ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРОГУЛОК ИЗ УЛИЦЫ В ПЕРЕУЛОК Стой, товарищ! Ко всем к вам доходит «Рабочая Москва». Знает каждый, читающий газету: нет чугуна, железа нету! Суются тресты, суются главки в каждое место, во все лавки. А на Генеральной, у Проводниковского дома — тысяча пудов разного лома. Надорветесь враз-то — пуды повзвесьте! Тысяч полтораста, а то и двести. Зе́мли слухами полны́: Гамбург — фабрика луны. Из нашего количества железа и чугуна в Гамбурге вышла б вторая луна. Были б тысячи в кармане, лом не шлепал по ногам бы. Да, это не Германия! Москва, а не Гамбург! Лом у нас лежит, как бросят,— благо, хлеба лом не просит. Если б я начальством был, думаю, что поделом я бы кой-какие лбы бросил бы в чугунный лом. Теперь перейду к научной теме я. Эта тема — Сельхозакадемия, не просто, а имени Тимирязева. Ясно — сверху снег да ливни, ясно — снизу грязь вам… А в грязи на аршин — масса разных машин. Общий плач: полежим, РКИ подождем. Разве ж в этом режим, чтоб ржаветь под дождем? Для машины дай навес — мы не яблоки моченые… Что у вас в голове-с, господа ученые? Что дурню позволено — от этого срам ученым малым и профессорам. Ну и публика! Пожалела рублика… Что навес? Дешевле лука. Сократили б техноруков, посократили б должности — и стройся без задолженности! Возвели б сарай — не сарай, а рай. Ясно — каждый скажет так: — Ну и ну! Дурак-то! Сэкономивши пятак, проэкономил трактор. ИСКУССТВЕННЫЕ ЛЮДИ
Этими — и добрыми, и кобры лютей — Союз до краев загружён. Кто делает этих искусственных людей? Какой нагруженный Гужон? Чтоб долго не размусоливать этой темы (ни зол, ни рад), объективно опишу человека — системы «бюрократ». Сверху — лысина, пятки — низом, — организм, как организм. Но внутри вместо голоса — аппарат для рожений некоторых выражений. Разлад в предприятии — грохочет адом, буза и крик. А этот, как сова, два словца изрыгает: — Н а д о с о г л а с о в а т ь! — Учрежденья объяты ленью. Заменили дело канителью длинною. А этот отвечает любому заявлению: — Н и ч е г о, в ы р а в н и в а е м л и н и ю. — Надо геройство, надо умение, чтоб выплыть из канцелярщины вязкой. а этот жмет плечьми в недоумении: — Н е у в я з к а! — Из зава трестом прямо в воры́ лезет пройдоха и выжига, а этот изрекает со спокойствием рыб: — П р о д в и ж к а! — Разлазится все, аппарат — вразброд, а этот, куря и позевывая, с достоинством мямлит во весь свой рот: — И с п о л ь з о́ в ы в а е м.— Тут надо видеть вражьи войска, надо руководить прицелом, — а этот про все твердит свысока: — В о б щ е м и ц е л о м.— |
