– Я не играю, не сижу в чатах, – майор начал раздражаться.

– А чего ты тогда в Интернете делаешь? – Малыш изумленно хлопнул длинными ресницами.

– Я ничего не делаю в Интернете. – Майор по-прежнему сдерживался. – Я Интернетом вообще не пользуюсь. У меня и компьютера-то нет.

Мгновение пацан молча глядел на майора. Потом губы его задрожали, а глаза стремительно налились слезами. Рот искривился гримаской огромного, беспредельного горя. Майор вздрогнул. Он помнил это чувство трагичности и несправедливости мира. Точно такое же выражение лица было у него самого в детстве, когда он впервые понял, что его собственные родные папа и мама, оказывается, могут умереть.

Соленые дорожки неудержимых слез покатились у малыша по щекам. Майор глядел на мальчишку, не понимая, чем вызвано отчаянное страдание. В этот момент ворота грюкнули и во дворе, держась за руки, появилась парочка старшеклассников – парень и девушка. Пацаненок судорожно всхлипнул, бросился к девушке и уткнулся зареванной мордашкой в подол ее пушистой шубки.

Девушка обхватила его за плечи:

– Что, маленький, что случилось? Тебя кто-то обидел?

Не поднимая головы, пацаненок махнул рукой в сторону майора:

– Он… он… – продолжал всхлипывать малыш. – Он в Интернет не ходит! И компьютера у него нет! Совсем!

– Ох ты господи! – расстроенно пробормотала девушка и присела рядом с малышом на корточки. Отерла ладонью брызжущие из его глаз слезы, прижала голову к своему плечу. Ее друг растерянно переминался рядом и бормотал:

– Ну понимаешь, малый, бывает и так. Есть такие люди – в Интернет не лазают и вообще без компьютера живут, – это было сказано тем утешающе-соболезнующим тоном, каким обычно говорят о безнадежных калеках. – Это даже и ничего, бывает, они совсем неплохо живут, – бодренько добавил парень.

Малыш оторвал головенку от плеча девушки и отчаянно выкрикнул сквозь безудержный рев:

– Вы все врете! Не могут такие люди хорошо жить! Их спасать надо, а вы не делаете ничего! – Он снова уткнулся носом в мех, плечи его часто вздрагивали от плача.

Поглаживая пацаненка по склоненной голове, девушка беспомощно поглядела на своего приятеля. Перевела злой взгляд на Владимирова:

– Что вы ему наговорили? У ребенка из-за вас невроз будет. – Бережно обняв малыша, она повела его к дверям здания.

– Шли бы вы отсюда, дяденька, – предложил майору парень. – Брательник ее… – он кивнул в сторону девушки и малыша. – Совсем еще малек! Как, по-вашему, я могу ему объяснить, что есть на свете люди, которые сами, по своей воле не ходят в Интернет? – Он осуждающе покачал головой и двинулся вслед подруге.

Майор Владимиров в ошеломлении остался стоять на дорожке. Потом смущенно хмыкнул и тоже вошел в лицей.

Остановив в коридоре немолодого мужичка совершенно профессорского вида, майор спросил, где учительская:

– Бункер? – переспросил «профессор». – Бункер у нас там. – Он махнул рукой в конец коридора и, со странной робостью поглядывая по сторонам, потрусил прочь.

Майор пожал плечами и двинулся куда указано. За дверью с надписью «Учительская» царила полнейшая тишина. Майор потянул ручку. Дверь легко подалась. Майор шагнул внутрь… и очутился в полной темноте.

Напряженно вглядываясь в густой мрак, Владимиров замер у входа. В густой чернильной тьме учительской шевельнулась неясная тень и настороженный голос спросил:

– Вы кто?

– Я из милиции, – пробормотал майор.

– Вы один? – все так же настороженно поинтересовался голос.

Майор неуверенно огляделся:

– Да вроде один, – согласился он, хотя подспудно начинал понимать: в этом лицее ни в чем нельзя быть уверенным. Даже в том, что ты один, а не тебя много.

– Проверь его, – приказал голос.

Рядом что-то шевельнулось, и из мрака вынырнула немолодая худощавая женщина с прибором в руках. Она принялась водить этим прибором вдоль тела майора. Владимиров обалдело глядел, как она присаживается на корточки и совершает пассы вокруг его ботинок. Наконец женщина отрапортовала:

– Он чист.

