— А разве есть, что реанимировать? — заинтересовался Радий. — Я считал, что там осталось только совочком мусор собрать, а так все заново строить придется.

— Не придется. Они сохранили большую часть содержимого, а если общий обмен не исчезнет, то недостающие элементы можно будет запросить заново. У них есть вполне вменяемый проект контура. Но вот чего у них нет, так это полноценной защиты и фильтров. Теоретически мы можем поделиться фильтрами — и внешним, и внутренним, хотя все понимают, что они оба временные костыли. Но защиты у них нет. Этим и должен заниматься новый человек, которого они так отчаянно ищут.

— Как насчет воспитать бабу-ягу в своем коллективе? — хмыкнул Бином.

— В перспективе воспитают. Прямо сейчас у них никого нет. Они искали человека на эту должность с прошлой осени, а в последнее время так активизировались, что переполошили всех соседей. Запад испугался, что они схантят Кулбриса, и их ужас был так велик, что они даже попытались его вернуть домой. Фактически украсть. Превентивно.

— Кого?

— Кулбриса.

— А где сейчас Кулбрис? — нахмурился Радий. — Что-то я давно о нем ничего не слышал?

— Кулбрис сидит у Вальтона со своими пингвинами, — ответил Гелий и засмеялся, увидев лицо Радия. — Не спрашивай, это история, достойная целого вечера. Мы под это дело отдельную бутылочку возьмем. В сухом остатке никого украсть не удалось, пингвины и Кулбрис укрылись в Тверских лесах, наши высказали западным спецслужбам свое «фе», и всё пока стихло. Полагаю, потому что они выяснили, что Кулбрис никуда ехать пока не хочет.

— А когда захочет, никто за ним не успеет, — предположила Надежда.

— Вот не знаю. Он теперь маломобилен. При двух подопечных и двух пингвинах особо не побежишь. И потом он увлечен их проектом. Но нет, этот проект никак не касается восточных дел, библиотекой ему заниматься. Понятия не имею, почему Запад так перевозбудился, Кулбрис никогда особо не погружался в защитные системы. Вернемся к нашим… талантам. Человека, о котором мы начали говорить, зовут Красин.

— И вы его отпустите?

— Конечно. У нас свободная территория. Даже не будем настаивать, чтобы он доработал учебный год, сами его студентов выпустим. Ему тесно у нас: сверху старики, снизу борзая молодежь и ни одной задачи, которую он бы счел достойной. На мой взгляд, амбиций у него многовато, но уж сколько есть.

— А он справится? С тем, что хотят восточники?

— Думаю, да. Я в принципе не считаю ту задачу нерешаемой, он им подойдет. Так что Красин — и есть наш подарок Востоку. Пусть забирают, — ухмыльнулся Гелий.

— Чувствую какой-то подвох, — прищурился Радий.

— Да, — поддержала его Надежда.

Тут около их стола материализовался официант, забрал пустые бокалы и предложил повторить. Никто не отказался, и официант отбыл за новыми порциями.

Когда перед каждым снова стоял напиток, все выжидательно посмотрели на Гелия. Паузу дальше тянуть было нельзя, и он, насладившись вниманием, продолжил.

— Есть небольшой подвох. Хотя по сути Красин — единственный дельный кандидат, я бы на их месте брал бы его не глядя, у них есть довольно идиотское требование. Каждый претендент должен не только предоставить на конкурс концепт, но и действующую модель.

— Действующую? Не демонстрационную?

— Демонстрационную, которая притворяется действующей. Но и это дело непростое. Собственно в этом и затык. У него есть собственные разработки нужного профиля, но вот приятной демонстрашки нет. Так, чтобы все забились в экстазе.

— Какой кошмар! Неужели из-за такой мелочи всё сорвется? — Надежда сжала тонкую ножку бокала с такой силой, что чуть не разломила ее. Стекло, однако, устояло, и она поставила недопитый бокал на стол от греха.

— Может, — пожевал губами Гелий. — Не хотелось бы.

— Неловко предлагать такое, но… вы не поможете ему?

