Четверо у подножия холма, остальные прикрывают дом с тыла, со стороны гор. Они медлили, чтобы дать время второй группе занять позиции. Трент даже слегка удивился, что не испытывает страха. Чего бояться, когда видишь врага? С этого момента началась его работа. Теперь или пан, или пропал.

Он оглянулся и посмотрел на Марианну. Она словно застыла, сидя с сердитым видом. Трент вдруг вспомнил женщину из лагеря для голодающих, качавшую мертвого ребенка и отрешенную от внешнего мира. Она не разжимала рук, поскольку тогда у нее ничего не осталось бы. И несмотря ни на какие объяснения, он по-прежнему был для нее врагом.

– Извини, Марианна, – сказал Трент. – Я ошибся. Хорошие парни оказались плохими.

Он поставил стол на середину комнаты, перевернул его на бок и пододвинул к дивану так, чтобы образовалось укрытие. На диван рядом с Марианной Трент положил обрез. Выражение ее лица оставалось прежним.

– Затаись. Не двигайся и не выглядывай. Как только они войдут, стреляй.., если сможешь, – добавил он. Пусть делает выбор.

С трудом открыв дверь, которую прижимал ветер, Трент вышел, помахал приближавшимся полицейским и отошел от хижины, чтобы они убедились, что он безоружен. Наблюдая за ним, они могли лишь догадываться насчет того, чего от него ожидать.

И вдруг он побежал, не пригибаясь и не петляя, изображая приступ паники. Побежал через всю поляну к деревьям, перепрыгивая через невысокие кусты, под звуки выстрелов. Чтобы показать им, что он ранен, Трент поскользнулся, бросился вперед, упал и быстро покатился к оврагу, где было спрятано первое ружье. Один кувырок, другой, третий, руки цепляются за землю – и он с треском влетел в невысокие кусты, немного полежал, переводя дыхание, затем встал, перекатил валун и сбросил его вниз. Он не услышал, как камень упал с горы. Слышали ли нападавшие, и если да, то поверили ли, что это он сам сорвался вниз? Как бы то ни было, это единственный шанс, на всю операцию ушло всего несколько секунд. Разорвав веревки, Трент достал помповое ружье, снял чехол и быстро побежал вверх через сосняк. Он все тщательно спланировал и каждое движение заранее проделал мысленно.

Когда он появился на открытом месте, часть отряда, что шла поверху, уже должна была быть на дороге над скалами. Трент рассчитывал, что они там и останутся, так как оттуда местность отлично просматривалась. У них должны быть рации.

Он пересек дорогу и прополз еще метров сто, прежде чем начать обходить бандитов. Сначала следовало вывести из игры того, кто находился от него дальше всех и был меньше всего готов к нападению.

Ветер и дождь были на руку Тренту, маскируя его. Знакомая игра, и Трент в ней специалист. Его мишень – на скале в том месте, где дорога немного поворачивает и откуда хорошо видно в обе стороны. Оружие – один из тех «Калашниковых», с яхты – он держал на изготовку. Дождавшись порыва ветра, он спрыгнул на землю и прополз оставшиеся несколько метров. – Привет, приятель, – прошептал Трент и увидел, как напряглись плечи «полицейского». – Тихо и не двигаться, – предупредил он. – У меня ружье заряжено картечью. Шелохнешься – и твой позвоночник вывалится через дырку в животе.

Будь у Трента простое ружье, противник мог бы рискнуть, но спорить с дробовиком…

– Повернись ко мне лицом. Медленно и чтобы я мог видеть твои руки, – предупредил Трент.

Человек повернулся. В его темных, внимательных глазах не было ненависти. Невысокий, худой, лет тридцати пяти. Достаточно взрослый для того, чтобы не лезть на рожон, доказывая свое мужество, и, подобно Тренту, профессионал.

– Мы с тобой пешки. Пускай умирают боссы.., если хотят, – посоветовал Трент. – Как тебя зовут?

– Хосе.

– Хорошо. Смотри вниз. Сколько вас там?

– Трое.

– Где они?

Хосе кивнул направо, туда, где дорога спускалась.

– Как зовут того, кто к тебе ближе всех?

– Хуанито.

– А третьего?

– Мы зовем его Эл…

– Возьми рацию и вызови Хуанито, – приказал Трент. – Скажи ему, что тебе кажется, будто внизу кто-то есть. И ничего лишнего. Мне не хочется тебя убивать.

