Нас должны беспокоить не вопросы, о чем и для кого писать фантастам, справедливо отмечал в свое время И. А. Ефремов, а «наиболее передовые вопросы современности», которыми интересуется громадная читательская аудитория Советской страны. Несравненно важнее, подчеркивал он, каков тот компас, которым руководствуется фантаст в своем видении грядущего мира. С этой позиции образы борьбы за становление высшей формы социального устройства — коммунистического общества — должны составлять ведущую линию советской фантастики. Параллельно этому наша фантастика должна вскрывать возможности столкновения коммунистического мира, его общественного сознания с отживающими, но злобными и вредоносными идеями империализма, крайнего индивидуализма, мещанского соперничества в обладании вещами.
Мы говорили о том, что фантастика не остается одной и той же в разные эпохи. На первый план в ней обязательно выдвигаются черты, отвечающие определенным потребностям данного времени. Современная фантастика — прямое порождение эпохи, борьбы мировых систем капитализма и социализма в условиях развертывающейся на наших глазах научно-технической революции, точнее — социально-экономических изменений, связанных с этой революцией. Отсюда — выдвижение на первый план той разновидности фантастики, которая условно именуется научной. Отсюда оке — повышенный интерес к проблемам будущего Земли и человечества.
На обеих этих особенностях современной фантастики стоит остановиться подробнее.
К научной фантастике часто относят только те произведения, сюжет которых не выходит за рамки научно объяснимого, рационального. За пределами этой категории остаются тогда произведения, где науке отводится роль некоей волшебной палочки, вдруг без всякого объяснения создающей невероятную ситуацию, или произведения, где действие развертывается под влиянием иррациональных сил. Подобного рода классификация имеет те преимущества, что она позволяет хотя бы в первом приближении определить характер того или иного произведения. Нельзя же на самом деле сваливать в одну кучу «Маленького принца» и «Соляриса», «Гулливера» и «Туманность Андромеды», только потому, что и то и другое фантастика! Кроме того, как уже упоминалось, элементы фантастики присутствуют во многих произведениях художественной литературы, которых к фантастике обычно не относят. Поэтому до тех пор, пока мы не определили, какие элементы являются главными, ведущими, какие второстепенными, вспомогательными, носят ли они научно обусловленный характер или суть плоды ничем не сдерживаемой авторской фантазии, ориентироваться в современной (да и не только в современной) фантастике затруднительно.
Однако такая классификация весьма условна, схематична и недостаточна, поскольку с развитием фантастики все большее число произведений никак не укладывается в рамки либо рационального, либо иррационального.
Действительно, куда прикажете отнести фантастический роман, в котором иррациональное служит лишь художественным приемом для утверждения вполне рациональной концепции? И наоборот, роман, построенный целиком на рациональной основе, но подводящий читателя к выводам, ничего общего с наукой не имеющим, к мистике, скажем? Или роман, который сегодня представляется «ненаучным», а завтра оказывается даже и не фантастическим? Ну, а если фантастика (научная или ненаучная — все равно) лишь художественный прием автора юмористического или сатирического произведения?
Сама по себе недостаточность приведенной классификации еще полбеды. Беда начинается тогда, когда эта классификация становится основой для разделения фантастики независимо от идейной и художественной ценности, от «сверхзадачи» того или иного произведения на первосортную («научную») и второстепенную («ненаучную») или, еще того хуже, имеющую право на существование и такового не имеющую.
Словно забывают о том, что и Гёте, и Гоголь, и Бальзак (скажем, в «Шагреневой коже») широко использовали иррациональное, а иногда прямо-таки нечистую силу. Что знаменитая «Машина времени» абсолютно ненаучна. Что сюжет «Аэлиты» с позиций рационального просто смехотворен, а тем не менее «Аэлита» навечно зачислена в списки сокровищ научной фантастики.
И вовсе нелепа мысль, иногда высказываемая, будто бы научная фантастика куда более служит прогрессивным началам по той единственной причине, что она научна. Будто бы нет научных концепций, служащих реакционным целям, будто бы нет в буржуазной литературе реакционных произведений, построенных по всем правилам научной фантастики! И наоборот. Это примерно то оке самое, что обсуждать, какой системы пистолет лучше служит целям прогресса — маузер или браунинг?
Видимо, повторяю, нужна большая литературоведческая работа над созданием надежного путеводителя по Стране Фантастики, где были бы четко очерчены области, районы и округа этой теперь поистине великой литературной державы, где была бы четко определена мера, какою следует мерить каждое произведение фантастики в соответствии с тем, что хотел сказать автор, что он действительно сказал и как сказал.
Теперь об отображении в современной фантастике будущего Земли и человечества.
Нашему времени присущи небывалые масштабы научно-технических и социально-экономических изменений. Человечество сегодня как бы на гребне стремительно несущейся волны, отделяющей настоящее от будущего. В потоке событий будущее то и дело переходит в настоящее, становится чем-то вроде постоянной составной части настоящего. Вот почему современная фантастика, тесно связанная с научно-технической революцией, не просто ориентирована на будущее: сохраняя преемственность традиций, она в еще большей степени, чем раньше, показывает через призму будущего окружающее нас настоящее.
Кстати, это обстоятельство в значительной мере объясняет растущую популярность фантастики. В современных условиях многое зависит от умения вглядываться в тенденции развития, от «раскованности» мышления, от быстроты овладения новым, прогрессивным, от способности ориентироваться в сложных, подчас неожиданных ситуациях, преподносимых научно-техническим прогрессом. Фантастика — одно из наиболее действенных для воспитания этих качеств орудий искусства, ибо все перечисленное здесь составляет живую душу ее произведений. Фантастике (но не всей, конечно) весьма присуща тема героики. На Западе это обстоятельство не без успеха используется для фабрикации «суперменов» — литературных кумиров обывателя. В социалистическом обществе героический пафос фантастики открывает блестящие возможности для воспитания в человеке подлинного величия души и разума.
Все это привлекает к фантастике все более и более широкий круг читателей с разными запросами, с разным уровнем подготовки. Все это порождает обилие задач, стоящих перед современной фантастикой, предопределяет ее разнообразие, многогранность, злободневность сюжетов, даже относящихся, казалось бы, к далекому будущему или к иным мирам.
Как социолога, занимающегося проблемами социальной прогностики, меня прежде всего интересует в научной фантастике художественное изображение разных сторон будущего. Ведь будущее — заповедное поле фантастики, доступное только ей и никакому другому жанру литературы (кроме разве научно-художественного, но это особая статья). Меня очень огорчает, что поле это фантасты пока что освоили слабо. Но было бы странно судить о фантастике в целом только на этом основании.
Во-первых, как мы уже установили, фантастика связана не только с будущим. Конечно, теперь, когда поверхность земного шара досконально исследована почти во всех закоулках, когда одно только слабое подозрение, что в каком-нибудь озере уцелел зауряднейший ихтиозавр, вызывает неописуемый ажиотаж, — теперь фантастике на «таинственных островах» и в «затерянных мирах» не разгуляться. Открыть новую «Плутонию» или Землю Санникова сложновато. Поневоле приходится все чаще стартовать в будущее — земное или космическое, все равно. Однако существует множество фантастических произведений, действие которых развертывается в прошлом и настоящем.
