– Щедрый дар, – стараясь, чтобы его слова звучали максимально искренне, ответил Олег и, переборов себя, забрал украшение с ее ладони. – Это большая честь.

– Мне тоже кое-что причитается, – подал голос Францев, который, похоже, понимал, что творится в душе у подчиненного. – Как, могу рассчитывать на обещанное?

– Если я даю слово, то его держу, – ответила с достоинством Джума и велела двум слугам, стоящим рядом с ее троном: – Приведите эту сволочь.

Речь, как оказалось, шла том самом гуле в драном кожаном пальто и галстуке, с которым Олег свел знакомство в самом начале своей работы в отделе.

– Королева, – промычал тот, когда его бросили на пол близ ног Джумы. – Вс-с-се он! Не я!

– Кто – он? – мигом подхватился Францев и подошел к нему. – Говори, и я заступлюсь за тебя перед милостивой Джумой. Но расскажи мне все – от и до.

– С-с-старик, – выдавливал из себя гуль. – Он приш-ш-шел. Он сказал – делайте, и вс-се будет наш-ше.

– Какой старик? – потеребил его за плечо Аркадий Николаевич. – Может, имя знаешь? Хотя бы как он выглядел, помнишь?

– С-с-старик, – повторила нежить. – Бороды нет. Добрый! Мяса принес!

– Очень содержательно, – усмехнулась Джума. – Но извини, Аркадий Николаевич, мои слуги, даже лучшие из них, не мастера длинных бесед.

– Пахнет не как все, – вдруг добавил обладатель плаща. – По-другому. Как человек, но не как человек.

– А шрам у него был? – вдруг спросил у него Францев и коснулся пальцем своего виска. – Изогнутый такой? Не сильно большой.

– Бы-ы-ыл, – ощерился гуль. Как видно, данный оскал означал у него улыбку. – Был! Здес-с-сь!

– Ясно, – потер ладони Францев. – Как он на тебя вышел? Не просто же так пришел в ваши тоннели и сказал: «Вот и я!»

– Приш-ш-шел, – покивал, похоже, окончательно сломавшийся гуль. – Сказ-з-зал! Знал, где нас искать. Где мы обычно. Они не с-согласились. Я – да! Убить их пришлось.

Как Олег понял, речь шла о приятелях обладателя модного пальто, которые по каким-то причинам отказались предавать королеву, за что и умерли. А он взялся за предложенное ему дело, и, если бы не бдительность граждан, то, возможно, на этом троне сидела бы уже не Джума. Плюс умерло бы очень много людей и не меньше гулей. Последних совсем не жалко, а вот первых – невероятно.

Кстати, судя по взгляду королевы, даже заступничество Францева этому гулю помочь уже никак не могло.

– Последнее: так что он тебе обещал? – склонился над допрашиваемым Аркадий Николаевич. – Только честно говори!

– Вла-а-асть, – промычал тот после некоторой паузы. – Свобо-о-оду!

– Ясно, – вздохнул Францев. – Ну, как обещал. Ваше величество, прошу сохранить этому гулю жизнь. Он честно все рассказал, вину свою осознал, потому…

– Я очень уважаю тебя, Аркадий Николаевич, – чуть подалась вперед Джума. – И очень тебе благодарна. Но всему есть предел. Эй вы! Ешьте его! Живьем!

Олега все-таки вырвало, да хорошо так, качественно – со стонами, хрипами, привкусом желчи и четким ощущением, что вот-вот, и нутро через рот наружу полезет.

Нет, он сдержал позывы опорожнить желудок прямо там, в тронной зале, как-то сумел преодолеть обратную дорогу, но после того, как захлопнулась железная дверь, отделяющая подземные тоннели от владений гулей, и в легкие хлынул не самый свежий, но все же чистый воздух, сдержаться не смог.

– Ну-ну, – похлопал юношу по спине начальник. – Ты молодец, Олежка. Если честно, то, когда этого, в плаще, начали рвать на куски, то меня самого чуть не скрутило.

Олег вспомнил, как собратья разделывали орущего благим матом гуля, и его согнул еще один приступ рвоты.

– Н-да, это я зря сказал, – виновато произнес Францев. – Не рассчитал.

– Уф, – разогнулся Олег и вытер рот рукавом джинсовки. – Знал бы…

– То воздержался бы от визита? – глянул на него Аркадий Николаевич.

– Нет, конечно, – выдохнул молодой человек. – Но и сегодня завтракать не стал бы, и вчера ужинать.

– Разумно, – признал начальник. – Хотя толку ноль. Я пробовал, не получается. В данном случае привычка все решает. С каждым разом такие визиты переносятся все проще и проще.

