Стараясь не терять самообладания, легат отдал команду своему адъютанту, чтобы тот объявил о их прибытии. Не пристало старшему из наследников рода Вельп орать во всё горло, пытаясь докричаться до тех, кто не торопился встречать его с положенным почётом.

– Жители города! – не жалея сил, закричал его молодой помощник. И в отличие от ветеранов и самого легата, его голос явно дрожал от страха и волнения. – Девятый легион прибыл в Фельс по указу Императора, чтобы помочь вам…

– Отлично, – перебил его стоящий на стене воин, немолодой уже мужик с короткой седой стрижкой. – Поможете нам тут прибраться. Как видите, мы тут немного намусорили.

– Где наместник? – всё‑таки взял инициативу в свои руки легат.

– За ним уже послали, – ответил не то гвардеец, не то наёмник. – Но не гоже наместнику Императора ходить по трупам. Так что, если хотите встретиться с ним побыстрее, то лучше бы уже начинать расчищать мост и ворота. Вы начинайте со своей стороны, а мы со своей. Глядишь на середине и встретимся.

Двое стоящих рядом трибунов вопросительно посмотрели на своего легата, ожидая его реакции. Стоит ли им и в правду отдать приказ разбирать завалы, или же лучше сперва дать сигнал сотне лучников продырявить этого наглеца, посмевшего дерзить их командиру.

Но легат был не только старшим из наследников влиятельного рода Вельп, но ещё и настоящим полководцем в душе. А потому, прежде чем распорядиться наделать дырок в стоящем на стене человеке, он решил разобраться, по чье вине город завален мертвецами. И кому они обязаны тем, что среди этих трупов теперь не окажется никого из его собственных людей.

Это была шестая ночь после прибытия легиона, когда весь в холодном поту я проснулся в своей кровати. Поместье Кромвеля, куда я перебрался после нашей победы, было наполнено самыми обычными сумерками, а редкие звуки, доносящиеся с улицы, имели вполне себе естественную природу. Я проверил сигнальный контур и просканировал всё вокруг, но не обнаружил поводов для беспокойства. Однако зародившаяся в груди тревога постепенно начала перерастать в панику. Да что, чёрт возьми, происходит⁈

Вдруг резкий спазм скрючил всю моё тело, не давая сделать вздох. Конечности онемели, а перед глазами поплыли круги. Звук сердца, перекачивающего мою кровь, стучал в ушах подобно набату, норовя выдавить барабанные перепонки наружу. И я даже не мог позвать на помощь!

– «Успокойся», – голос Беса выдернул меня из пучины бесконтрольного страха. – «Это лишь предупреждение. Скоро всё закончится.»

Испытывал ли Бес те же чувства, что и я? Вряд ли. Иначе он не называл бы прошедшее время «скоро». Лично мне показалось, что минула вечность, и я вот‑вот помру в постели, предварительно измазав всё вокруг кровью из своей лопнувшей головы. Но в том, что это прекратится, он не солгал.

Облегчение наступило так же внезапно, как и случившийся приступ. Лёгкие наполнились воздухом, в голове началось проясняться, и на место страху пришли вопросы.

– «Что это было, Бес?»

– «Напоминание.»

– «О чём?»

– «О том, что время на исходе. Суть Ма́лека в твоей груди скоро распадётся. И тогда ты умрёшь.»

– «Но оговоренный срок не вышел!»

– «Ты неоднократно использовал мои силы. А в последнее время особенно часто. Это не проходит бесследно. Защита, созданная Малеком, разрушается. Как только она обнажит содержимое, это убьёт тебя.»

– «Но почему ты молчал⁈»

– «Тогда бы ты колебался. И мы бы погибли ещё раньше.»

– «Чёрт! Сколько у нас времени?»

– «А что ты сделаешь, если я скажу, что его у нас нет?»

– «Не поверю тебе. Разве ты хочешь смерти? Не‑ет. Ты всегда хотел лишь одного – силы! Что ты задумал Бес? Отвечай!»

– «Жизнь нелинейна», – внутренний голос по‑прежнему сохранял спокойствие, которого мне так не хватало самому. – Низшие верят в судьбу, потому что им так проще жить и оправдывать своё положение. Высшие же сами управляют реальностью, ибо знают, что любое предназначение – это кем‑то навязанная воля. Тебе решать, пойти ли путём силы , или отдаться течению.'