Тут же вспыхнул свет. Щурясь, майор огляделся. Перед ним была самая обычная учительская, разве что преподавательские столы довольно новенькие, да на окнах… Майор глазам своим не поверил. Окна учительской защищали плотно закрытые металлические ставни!

Сидящий за столом лохмато-бородатый мужик неуверенно улыбнулся майору и уже знакомым настороженным голосом сказал:

– На вас ничего нет. Хотя кто знает, что еще эти могли придумать. – Лица его и женщины стали тоскливыми.

– А эти– это, простите, кто? – поинтересовался майор. И тоже поглядел на обитателей учительской настороженно.

– Дети, эти дети, кто ж еще! – эмоционально вскричала женщина. И почему-то тут же нырнула под стол, испуганно тыча своим прибором во все стороны.

– Она жучков ищет, – пояснил бородатый, заметив изумленный взгляд Владимирова.

– Тараканов? – переспросил майор.

– Подслушивающие устройства, – вздохнул бородач и представился: – Учитель информатики и руководитель компьютерного зала Павел Степанович Луговой. А это… – он кивнул в сторону торчащих из-под стола пяток, – наша биологичка.

Учительница приветливо помахала из-под стола сканером для жучков и продолжила обследование.

– Майор Владимиров, – кивнул майор и тут же спросил: – Простите, у вас тут одна учительская или еще есть?

Может, он не туда попал? Может, здесь у них специальная учительская, для содержания неожиданно рехнувшихся учителей? У этих двоих явно мания преследования. В острой форме.

– Что вы, другой учительской у нас нет! – воскликнул Луговой. – Мы и в этой-то едва держимся. Уж очень у нас дети… особенные.

Владимиров вспомнил пацана у входа и его старшую сестричку с приятелем, и понял, что поторопился записывать лицейских учителей в сумасшедшие. В конце концов, они здесь постоянно и лучше знают местные условия. Майор прошел в глубь комнаты и уселся напротив Лугового.

– Собственно, про ваших детей я и хотел бы побеседовать…

Биологичка испуганно вскрикнула и метнулась к дверям. Приникла к ним всем телом, вслушиваясь в происходящее в коридоре, а потом принялась нервными движениями запирать замок.

– Если кто из наших подтянется – постучат, – заговорщицким шепотом пояснил бородач. – У нас условный стук есть. Ежедневно меняем, методом случайных чисел, – на его лице опять проступила тоска. – Хотя кто его знает, может эти уже алгоритм вывели.

– Дети? – уточнил майор.

– Они, – кивнул учитель информатики и вытащил из стола коробочку. – Генератор белого шума, исключает подслушивание, – пояснил он майору. – Не самопал какой, прямо из лабораторий ЦРУ. Хотя… – он снова излучал тоску, – не исключено, что эти уже научились его нейтрализовывать.

– Я смотрю, вы своих лицеистов не очень-то любите, – проницательно заметил майор.

– Я их боюсь, – грустно заметил Луговой. – Мы все их боимся. – Биологичка согласно закивала.

– В пятницу вечером намертво подвисла лицейская сеть, вся! Эти взламывали токийскую библиотеку – искали первые комиксы про Сейлор Мун! Я все выходные, двое суток, пытался сеть активировать – ничего не получалось! Утром в понедельник явились эти, пожали плечами, потыкали пальчиками – и все заработало!

– Мне литераторша недавно жаловалась, похоже, этим теперь сочинения кто-то из писателей делает. Детективщиков. По теме «Осенние каникулы» столько трупов – ужас просто!

– Ну зачем бы детективщик стал за ваших школьников сочинения писать? – Майор почувствовал невольную заинтересованность проблемами лицейских учителей.

– О господи, откуда же я знаю, что они ему предложили? Секретные архивы КГБ или базу данных ЦРУ! А может, ваши милицейские секреты.

Майор припомнил кой-какую информацию, хранящуюся на компьютере их отделения, и ощутил, как в груди ворочается холодок настоящего страха.

– К экзаменам не готовятся, а завалить невозможно, – вздохнула биологичка. – Гонят подсказки и все! Я жучков отслеживаю, – она потрясла своим сканером, – мобильники забираю, наладонные компьютеры – все равно откуда-то дерут!