Боже, он хотел это выяснить.

Он облизал пальцы свободной руки, затем просунул ладонь себе под зад, трогая между ног.

- Да, - выдохнул Брэндон. - О Боже, да. Сделай это, детка. Дай мне посмотреть, как ты трахаешь себя.

Кейси скользнул внутрь одним пальцем, задохнувшись от внезапного вторжения, а затем застонал от удовольствия. Угол был выбран неправильно, чтобы проникнуть слишком глубоко, но давление на его член было восхитительным. Он ввел туда и второй палец, услышав сдавленный стон Брэндона. На экране Брэндон наклонился вперед, его рука расплывчатым пятном лежала на члене, мышцы напряглись под кожей, он был слишком поглощен своим удовольствием, чтобы делать что-то большее, чем вздрагивать и задыхаться.

Кейси чувствовал приближение оргазма мужчины. Он тоже приближался к нему. Он задвигал бедрами быстро, неистово стремясь к своему освобождению. Это был самый сексуальный, эротический момент в его жизни. Все, казалось, было создано для того, чтобы усилить его возбуждение: сиденья, машина, журналы, такие яркие и реальные в его памяти. Его собственная плоть, жар его тела, плотно обхватывающего его пальцы, удовольствие от того, как его член входит и выходит из кулака. И сверх всего этого - Брэндон. Его глаза были полуприкрыты, рука бешено двигалась по члену, плечи напряжены, рот влажен и приоткрыт, когда он тяжело дышал вместе с Кейси. Это было невероятно. Немного извращенно и странно, но в то же время идеально. И когда Брэндон, наконец, содрогнулся, вскрикнув, кончая снова и снова, изливая свое семя на стол, чтобы Кейси мог это видеть, Кейси тоже отпустил себя.

Это было освобождением. Он не чувствовал себя уродом. Ни капельки. Он чувствовал себя удовлетворенным и сексуальным, и ему было так чертовски хорошо, что он едва мог дышать. Больше всего на свете он чувствовал себя...

Нормальным.

Однако, когда все закончилось, он не был уверен, что делать. Айпад все еще был включен. Брэндон по-прежнему наблюдал за ним с экрана, но эротизм быстро сменился неловкостью. Живот и рука Кейси были покрыты спермой, и хотя ему было достаточно тепло, когда он дрочил, в гараже внезапно стало холодно.

Брэндон отвернулся от экрана и крикнул:

- Минутку! - Затем обратился к Кейси: - Моя кошка. Она возмущена, что ее не пускают в комнату. - Он посмотрел на беспорядок, который устроил на своем столе. - Как насчет того, чтобы дать нам несколько минут? Встретимся здесь минут через пять?

- Э-э-э...

Но Брэндон уже ушел. Он не закрыл окно ФейсТайм, но его больше не было за столом.

«Конечно», закончил Кейси про себя, покачав головой.

Он зашел в туалет для сотрудников и привел себя в порядок, затем осмотрел салон машины, убедившись, что он оставил его безупречно чистым. Оделся. Брэндона по-прежнему не было на экране, но его стол больше не был заляпан спермой, так что, похоже, он делал успехи. Кейси слышал, как он с кем-то разговаривает - предположительно, со своей кошкой, - хотя и не мог разобрать слов.

- И я вернулся, - сказал Брэндон, внезапно появляясь на экране. Почти сразу же в кадре появилась большая белая кошка, которая запрыгнула на стол и устроилась между Брэндоном и камерой. - И Пейсли тоже. Подвинься, девочка.

Она ответила возмущенным мяуканьем, но не сдвинулась с места. Брэндон вздохнул.

- У тебя есть домашние животные?

- У меня собака. Бандит.

- Я рад это слышать. Я не доверяю никому, кто не любит животных. - Пейсли сидела, повернувшись затылком к камере, и Брэндон отодвинул ее в сторону, чтобы заглянуть ей за спину и почесать за ушами. - Что за собака?

- Дворняжка.

- Я бы хотел завести собаку, но я слишком много путешествую. Все, что мне нужно делать с Пейсли, - это насыпать ей в миску побольше корма и попросить уборщицу сменить лоток. Но собакам бывает одиноко.

- Это так.

