– И чем все кончилось?

– Дело дошло до того, что у рыцарей храма в должниках оказались сразу несколько королей. А венценосцы не любят, когда они кому-то что-то должны. Их такое раздражает. Потому в один недобрый день, а именно в пятницу, тринадцатого октября 1307 года, все руководство ордена арестовали, осудили за дьяволопоклонничество и после сожгли на костре. Тех, кто сумел ускользнуть, потом долго гоняли по Европе, а накопленные богатства прибрали к рукам предприимчивые монархи и католическая церковь. И каков конечный результат? Все, что осталось от изначально светлой и правильной задумки, – недобрая память о тех, кто предал свои идеалы, и примета, гласящая, что от пятницы, выпавшей на тринадцатое число, ничего хорошего ждать не стоит. К чему рассказал – понял?

– Понял, – кивнул Олег.

– Я очень не люблю громкие слова, – мягко произнес Аркадий Николаевич, – но мы и вправду в ответе за наши поступки. Не перед собой, а перед теми, кто работал в отделе до нас. Нельзя обесценить все, ради чего они жили и умирали. А самое главное – погубить дело, которому они честно служили, при этом оправдывая себя словами о том, что не мы такие, а жизнь такая.

– Нельзя, – согласился юноша.

– Но легкие деньги, которые не принадлежали нам, – это одно, а вот подарок или, к примеру, плата за честно сделанную работу в рамках нашей основной специализации – совсем другое. – Францев снова подбросил перстень. – Повторюсь: грань тонка, и конкретно вот эта блестящая штучка находится с той стороны, где написано слово «можно». Можно ее продать и, например, купить материалы для ремонта в подвале, потому как наши нынешние трубы следующую зиму точно не переживут, а фондов на их замену нет и не предвидится. Можно жесть для крыши приобрести, потому как теперешняя проржавела и течет, а за осенью придет зима с непременными оттепелями. Премию квартальную вам выдать можно, причем, надеюсь, в размере оклада. А если вещичка окажется работы знатного мастера, то и полутора. И, может, выделить средства на пару сотовых телефонов.

– Да ладно? – вытаращил глаза Ровнин.

– Если деньги останутся – то да. – Францев убрал перстень в карман. – Я, конечно, реликт, но прекрасно понимаю, что принципы принципами, а прогресс прогрессом. Если совсем его игнорировать, то можно просто отстать от времени, да так, что его после не догонишь. Нам эта штука очень нужна, мне это давно понятно. Другое неясно – где на эту сотовую связь деньги брать? И главное – добро бы речь о разовом платеже шла. Так каждый же месяц денежку отстегивать нужно! Ладно, пошли обратно к людям. Не стоит слишком долго стоять на одном месте в тоннелях под землей, потому что никогда не знаешь, кого из темноты на свет может принести. Да и времени уже вон без двадцати восемь, ужинать пора. Кхм… Извини!

– Твою-то мать! – выдохнул Ровнин. – Забыл!

– Ты о чем? – двинувшись вперед и подсвечивая себе дорогу фонариком, спросил Францев.

– Да меня же сегодня в гости пригласили, – немного жалобно сообщил ему молодой человек. – К той самой девчоночке из главка, о которой вы говорили. Вернее, она не из главка, а из информационной… Да неважно. Только как теперь идти? Я же пропах весь этим дерьмищем! Прямо хуже, чем бомж, воняю, наверное. Хотя, казалось бы, куда хуже?

– Ну, куда хуже всегда есть, – резонно заметил Францев. – А так – наверное, воняешь, как без того? Как, собственно, и я. Можем, если хочешь, наверху кого-нибудь спросить, найти, так сказать, незаинтересованное лицо. Но лучше поступить проще – забей на свидание, и поехали в Воронцовские бани, они до одиннадцати работают по будням. Паром подышим, отмоешься, после пивка хлопнем. А если тебя смущает, что я начальник, а ты подчиненный, так не переживай, в бане все равны. Собственно, она и туалет – те два единственных места, где действует истинная, прости господи, демократия, про которую столько по телевизору рассказывают. Ну и для души банька первое дело, она всю сегодняшнюю грязь с нее смоет.

