– Ловко! – дружно восхитились оба воя.

– Лжа все! – воскликнул жрец и быстро залопотал по-своему.

Сергею пришлось немного наклониться, чтобы лоб жреца уперся в колени. Сдавленный бубнеж не прекратился, но стал глухим и неразборчивым.

– Зачем вы его вообще с собой взяли? – спросил Сергей.

– Князь решил, – пояснил один из воев. – Этот ему сказал: сделает так, чтобы ведун ваш его не обманул.

– Сделает? – Сергей засмеялся. – Этот червяк? Мокро в штанах у себя он сделает, это да. Это он может.

Сергею надоело стоять внаклонку, и он присел на спину жреца. С такими только так и надо. Давить. Вспомнился Прорвич. Така же тварь. Все они подлые твари. Давить и давить.

– Не побрезгуй, княжич. – Говорливый мужик подал ему завернутый в лепешку кус горячей кабанятины.

Лепешка оказалась бедняцкой, ячменной, а кабанятина ничего. Жирная, горячая. Очень кстати. А то Сергей из-за этой лесной делегации обед пропустил.

Жрец оказался ненадежной опорой – сомлел и повалился на бок. Сергей пересел на бревнышко. Холодное, промерзшее. Пришлось подоткнуть шубу. Жрец был комфортнее. Не замерз бы… Нет, не замерз. Полежал немного, потом заворочался и сел.

Сергей к этому времени доел средневековый бутерброд, угостился травяным чайком. Осмелевшие смерды начали задавать вопросы. Об Изборе. М-да. Репутация у ведуна была мощная. Сергей отвечал уклончиво. Мол, как обращает людей во всякую живность, не видел, но возможность такую допускает. Предметы зачаровывает, сам пользовался. Будущее предсказывает точно. Зверей диких и духов всяких, да, на службе держит. Нет, он их, а не они его. Потому что великим духам из-за Кромки хода нет, а слабые вот разве что такого чмыря, как ваш, оприходовать могут.

Жрец услышал, опять забормотал злобно. Смерды напряглись. Язык, что ли, ампутировать гаденышу?

В доме заохала баба. Очень характерно. Гости заинтересовались. Даже шаман бормотать перестал.

– А ничего так князь у вас, – сказал Сергей, отводя подозрения от наставника. – Старательный.

Смерды уважительно закивали. Шаман зашипел.

– Убью я тебя, – сообщил Сергей равнодушным голосом. – Вот этим, – он похлопал по синдской сабле. – Знаешь, что дальше?

Колдунец наверняка что-то такое знал, в отличие от Сергея, потому что его заколотило не по-детски. С испугу сам упал на коленки, полез за пазуху, достал золотую монетку незнакомой чеканки и протянул Сергею:

– Не надо, княжич, молю!

Ну вот. Уже княжич, а не нелюдь. Прав еще не родившийся поэт: хладное железо властвует над всем. А также его сплавы.

Снова заголосила баба. Другая. Надо полагать, теперь молодая подвергалась процессу «выбивания».

Неплохо так голосит. Но до Искоры ей далеко. Вот кто в любовных битвах истинная тигрица.

Сергей улыбнулся. Вспомнил, как они с Искорой зажигали на свадьбе и как потом Милош сообщил ему по секрету:

– Старшая твоя сначала загрустила, а потом вспомнила, что главная, и воспряла. «Вот, – говорит, – какой у меня муж. Лучше всех!»

Вернулся волчок. Улегся рядом с Сергеем. Покушал, мохнатенький.

В избе было тихо. Надо полагать, с выбиванием проклятий Избор закончил.

– Приглядывай тут, – сказал полукровке Сергей, указав на колдунца, поднялся и пошел в дом.

– Он зовет всех, – сказал Егри. – Тебя, твоих сыновей, твоих данников. Всех. Придете?

– Возможно, боярин. – Стемид изучающе разглядывал посла.

Они сидели в горнице, в которой Стемид принимал самых важных гостей. В слюдяное окно сочился скудный свет зимнего солнца. Жаровня на полу источала тепло. На столе – две искусно вырезанные чаши из рыбьей[3] кости с изображениями зверей. Сбитень в чашах парил травяным ароматом. Слабым, потому что остыл. Оба, князь белозерский и боярин киевский, забыли о нем за разговором.

