— Попса! От вашей команды Риц я ожидал большего.

Не, ну на этот фокус я не куплюсь.

— Профессор, а можно конкретней? Вот ТЗ. Мы должны были обеспечить одновременную внутреннюю и внешнюю защиту, и вот она перед вами. Что не так?

Я не стал напоминать, что у других внешняя и внутренняя защита была часто идентичной, как он сам и советовал, и даже не пыталась имитировать реальность.

— Не так примерно всё, — хмыкнул Красин. — Угрозы вы сгенерировали сами.

— Мы использовали модели реальных, — вступился за наше творение Оба.

— Да, но месячной давности.

— Ну как начали делать, так и взяли на тот момент, — огрызнулся я.

— Я об этом и говорю. Ладно. Зачет за эту поделку я поставить вам не могу, развернутый разбор пришлю позже. Перегрузите ее в общее хранилище. Раз уж вы не воспользовались моим предложением по созданию упрощенной версии, а изобразили смесь бульдога с носорогам, будьте добры соответствовать. Переделаете по комментариям и придете снова. И отключите свою шарманку, она мне уже третье письмо за пятнадцать минут прислала.

На этом он поднялся и вышел из зала.

Это было настолько обидно и несправедливо, что я не находил слов. Хмарь разрыдалась.

Два дня мы ждали комментариев к зачету. Весь курс знал о нашем провале, и это было хуже всего. Кое-кто искренне сочувствовал, а кто-то откровенно злорадствовал. Но хуже всего было ощущение собственной вины. Это я отговорил своих использовать лайфхак Красина и втравил их неизвестно во что. Сейчас у нас на руках было дивной красоты некоммерческое поделие, приткнуть которое было некуда.

Наконец пришли комментарии Красина. Там было все, что я ожидал, и даже больше. Он заметил, что ткань наша настраивается одноразово, и перепрофилировать ее в динамке невозможно. Более того, в общей структуре не предусмотрено место под управляющий блок. Если бы мы хотя бы обозначили место для него, он бы выставил нам зачет. Но так как мы попытались скрыть главную уязвимость, то такое безответственное поведение он никак пропустить не может. Поэтому в зачете нам отказано. Пересдача. И перестал выходить на связь.

А еще через неделю под самый конец учебного года нам пятерым, включая Софью, пришло сообщение из деканата. Пересдавать зачет нам предстояло комиссии, поскольку предподаватель, ведущий наш предмет, не может у нас его принять. Комиссия была назначена на 23 июня. Следом за этим письмом пришло следующее — о недопуске к сессии. Логично, чего-то такого и надо было ждать.

Как будто этого было мало, на следующий день пришло письмо из администрации о выселении из общежития на лето всех, кто не сдал сессию в срок. Прекрасно. Просто прекрасно. Самое ужасное, что даже если представить, что мы как-то разрулим ситуацию с сессией и общежитием, я понятия не имел, как переделывать нашу конструкцию. Мы выложились на ней полностью.

— Ну и как ты себя чувствуешь, хвостатая сволочь? — гневно спросил меня Мавр, когда мы в очередной раз корпели в инкубаторе над текучкой.

— Как? — холодно спросил я.

— Это ведь твоя идея была наплевать на лайфхак Красина! Он нам этого не простил!

— Зная отношение Красина ко мне, он нашел бы к чему докопаться.

— И что мне теперь делать? Я реально рассчитывал на общежитие летом, чтобы в инкубаторе работать. А теперь что? Ты-то у нас богатый мальчик, поедешь к бабушке в особняк.

— Какой еще особняк?

— Да тот приятный дом на берегу.

— Тебе завидно?

— Да, завидно! Почему я огребаю проблемы из-за тебя.

— Послушай… — вступилась Хмарь.

— Не желаю ничего слушать! Любовнички! Спелись тут! Ты-то хоть с тканью нормально выступила, а я?

Мавр вскочил, хлопнул дверью и ушел.