– Оно бы хорошо, – согласился с ним Ровнин, – только Машка меня сегодня хотела с родителями знакомить.

– Даже так? – проникся Аркадий Николаевич. – Шустер! Я, конечно, тебе не отец, но скажу так – не спешишь ли ты, парень? Вы с ней знакомы всего ничего, а тут такой ответственный шаг. От него до черной машины и белого платья два шага.

– Да мне оно зачем? – буркнул юноша. – Это Машка придумала за каким-то лешим. Но если не приду – то не простит. У нее характер.

– Ну, мало ли у кого характер? – дипломатично заметил Францев. – Ты тоже у нас не оконная замазка. И потом – она из наших, должна понимать, что служба есть служба?

– «Понимать» и Маша – это разные вещи, – пояснил Ровнин, – причем в ряде вопросов диаметрально противоположные. Хотя… Нет и нет, невелика беда. Тем более что я ничего ей и не обещал.

– Вот тут – молодец, – похвалил его начальник. – В смысле – отлично, что ты научился понимать цену слова. Но в целом – некрасиво, конечно, конечно, получается, девушка же ждать станет. Опять же, свой человек в инфоцентре никогда не помешает.

– Станет, не станет – какая разница? – вздохнул Олег. – В таком виде, да еще вонючий – куда я пойду?

– Ладно, не грусти, – приободрил его начальник и снова глянул на часы. – Давай ускоримся, и тогда, может, еще что-то у тебя и сложится сегодня. Есть у меня одна идейка, теперь главное – успеть.

Странное дело – вроде бы вверх по лестнице топать куда сложнее, чем вниз, но сотрудники отдела проделали этот путь быстрее, чем в прошлый раз. То ли потому, что время поджимало, то ли по какой другой причине. Не просто же так Францев сначала пару раз глянул назад, в темноту, а после, прокряхтев: «Старость не радость», пропустил Олега вперед и пристроился у него за спиной.

Хотя, может, и не пристроился. Может, он ее прикрыл. По крайней мере именно так подумалось Ровнину, но спрашивать ничего у начальника он не стал, только прибавил шаг, стремясь как можно быстрее оказаться в не очень комфортных, но более-менее привычных тоннелях метро.

По дороге к машине Олег внимательно следил за людьми, что им по дороге попадались, хотел понять, воняет от них чем-то или нет. Вроде никто особо не кривился, носом не вел, в сторону не шарахался, что его немного успокоило. С другой стороны, особо объективным мнение тех, кто торопился с работы домой, считать тоже не следовало. Просто в московском метро за последние лет пять-семь какие только запахи не прописались. Тут тебе и бомжи, которые с наступлением вечерней поры перемещались из уже зябких парков в тепло подземки, и палатки с беляшами да чебуреками, стоящие в переходах любой станции, и ароматы канализации, которыми нет-нет да и тащило из темных тоннелей. Добавим сюда накопившуюся за день у людей усталость, а также не пропадающее ни на день ощущение постоянной нестабильности, в которой страна жила уже который год, и можно понять, что ни о какой компетентности речь даже идти не может. Ну, воняет чем-то от этих двух мужиков – и пусть воняет. Дел-то…

– Не беспокойся, – посоветовал ему Францев, заводя машину. – Если Кристина на месте, все будет как надо.

– А Кристина – она кто? – уточнил Олег. – Если не секрет.

– Вообще-то ведьма, – ответил начальник. – Но непосредственно для тебя, возможно, она сегодня вечером поработает феей-крестной.

– Да ладно?

– Представь себе. В целом Кристина достаточно редкий образчик своего вида, эдакий вольный стрелок. Она не входит ни в один ковен, никому на верность не присягала и шабаши не посещает, даже весенние, самые важные. Но при этом отрекаться при всех от своего статуса не стала, силу свою в землю с заговоренным железным гвоздем не зарыла и наследницу не пестует.

– Надо же, – проникся Ровнин. – Даже не представлял, что такое возможно. Мне казалось, что ведьм-одиночек вообще не бывает, все при ком-то состоят. Ведьмаки – да, они каждый сам по себе, но ведьмы?

– Белые вороны были, есть и будут, таков закон природы. Кристина тому живое подтверждение.