– Наверное. – Олег разжал кулак, глянул на перстень, который так и не убрал в карман, покачал головой, а после сказал: – А вот его – на фиг. Ничего мне от Джумы не надо. Она же с какой-то девчонки кожу сняла, возможно, заживо. Нам пресекать такое требуется, а не подарки брать!

– Стоять! – перехватил его руку, поднятую для замаха, Францев. – Тебе не нужно, отделу пригодится.

– Зачем?

– Затем. – Аркадий Николаевич направил на украшение луч фонарика, а после повертел перед глазами. – Хорошая ведь штука, полезная, возможно – недешевая.

– И что?

– Странный вопрос. Помнишь парочку старичков-антикваров, с которыми я тебя познакомил в конце весны? Отволоку этот презент к ним и продам. Вдруг его делал кто-то из тех мастеров, что они нам тогда перечисляли? Тогда можно неплохие деньги за него получить. Подарки Джумы – это, знаешь ли, всегда лотерея. С равной долей вероятности может попасться и раритет, и новодел какой-то.

– Да?

– Ну а как по-другому? – усмехнулся Францев. – Ты просто не очень представляешь, насколько эта особа богата. Знаешь, я думаю, что сокровищница Джумы по своему наполнению может поспорить если не с Алмазным фондом, то с запасниками Эрмитажа точно. Для гулей ведь все эти перстни, серьги, браслеты ценности никакой не имеют, поскольку их невозможно сожрать, ну а в товарно-денежные отношения они ни с кем никогда не вступают. Но при этом добросовестно тащат все находки своей королеве, причем делают это с очень, очень давних времен. А теперь представь себе количество вскрытых гулями за века кладов, тайников, захоронок, и, как следствие, количество хранившегося в них добра. Да еще приплюсуй сюда разное всякое с просто обобранных мертвых тел, которых под Москвой всегда хватало. Хотя нет, не получится. Невозможно подобную кучу добра представить. Моей фантазии, по крайней мере, на такое не хватает.

– Впечатляет, – подумав, согласился Олег.

– И я про то. – Аркадий Николаевич подбросил перстень на ладони. – Ясно, что эта парочка меня непременно процентов на десять от стоимости сего перстенька напарит, они без такого не могут, натура есть натура. Но в остальном с ними работать куда лучше, чем с кем-либо другим, потому что они и продавцу лишние вопросы не задают, и другим про то, откуда вещичка взялась, после не расскажут.

Олег пожал плечами – мол, делайте как считаете нужным.

– Грань, на которой стоит отдел, всегда очень тонка, – пояснил Францев. – И нравственная, и законодательная, и финансовая. Ни я, ни те, кто учил меня, ни учителя моих учителей никогда не брали мзду. За информацию ли, за молчание, за закрытые глаза, да за что угодно. В любое время, при любой власти никто никогда не шел на компромиссы, какими бы безобидными или полезными они не казались. Есть мы – и есть мир. Мир может жить как хочет, а мы существуем так, как должно. Казалось бы, ведь ничего такого не случилось бы, возьми я тогда ту сумку. Ну, помнишь Сашу Маленького? Ведь добыча же. Законная. Что с бою взято – то свято. Так?

– Наверное, – уклончиво ответил Ровнин.

– Да знаю я, как Баженов после бушевал, – усмехнулся его начальник. – И вы все в душе с ним отчасти были согласны. Да и по логике все так. Но Олег, пойми – возможно, это и есть тот самый первый незаметный шаг, который делать ни в коем случае нельзя. Про тамплиеров слышал?

– Ну, так…

– Орден такой рыцарский существовал лет восемьсот назад, можно сказать, что отчасти они нашему отделу дальней родней приходились. Создали его для благих целей, пилигримов охранять в песках иерусалимских и нечисть всякую под корень изводить. Бедны те рыцари были, как мыши, одна лошадь на двоих, но службу несли честно, потому что принципы свои более всего чтили. Потом их поддержал правитель Иерусалимского королевства и в качестве подарка вручил ордер на неплохую по квадратам площадь в своей столице, после чего оказалось, что под крышей в городе обитать куда удобнее и комфортнее, чем в песках, со змеями и скорпионами. Затем появились спонсоры, которые заносили им и деньги, и земли, сначала от души, а после и за услуги, причем самые разные, в том числе весьма сомнительные, вроде лоббирования нужных законов во властных структурах и наемничество. А орден себе такое позволить уже мог, ибо и народу в нем прибавилось, и связей, и авторитета. Пилигримов, правда, никто никуда уже не сопровождал, но это и неважно. Ну а когда войны за веру кончились, то никто из тамплиеров уже не помнил, для чего орден был создан в принципе. Последние из первых, которые знали, с чего все начиналось, давно ушли в небытие, а новым было плевать на то, что творилось до них. Собственно, и рыцарями они разве что только сами себя называли, для других тамплиеры были ростовщиками, наемниками и проклятыми богатеями.