– «Путём силы? Ты ведь хочешь поглотить сущность Малека, верно? Всегда хотел. С самого начала. Как только получал от меня подачку, начинал ковырять окружающую её оболочку, крупица за крупицей. И теперь, когда защита наконец дала трещину, ты пытаешь завернуть своё предательство в красивую словесную обёртку. Ты стал похож на человека, Бес.»

– «Я многому у тебя научился. Как и ты у меня. И мы можем продолжить этот путь вместе. Но мне тесно в этой смертной оболочке. Чтобы двигаться дальше, нам необходимо шагнуть за её рамки.»

– «Разорвав договоры и пожрав суть полубога?»

– «Это заложит основу. Первый шаг на пути к истинному величию.»

– «Ни ты, ни я после такого уже не будем прежними, Бес. Чем такая судьба лучше той, что уготована твоим собратьям, потерявшим собственное „я“?»

– «Я готов к этому.»

– «А я нет. Мы отправимся на север и закончим начатое. И в твоих интересах помочь мне с этим.»

– «Там тебя предадут, и мы растворимся в ничто. Лучше ударить первыми.»

– «Скажи, Бес, ты же затеял этот разговор, потому что сам сомневаешься? Ведь так?»

– «От тебя я получил не только хорошие черты.»

– «Или ты чувствуешь, что тебе уготовано нечто большее? Не ты ли говорил мне, что, глядя на дарованные тебе Отрёкшимся „слёзы“, ты чувствуешь надежду?»

– «Этот путь  намного сложнее.»

– «Когда нас это останавливало? Мы получим ответы, когда доберёмся до домена Ма́лека. Главное успеть туда, пока эта бомба в моей груди не закончит свой финальный отсчёт. Так всё‑таки, Бес, сколько мне осталось?»

– «Я не знаю. Но если ты решил пройти по пути надежды , то разве это важно? У тебя остаётся лишь один выход – спешить изо всех сил.»

Возможно, попроси я Кромвеля отправиться со мной, и он бы согласился. Ровно как и наоборот. Если бы он сам изъявил такое желание, я уж точно не стал бы такому предложению противиться. Вот только ни он, ни я, прощаясь друг с другом, ничего подобного не озвучили. С самого начала я чувствовал, что вовлекать его в свой поход за правдой – неправильная идея, и своё место мастер должен определить сам. В конце концов, если верить Бесу, у всех у нас есть своё право выбирать себе роль в творящейся истории. Так что мы просто похлопали друг друга по плечу и пожелали удачи. Тем более что кое‑чем он мне всё‑таки помочь успел. Да, я рассчитывал на более длительный срок, который смогу потратить на обучение, но судьба распорядилась иначе. Придётся довольствоваться теми знаниями, которые он успел передать за столь короткий срок. А ещё подарком, который он неожиданно преподнёс перед моим отъездом.

Не то «маяк», не то «путевой камень». В хрониках Золотой Башни он назывался по‑разному. Какого́его истинное предназначение, никто толком не знал, даже сам Кромвель. Но безделушкой он не являлся точно, и потому наверняка стоил дорого.

– Это его ты хранил в той шкатулке? – спросил я ставшего другом мастера.

– Их, – поправил меня он. – Второй останется у меня. Каждый из камней знает, где находится другой. В какой бы уголок Павелена тебя не занесло, ты будешь чувствовать куда он зовёт.

– И не жалко тебе с таким расставаться?

– Ну пока они оба лежат рядом – они бесполезны. К тому же, я до сих пор не могу разгадать их загадку. Может быть, это получится у тебя.

Спорить я не стал и камень взял. На этом наш разговор как‑то сам собой закончился. В этот день почему‑то все предпочитали оставаться немногословными. Будто в последний путь меня провожали. Вот и Зайцы, узнав, что я не беру их с собой, кривили обиженные рожи, но придумать серьёзных аргументов не могли. Заключительный штурм, устроенный ковеном, не прошёл для парней бесследно. Именно они удерживали прореху в подорванных воротах, пока фельцы заваливали её обломками досок и камней. И половина из моих бойцов до сих пор были неходячими с перспективой восстановления не раньше, чем через декаду‑другую. Пускай лучше побудут с Кромвелем и его Буресветами, которые вскоре отправятся в столицу. По крайней мере, доставленное наместнику письмо содержало именно такой приказ. Всем сильнейшим магам страны надлежало прибыть в распоряжение Императора.