– Да, возможно. – Князь поворошил угли в жаровне огрубевшими пальцами. Стряхнул пепел. – Зависит от доли, которую выделит нам Хельгу. И от того, кто еще пойдет.

– Твои сыновья уже сходили на ромеев однажды, – заметил Егри. – И сходили неплохо.

– Как сказать, – возразил Стемид. – Мой старший сын потерял корабль и едва не сгорел.

– Ну не сгорел же! – в свою очередь возразил Егри. – И вернулся удачно, не пешком с пустым кошелем.

– То была не его удача! – отрезал Стемид. – И не удача Хельгу. Мой названый сын Вартислав спас его!

– Вартислав… – мечтательно произнес Егри. – Я помню его вот таким… – Ладонь Егри повисла примерно в сажени от пола. – Знаешь… Это я дал ему прозвище. Все думают, что это был Харальд-конунг, потому что Дерзкий носит кольцо его матери, но это не так. Я слыхал, что ты принял его в род. Очень разумно. О его удаче много говорят в Киеве. Если он пойдет с тобой и твоими сыновьями, слава и добыча вам обеспечены.

– Он пойдет, – сказал Стемид.

Он знал, что Вартислав пойдет с Хельгу в любом случае. Но Егри знать об этом не обязательно. Пусть думает, что Вартислав – почтительный сын.

– Мой князь будет рад, – кивнул Егри. – Он любит твоего сына как собственного. Ничего не жалеет. Поселил на Горе, рядом с собой.

Стемид потянулся к чаше. Наклонясь, смочил усы в еле теплом сбитне, чтобы Егри не заметил его усмешки. Историю приобретения Вартиславом киевского подворья ему рассказал Рёрех, которому, в свою очередь, рассказал ее Машег. Олег в приобретении не поучаствовал никак. И это хорошо. Они с Хельгу, конечно, родичи, но не такие уж близкие. А Вартислав, он будто чудесный конь из сказов. Где ударит копытом, там золотые монеты зазвенят. Уже не только его отроки, но и Рёреховы в шелках ходят и бронях лучших, чем Стемидова гридь. Но это пока. Так что да, он, Стемид, в большой Олегов поход пойдет непременно. Но Егри знать об этом пока рано. Пусть постарается, поуговаривает…

– Когда? – спросил Сергей.

– Восемнадцать дней назад, – ответил Фудря.

Выглядел он виноватым. Ему погост доверили, а он не уберег.

– Почему сразу ко мне не послал?

– Думал, управлюсь. – Фудря глядел в пол. – Это ж лесовики…

– Лесовики тоже разные бывают, – сказал Сергей. – Не знал?

– Не знал.

Теперь бывший гридень выглядел совсем убитым.

И правильно.

Его ограбили. А заодно с ним и Сергея. Хорошо хоть разведка сработала и люди успели уйти. Налегке. Погост, острог и все, что было в нем, трофеями отошло к захватчикам.

– Не знал. Теперь знаешь.

Да, Фудря виноват. Надо было сразу же, как ультиматум предъявили, за помощью посылать. А там запереться за стенами и ждать подмоги. Нехорошо вышло. И острог потеряли, и дали основание врагу почувствовать себя сильным. Теперь будет сложнее.

– Что делать будем, княжич? – не выдержал Войст.

Фудря его родич и его ставленник. Тоже себя виноватым чувствует. И это правильно. Расслабились. Неуязвимыми себя возомнили. Варяги, блин. Один однорукий, боится, что слабым сочтут. Второй просто привык к тому, что белозерских все боятся.

Выходит, не все.

– Ты сказал им, что ты – мой человек?

Фудря замотал головой:

– Не подумал я. Не знал…

Конечно не подумал. Потому что он и не был человеком Сергея. Он был партнером. И партнером неплохим. Острог на собственные средства построил, людей набрал. С лета уже ему прибыль пошла. Войст у него товары брал по хорошим ценам, не как у сборщиков и добытчиков.

– Теперь знаешь, – повторил Сергей.

– Да.

– Послезавтра выходим.

– Острог наш отбивать? – оживился Войст.

– Да. Только не наш уже, а мой.

Подождал: не будет ли возражений? Возражений не было. Что с воза упало, то уже не твоя собственность.

– Ты, Войст, с нами не пойдешь. Только ты, Фудря. Сдюжишь? Мы быстро пойдем. По-нурмански.

– Сдюжу.

А куда ты денешься, голубчик.