Я же никого не ждала, не думала, что Ангелина приедет.

В этом Герман ее понимал, не хочет никого видеть – имеет полное право.

– Я вам все утро звонила… – пролепетала Ангелина.

– Не было никаких звонков!

– Ну как же!.. Я сто раз звонила! Господи, как я забеспокоилась! Я к вам еще вчера собиралась, продукты купила. Колбаску, как вы любите. Много чего.

– Положи в холодильник!

Ангелина подхватила сумки, метнулась в кухню, принялась выкладывать продукты в холодильник.

Шапку она успела снять, шапка лежала в прихожей на тумбочке. Рядом со смартфоном.

Смартфон, как ни странно, был не из самых дешевых.

Герман взял телефон в руки. Звук у телефона оказался выключен.

– У вас выключен звук, – проворчал он. – Включить?

– Включи. Я звук на ночь отключаю. И так сплю плохо, а если кто позвонит, совсем не усну.

Ангелина пробежала из кухни к хозяйке.

– Телефон здесь оставить? – спросил Герман.

– Дай сюда, Ангелина! – приказала соседка.

Приказывать у нее хорошо получалось, не хуже, чем жаловаться на здоровье.

Ангелина торопливо взяла у Германа хозяйский телефон.

На работу он не опоздал, возня с соседкой заняла всего минут десять.

Звонка от конкурента Виктора Владимировича Ковалева Павел ждал. По непроверенным данным, головная компания собиралась объявить конкурс на работу, которую и Павлу, и конкуренту в одиночку выполнить сложно, лучше объединиться, выступить одним тандемом. О том, что готовится конкурс, Павлу шепнул бывший однокурсник. Такое происходило не в первый раз, и не только Павел узнавал о готовящихся конкурсах заранее, в головной компании связи были не у него одного, у конкурентов тоже.