Волкштадт молчал.

– А, вот оно что, – сказал Трент.

– Я запомню это, – кивнул американец.

– Я ничего не понимаю, – продолжал Трент. – Я знал, что полковник этого не делал. Он не мог, это не в Англии. Ему было бы трудно достать наркотики. У Каспара не было достаточно власти…

Огоньки в глазах Волкштадта показали Тренту, что он на правильном пути.

– Но это требовало большого мужества. – Трент как бы говорил уже сам с собой, распутывая последние узлы головоломки.

Американец улыбнулся – не привычной широкой, лучезарной улыбкой, а слегка подняв уголки рта.

Трент восхищенно покачал головой:

– А свести Каспара с колумбийцами…

– Этот сукин сын ухватился, за такую связь при первой возможности. – Волкштадт усмехнулся. Он больше не играл. – Если бы мне не пришла в голову эта идея, он сам бы до нее додумался.

– У него не было мозгов, – согласился Трент. – Он был упрям, но это совсем другое дело.

– Упрям. И все время на виду. – Волкштадт был в восторге от своего хитроумия.

– Но, повторяю, у него не было мозгов. Я не говорю, что он был тупым. Но никакого воображения… – Трент посмотрел прямо в глаза Волкштадту. – Вот почему я хотел бы работать с вами. На свете мало таких умных людей. – Он знал, что нашел нужные слова.

Волкштадт улыбнулся. Не то чтобы он был смущен комплиментом, но сделал такой вид.

– Тут одного ума мало, нужна еще и ловкость, – проговорил он. – Я смотрю на проблему и вижу болевые точки, как если бы они были нанесены на карту. Подталкиваешь немного, делаешь пару усилий, добавляешь пару новых компонентов – и вот уже все становится на свои места.

– Но свести Каспара и полковника… – Трент покачал головой. – Полковник тоже был на виду.

– Слишком долго, черт побери. Если бы ты не выполнял заданий агентства, он бы давным-давно оказался за бортом. – Волкштадт разоткровенничался, наслаждаясь восхищением в глазах Трента. – Только ты удерживал его на плаву. Ты был его единственным каналом в Лэнгли.

– Сторонники «холодной войны» должны были чертовски испугаться, когда вы заставили Френча давать показания, – сказал Трент.

– Испугаться! Ты бы видел их лица, – расхохотался Волкштадт. – Они уже закапывали дела, которые ты для них сделал за последние пятнадцать лет, когда я преподнес им известие о Френче.

Он посмотрел на Трента, чтобы убедиться, понимает ли он, насколько прекрасно все было сработано.

– Я был на этой встрече. Они паниковали, и я сказал им: «Господи, как это ужасно. А может быть, вам стоит его убрать?» И они послали этого придурка из Штатов, твой болван полковник провел его в дом Френча. У самого полковника оказалась кишка тонка. У нас все это есть на пленке. Нож, похожий на тот, что висит у тебя на спине.

– Полковник заговорит…

– Заговорит? Да он запоет любую дурацкую песню, какую я ему велю. Соучастие в убийстве и попытка убийства – а мы в Мексике. Он расколется, или я распну этого сукиного сына.

– Бедный старик, – покачал головой Трент.

– Он пытался тебя убить! – воскликнул Волкштадт. Его глаза вдруг сделались внимательными, на лицо вернулась привычная улыбка. – Так на чьей ты стороне?

– Ни на чьей. Я делаю свою работу. Улыбка исчезла.

– Черта с два! У меня на тебя такое досье, что у тебя волосы встанут дыбом. – Волкштадт встал. Взгляд его стал холодным и твердым, и Трент на мгновение вспомнил Луиса, психопата. – Играй со мной в игры, да оглядывайся.

Трент вскочил с кресла. У него было не много сил, но он подумал, что на это хватит.

– Оглядываюсь, – отозвался он. – Стоит мне лишь что-нибудь разузнать, ты труп. – Собрав последние силы, он ударил Волкштадта по лицу и почувствовал, что сломал американцу нос. – Черт! – Трент засунул руку под мышку.

В отличие от Волкштадта, у него не было никаких вещей. Он вышел из госпиталя.

В тени акации стоял белый джип «Чероки» и около него – Бенсон. Рядом на пончо разлегся Пепито, положив голову Да колени симпатичной темнокожей женщины лет тридцати в джинсах и футболке без рукавов. Трент заметил красивые кольца, дорогие часы. Другая женщина сидела поблизости с книгой в руках. Она была одета в запахивающуюся юбку и короткую блузку. Короткие волосы, вздернутый нос, большой рот, очки в роговой оправе.

Из автомобильного приемника доносились звуки «Фигаро». Мексиканец спал. Трент подошел к ним, чувствуя боль в руке. Женщина закрыла книгу. Изабель Альенде, «Любовь и сумерки». «Она на верном пути», – подумал Трент.

– Мануэла Фуентес, – представилась она.

– Трент, – сказал Трент. – Очень приятно, сеньорита.

Пепито зевнул и открыл один глаз.

– Ну что, вмазал ему? Трент показал руку. Сквозь бинты просочилась кровь.

– Змею всегда нужно давить вовремя, – сказал мексиканец. Он указал на женщину рядом. – Тина, инженер из Венесуэлы. Мы подумали, что нам следует съездить и посмотреть, как снова поставить твою яхту на воду.

– Звучит неплохо, – улыбнулся Трент. Пепито еще раз зевнул, потянулся и встал.

– Мы пригласили Бенсона, но сумасшедший гринго говорит, что должен возвращаться в офис.

Несмотря на костюм, Бенсон выглядел своим в этой компании.

– Как-нибудь в другой раз, – сказал он.

– Спасибо, что дождались, – поблагодарил его Трент. – У меня все записано на пленку. – Он повернулся к Пепито:

– Ты снимешь с меня этот магнитофон или мне носить его до конца жизни?