Из-за дождя, шумевшего в листве деревьев, и свиста ветра у Хосе не было никакого шанса предупредить товарища интонацией. Удовлетворенный тем, как прошел разговор, Трент приказал Хосе повернуться к соснам, затем изо всех сил ударил его по шее ребром ладони и подхватил, когда тот стал валиться на землю. На то, чтобы заткнуть ему рот и связать руки и ноги, ушло меньше минуты. Затем Трент поднялся и снова побежал – важно было успеть к Хуанито до того, как тот вызовет Хосе. В противном случае Хуанито будет обеспокоен его отсутствием.

Дорога пролегала вдоль края естественного амфитеатра. От двадцатипятиметрового обрыва ее не отделяло ни одно деревце. Отсюда открывался вид и на дорогу, и на поляну внизу. Из-за дождя хижина едва просматривалась. Оттуда пока не раздалось ни единого выстрела.

Хуанито не оправдал своего имени. Он оказался крупнее и гораздо тяжелее Хосе, с перебитым носом, – машина для убийства, неспособная мыслить, опасная, потому что ее действия могли быть необдуманными. Сильный замах, удар ребром ладони по шее должен был свалить латиноамериканца. Но кто мог подумать, что под пончо у него кожаный воротник, покрытый шипами? Шипы вонзились Тренту в руку. Хуанито, тряхнув головой, повернулся, и Тренту пришлось выбирать – либо оставаться на близкой дистанции, либо лезть под пули. Правда, в ближнем бою у громилы было преимущество в весе и силе.

Трент ударил его в правое колено. Хуанито был готов к этому и ответил, опустив приклад «Калашникова» на ногу Трента. Трент схватился за ствол автомата и повалился на землю так, чтобы использовать вес Хуанито. Упав, Трент перевернулся и вырвал автомат из рук латиноамериканца.

С яростным ревом Хуанито бросился на него, метя ногой ему в голову. Это ему удалось, но сам он зашатался, потеряв равновесие, и, улучив момент, Трент ударил между ног. Хуанито с воплем упал, и, ухватившись за ремень громилы, Трент приподнял его и подтолкнул к краю тропинки. Не удержавшись, латиноамериканец с воплем покатился с обрыва и плюхнулся в воду. Трент отбежал от края тропинки и схватился за ружье.

– Замри, гринго!

«Эл», – пронеслось в голове у Трента. Высокий, худой мужчина с маленькими злыми глазками. Капли дождя блестели на его черной, гладкой коже. Автомат Калашникова будто прирос к рукам.

– Брось ружье! Трент бросил.

– Руки за голову!

Трент выполнил приказание.

Эл плюнул с обрыва:

– Избавил всех нас от этой свиньи… А Хосе?

– Жив, – ответил Трент. – В лесу.

– Веди меня к нему. Иди медленно, – предупредил Эл.

Немного впереди, метрах в пяти ниже края тропинки, на обрыве росла сосна. Оттуда до поверхности воды метров двадцать пять. Он наверняка разобьется, даже если не ударится о скалы. Дождь шел не переставая. С гор в озеро скатывались потоки воды. Какова теперь его глубина? Немного ниже сосны из трещины вылезло с десяток кустов, под ними – выступ, а затем – отвесная скала высотой метров двенадцать, спускавшаяся к озеру. Что выбрать – это или пулю в затылок? Разница небольшая.

Перед глазами опять всплыл убитый пилот. Трент в отличие от него не был ослеплен осколками стекла. И он должен во все глаза смотреть по сторонам, пока они спускаются вниз. Отметкой стал кусок кремневой гальки. «Осталось семь шагов», – подумал Трент. Его сознание как бы отделилось от тела, он видел себя со стороны. Знакомое состояние – способность в момент опасности отдавать приказания телу, словно оно становилось отдельным существом. «Пора», – подумал он и прыгнул к дереву. Не успев ухватиться за него, он начал падать по другой траектории. «Не думай! Смотри!» – приказал он себе, чтобы побороть желание закрыть глаза в страхе перед высотой. Правым бедром он ударился о выступ скалы над кустами, ухватился за них и почувствовал, что вырвал из камней. Тогда он вцепился в выступ скалы и распорол себе ладони. Руки, казалось, вот-вот вывернутся из суставов, когда он на сотую долю секунды повис на выступе, пытаясь ногами нащупать хоть какую-то опору.