- Расскажи мне о себе. Ты одинок, верно?

- Да.

- Хорошо. Наверное, стоило спросить об этом с самого начала. Ты живешь один?

- Только я и Бандит.

- И у тебя нет сотового телефона. - Он лениво погладил свою кошку. - У тебя, должно быть, не слишком активная общественная жизнь.

- Не совсем.

- А как же твоя семья?

Кейси пожал плечами, чувствуя себя неуютно.

- Мы почти не разговариваем.

- Почему?

Кейси колебался. Он никогда ни с кем не говорил о своей семье. С другой стороны, мало кто когда-либо спрашивал. Если бы он встретился с Брэндоном лицом к лицу, он бы не смог этого сделать, но разговаривать с лицом на экране было совсем не то же самое. Это давало ему ощущение дистанции и безопасности. Кроме того, он уже раскрыл Брэндону свою самую страшную тайну. Теперь все казалось проще.

И вот, сам не зная почему, Кейси поймал себя на том, что рассказывает Брэндону о своем отце, который коллекционировал старые машины, но у него никогда не было денег или знаний, как их чинить, и он всегда сдавался и вместо этого снова начинал пить. Он рассказал ему о том, что был неожиданным ребенком, родившимся на много лет позже своих братьев, и о своей матери, которая была грустной, но нежной. Он рассказал о том, как был маменькиным сынком в семье, пока она не умерла от опухоли, о чем никто не знал, а она пожирала ее изнутри.

Он говорил, пока у него не пересохло в горле. Это было беспрецедентно, и в то же время это было огромным облегчением. Не то чтобы он когда-либо решался поделиться таким количеством информации. Просто Брэндон, казалось, умел задавать правильные вопросы. Вникал в суть дела и выслушал, не вынося суждений. Впервые Кейси понял, почему люди платят хорошие деньги за то, чтобы поговорить с консультантами, потому что, когда они произносят слова вслух, им почему-то кажется, что так легче все это воспринимать.

- Мне так жаль, Кейси, - сказал Брэндон, когда Кейси, наконец, выдохся.

Кейси пожал плечами, потому что казалось странным принимать сочувствие к тому, что случилось четырнадцать лет назад.

- Все в порядке. - Хотя это было не так.

- Сколько тебе было лет, когда она умерла?

- Десять.

Брэндон на мгновение опустил голову. Пейсли, на которую в течение нескольких минут никто не обращал внимания, решила, что это безнадежное дело, и спрыгнула со стола. - Должно быть, это было нелегко, - наконец, сказал он.

Кейси смог только кивнуть.

- А твои братья? Сколько им было лет?

- Они уже учились в старших классах.

- И как они с этим справились?

- Вместе, но без меня. - Роджер, Ричи и Родерик всегда были трио, они родились так близко друг к другу, что это было почти преступлением. Он никогда не был одним из них, а после смерти их матери они сомкнули ряды, оставив его еще более одиноким, чем когда-либо.

- Но вы все потеряли, - сказал Брэндон. - Почему они думали, что у тебя все будет по-другому? Почему твой отец не протянул тебе руку?

- Потому что... - И тут Кейси запнулся, боясь произнести эти слова вслух. - Потому что я не думаю, что на самом деле был его сыном. - Он провел пальцем по швам на обивке, пряча глаза, чтобы Брендон не заметил, как ему больно от этого признания. Долгие годы он хотел все отрицать, но, став старше, вынужден был признать правду. Он не был похож ни на своих братьев, ни на отца. И на свою мать он тоже был не очень похож. У всех у них были каштановые волосы и карие глаза. Хотя волосы Кейси были лишь немного темнее, чем у них, его выдавали глаза. Они были зелеными. Больше ни у кого в семье не было зеленых глаз, как и ни у кого из них не было такого маленького роста, как у него.

Не то чтобы он сильно винил свою мать в измене. Чего он никогда не понимал, так это почему она вообще вернулась к своему мужу.

- Мой отец всегда говорил, что я интроверт. Только, знаешь, он говорил это так, словно это было ругательство. Как будто это делало меня каким-то извращенцем. Он и мои братья говорили, что я слабак. И когда они узнали, что я гей, это как будто подтвердило все. Мой отец сказал: «Я знал, что ты не мой».