— Напрямую не могу. Как и Север не может взять и помочь Востоку. Потому что сотрудничество скомпрометировано, доверие подорвано, всё должно сложиться само. Скажу прямо, я уже сделал всё, что мог. Теперь участники должны доиграть матч сами. Пять к одному, что у них получится. Я бы хотел, чтобы получилось.

— Что можно сделать, чтобы получить хотя бы девять к одному? — деловито спросила Надежда, успокоившись. Намеченная траектория ее в принципе радовала.

— Да вы редкая женщина! — развеселился Бином. — Обычно женщины хотят абсолютных гарантий! И стопроцентных защит. Я почти ждал, когда вы скажете, что у нас нет права на ошибку.

— Я все-таки теперь замминистра. От каких-то подходов приходится отказываться. Я знаю, что гарантий нет и не может быть.

— Нет, вы замминистра, потому что знаете это, а не наоборот. Я поздравляю вас с новой должностью, а Астахова с усилением команды. Мастерства не пропьешь!

— Однозначно, — улыбнулся Радий. — Поэтому пропьем что-нибудь другое.

— Поддерживаю, — поднял бокал Гелий.

Надежда вздохнула и подняла свой бокал. Какое все-таки несерьезное отношение у некоторых.

Апрель почти закончился, а мы все еще топтались на месте. Затык возник, где не ждали, потому что с самим материалом наши внезапные попутчики нам разобраться помогли: Хмарь сумела под руководством загадочных бабушек породить крутейшую органическую ткань. Еще бы чуть-чуть, и они бы с ней вывалились в материальность, что никак не приблизило бы нас к зачету, но позволило бы изрядно порезвиться. Я уже на полном серьезе планировал пошить себе плащик из органики.

А проблема возникла с переносом их творения к нам. До того, как мы появились в институте, там действовала отлаженная процедура: вырабатывалась формула, автомат выгонял из себя фрагмент нужного размера, из него на месте кроился элемент, который затем перегружался в стандартное хранилище и все были счастливы.

Но нам требовались здоровенные куски, сопоставимые с тем, что колыхалось у группы ЛОЛ в демонстрационном зале, которые начисто не хотели лезть в хранилище. Олимпия, осознав масштаб, сообщила нам, что мы справимся, а ей пора на дачу, Лидия отговорилась срочным проектом, и только Лариса все еще оставалась с нами.

Хмарь металась между универом и Плющихой, и в конце концов уговорила Ларису снова допустить всю нашу банду в лабораторию. В понедельник мы должны были прибыть туда с мытой шеей и как-то поучаствовать в упаковке материала Хмарь.

Проблему эту надо было решать, потому что даже если бы мы узурпировали рабочее пространство, нагородив всю конструкцию целиком прямо там, то нерешенный аспект упаковки не дал бы нам сдать зачет.

Красин ходил хмурый. Питон и Килик воспользовались лайфхаком, который он сам же нам и подкинул, изготовив обманную склейку, за что он им поставил вожделенный зачет, но счастливей с тех пор он не стал. Видимо, изделие Питона с Киликом до чего-то не дотягивало. Но меня тошнило от мысли, что придется идти тем же путем.

Тем не менее вместо того, чтобы собирать контур защитной конструкции вместе с парнями, я ограничился общими расчетами и ждал, когда мы придем к какой-то определенности с материалом Хмари. А уже после этого собирался впрягаться. А пока копался с текучкой.

Хмарь ржала над моими конспектами как подорванная. Она поймала меня на том, что я фиксирую всё подряд: и что говорил профессор, и что я по этому поводу думаю. И не всегда понятно, что где. А какие-то куски пропускаю как неважные. Им с Олич пришлось выловить Мавра с Обой, чтобы понять, что на самом деле было на занятии. Но теперь она заявила, что хочет получать именно мои конспекты, тем более, что Олич выздоровела, а две версии — лучше, чем одна.

За последние две недели я успел разнюхать, подслушав обрывки разговора Марго с Гелием, куда намылился Красин, и положил последний кусочек паззла в картинку. Гелий хочет сплавить Красина на Восток — чудесно. Просто отлично. Скатертью дорога, флаг в руки, попутного ветра в горбатую спину. Теперь понятно, где тут чей интерес. Еще пусть Варвару с собой заберет, мне не жалко.