Я улыбнулся. Море качало нашу шхуну, как мать ребенка. Так спокойно мне не было давно.

- Она там, - показал я в скрытое туманом небо.

Джен прищурилась вопросительно.

- В звездах, - пояснил я. - Больше не здесь, - я похлопал там, где должно было бы быть сердце.

"Здесь", не спросив меня, согласен ли я - она. Джен задумчиво пробежалась пальцами по струнам.

- Ты... отпустил ее?

Я кивнул, Джен в ответ - тоже.

- Расскажи о ней, какой была капитан Мэри?

Хм. Я задумался.

- Все точно, как в твоей песне. Далекая и прекрасная. Как звезда. Я ходил за ней, как тень. Слушал. Томился. Но даже не разговаривал толком.

Джен наморщила нос. Забавная.

Почему я сразу не заметил, как она мила? Может, она знает ответ на этот вопрос?

- Джен, что такое любовь?

Джен усмехнулась и посмотрела в пустоту вокруг нас.

- Знаешь, Тэм, о любви много говорят, но я в нее не очень верю.

Я закашлялся. Приехали.

- А что такого? Тем более странно, что такой суровый тролль, как ты, верит, - состроила лукавую рожицу гусельница.

- Но ты - менестрель, бард, девушка, в конце концов!

- И - не верю. Прости. Я немного тебе завидую, тролль. Насчет истории с Мэри. По крайней мере, ты знаешь, как это - любить.

Джен вздохнула и вернулась к мурлыканью.

- Постой... Разве ты никогда никого не любила?

Гусельница оторвалась от игры и посмотрела на меня настороженно. А затем выдала:

- Это слишком опасно.

И резко поднялась.

- Наверное, скоро мне придется расстаться с мандолиной, - погладила она гриф. - Менестрель слишком заметен. Хочу наиграться. Прости.

Она оставила фонарь и побрела на нос. Вскоре туман наполнился тихими и неистовыми звуками прощания Джен с лютней.

Мог ли я что-то еще сказать? Должен ли был?

*** Джен

Не скроет дорогой убор Простолюдинки вольной взор... Красноречивей, чем все слова Зеленые рукава!..

Я прервала игру. Пусть я и пою тихо, только и так всем мешаю спать.

Тролль еще прилез с разговорами про любовь... Кто просил его, а? Кто бы подумал, что он у нас такой романтик. Впрочем, история о Мэри - тому подтверждение. Только что это за "это старая история"? Вот и доказательство - не любовь это вовсе, если так ее просто отпускают и забывают. Любовь, если бы она существовала, должна быть выше жизни.

Я, к счастью не любила. Привязалась в детстве, к треклятому Роберту Одли. Спасибо, хватило - до сих пор никак не уверую, что он сволочь. А он спрашивает про "любить"!

Я зло ударила по струнам. Те отозвались тоскливым воем. Есть вещи, которые не изменить, как и героине песни - не избавиться от зеленых рукавов.

Сзади раздались шаги. Ну вот. Мешаю.

Я обернулась. Снова Тэм.

- Что случилось? - присел он снова рядом на переборку, поставив фонарь между нами.

От него пахнуло спиртом. Так вот чего мы так разговорились.

- Ты же не пьешь, - подняла я бровь.

- Я много чего делаю впервые с тех пор, как узнал тебя, - усмехнулся тролль.

И вдруг поправил мне волосы за ухо. Быстро, легко. Если бы не загрубевшие пальцы, то почти нежно. И меня дрожью прошило. Но отругать его почему-то язык не повернулся.

- Я... ничего не случилось.

- Из-за него не веришь в любовь? Из-за Одли?

Я потупилась. Не думала, что он читает меня так легко. Да и что он вообще читает, я не думала. А оказалось - вполне читает. Еще и Рони учит.

- А что, надо?

- Надо, - кивнул он уверенно.

- Ты завтра тоже не вспомнишь того, что было сегодня, да? - пошутила я, скрывая испуг, тоску, печаль, отчаяние, все, что навалилось на меня после этой глупой встречи на Инграм-стрит, всколыхнувшей старые страхи и боли.

Он хитро улыбнулся. Хитро? Тролль? Щетина слегка отросла, и теперь при свете фонаря, который он притащил за собой, на его гладком лице были причудливые ежиковые тени.

- Не вспомню, - покачал головой Тэм. - Ничего из того, что ты сделаешь или скажешь.