Как бы не были обидны его обвинения, ответить мне ему было нечего. Оба молчал, но я чувствовал, что он думает примерно то же самое. Я уже знал, что ему тоже предстояло возвращаться домой из-за отмены общежития, а, учитывая растущие сложности с перемещениями, он рисковал застрять там надолго.

Все это было на редкость отвратительно. Жаловаться мне было некому, я только был благодарен Хмари за то, что хотя бы она меня ни в чем не упрекает.

В довершение всего бардак с выплатами за авторские элементы только возрастал, и я в полной мере оценил старую шутку «чтоб ты жил на одну зарплату». Я уже привык к приятным надбавкам и строил планы на будущее.

Добило меня письмо отца, поздравляющее меня с днем рождения. В свойственной ему манере он напомнил, что первая часть условий получения трастового фона выполнена: мне исполнилось двадцать пять лет. Теперь дело за второй, за законченным высшим. Ага, с этой штукой как-то не складывается. Я начинал понимать Кулбриса, который сорвался и скрылся в наших снегах. Должно быть, его тоже все достали.

В Министерстве кипела работа. Рядовые сотрудники понятия не имели, что объявленный статус кризиса элементов — это победа руководства и превосходная альтернатива. Для них же новый незнакомый статус требовал множества телодвижений, без которых они с удовольствием бы обошлись.

Кое-кто ожидал, что объявление кризиса станет концом карьеры новоиспеченного замминистра Надежды. Но это проклятая тетка обернулась лисицей и возглавила направление выхода из кризиса. Поскольку Север получил статус территории, возглавляющей работы по выходу из него, сделать предстояло много чего.

Единственным понятным для рядового персонала моментом стал отчет Радия об общих успехах инкубаторов. На конец мая было заменено около 80% проблемных элементов, что давало основания на относительно быстрый выход из кризиса.

Ходили слухи о скорой легализации пиратской библиотеки диффузной зоны. Такое происходило впервые, но даже люди, далекие от темы, предполагали, что это жжж неспроста, и процесс этот начался не вчера.

Зато скучать не приходилось никому, даже отпуска на июнь-июль отменили. А праздник по случаю 50 лет со дня введения общей валюты перенесли на сентябрь. Что как бы обозначало дату, к которой начальство планировало все разгрести.

Для полноценного кризиса это было невероятно оптимистично, но в полном объеме никто информацией не владел, поэтому народ размышлял, удастся ли получить отпуск в августе и куда в это время можно поехать, не толкаясь локтями.

Надежда тоже была довольна. Она не ожидала, что процесс пойдет так быстро, но когда Гелий известил ее о том, что Красин отбыл на Восток заниматься их несчастной библиотекой, она поняла, что время пришло.

И пришло с такой скоростью, что работать приходилось по двадцать часов в сутки. Она даже стала ночевать в кабинете и возблагодарила администрацию за предусмотренную личную душевую. Вовремя она получила повышение, в комнате вестниц ничего подобного не было. Для рядовых сотрудников душ был один на этаж, а мысль о том, чтобы стоять туда в очереди с полотенцем на плече, не грела ее ни одной секунды.

В общем, ей было за что благодарить профессоров, она подозревала, что без них эта история бы так не развернулась. В субботу они снова ждали ее в своем странном баре, и она мучительно пыталась сообразить, что хорошего она может предложить в ответ.

Гиги почти закончил свой отчет об адаптации андроидов к совместной деятельности с людьми. Особенно ему удался пункт о преодолении инструментальной зависимости, в котором он опроверг мнение о том, что андроид не может самостоятельно определиться с качеством взаимодействия и будет постоянно терзать своих создателей насчет поднастройки.

Единственное, что ему мешало триумфально завершить работу, это внезапно проваленный зачет группой Рица. Какая-то там случилась ерунда, причем вроде бы с той самой штукой, в которой он косвенно принял участие. Гиги надеялся, что ситуация сама собой рассосется и подождал несколько дней, но этого не произошло. Софья информировала, что они всем коллективом отправлены на комиссию. Что было уж совсем форс-мажором.