- Я не знаю, - сказала я, затаив дыхание. - Нужно ли. Я пожалею.

- Я же не вспомню, - поднял бровь с улыбкой тролль.

Я засмеялась.

- Ты смешной, тролль. Будь таким всегда.

- Если ты будешь рядом... наверное, получится.

Я сглотнула. Он улыбался. Хотелось поверить, устроиться под его боком, но...

- Мы дружили, когда были маленькими. Но он оказался подлецом, как видишь, - выдохнула я, глядя за борт. Вода терялась в темноте и тумане, лишь невнятный плеск да слабая качка напоминали, что мы в море.

- Ведь не все вокруг - подлецы, Джен.

- Ты... - он был сто тысяч раз прав, конечно, вторя моему внутреннему голосу, но разве я могла вот так просто согласиться? - А ты сам вот на всех волком смотришь, словно как раз наоборот!

- Я просто осторожен. Это разные вещи.

- Ну, разумеется! Правда... у меня с осторожностью точно провал.

Тролль пожал плечами.

- Могу подсобить.

Я в который раз покосилась на тролля.

- Что за дерзости ты несешь. Это все ром.

- Наверное... Впрочем, хотел бы я... чтоб эта ночь не заканчивалась.

Я поежилась.

- А я, знаешь, совсем не против утра. Промозгло и холодно.

Тролль вдруг встал и исчез. Я даже расстроилась. Но, откуда ни возьмись, возник с пледом, накинул себе на плечи и уселся у фальшборта. Похлопал ладонью рядом с собой, открывая половину одеяла:

- Залезай.

Я тихо рассмеялась. Но Тэм не умеет врать. Он ведь не вспомнит. Он обещал.

*** Терри

Плед промок. Спать давно сделалось неудобно. И я раскрыл глаза. С силой ударил рассвет. Ясное небо. Кричат чайки. И никакого тумана.

Я вскочил на ноги.

- Рано поднялся, малец, - помахал рукой Гэвин, рыбак. - Помоги-ка мне поймать ветер. Вот здесь...

И вот я уже лезу на ванты, отцепляю парус, солнечный луч бьет мне в лицо, я заслоняюсь ладонью и вижу полоску берега.

- К полудню будем обедать в "Зеленом узле", - сообщил Гэвин. И злорадно прищурился: - Знаешь легенду о Соуни Бине*?

Я поежился, слезая с вант. Так испортить настроение с утра!

- Отец рассказывал, - кивнул я.

На ночь. Я потом спать не мог.

- О, - удивился Герван, - значит, он из этих мест?

Я спрыгнул на палубу и впервые задумался об этом. Сколько себя помню, мы жили возле Мэрибурга, но все, что было ральше - отец запрещал даже спрашивать...

- Не знаю, - сказал я вслух.

- Любимая страшилка на ночь в Галлоуэе, - сказал Гэвин. - Что ж, выходит, ты не знаешь, откуда твой отец? А мать?

- Она умерла при родах.

Гэвин покачал головой сочувственно. Я поскорее отошел, внутри сделалось как-то неуютно.

Тэм и Джон дрыхли на носу, привалившись друг к другу под клетчатым пледом - хотя тартан Рони выкинули, свой Тэм запрятал в тюк, я видел его там на дне. Я промолчал, да только нехорошо это.

Я присмотрелся. Френ вчера наболтала нам, что Джон - девушка. Может, это правда? В платье гусельник очень даже того... Но тогда... что значит вот это их спаньё вместе?..

Мне в руку ткнулся влажный нос.

- Привет, Адар, - погладил я пса по голове. Он лизнул мою ладонь. И с лаем бросился за чайкой, прыгая на борт и с тоской провожая птицу взглядом.

Тэм вздрогнул и замотал головой. Проснулся. Я прищурился.

- Доброе утро, Терри, - пробормотал он, протирая глаза и тут заметил голову Джона на своем плече - к правому-то глазу из-за головы гусельника дотянуться было неудобно.

Пастух заморгал. Ага. Вот я и поймал его на горяченьком. Как же Джон долго дурил нас!

Потом он улыбнулся, укутывая гусельника... гусельницу. Своим клетчатым пледом, "который нельзя никому показывать". А Гэвин у нас уже никто?

Значит, вот почему пастух такой веселый стал?.. Влюбился?! А россказни про капитана Мэри - сказки?