– Спасибо, – сказал Смирнов. – Значит она действительно была здесь, это не обман. Осталось только понять, что они действительно хотели. А звонков или сообщений на телефон не было, Александр Петрович?

– Нет, – ответил я. – Всё, что у меня есть – только эти две бумажки.

– От бумаги тоже есть фон этой девочки, – вклинился в разговор пожилой мужчина. – Скорее всего она была рядом.

– Что делать? – обратился я к подполковнику. Своё имя он так и не озвучил. – Я уже места себе не нахожу!

– Прекрасно вас понимаю, Александр Петрович, – кивнул офицер. – Мои люди пока продолжат поиски здесь и в окрестностях, а вас с сестрой отвезут в управление, Михаил Игоревич уже ждёт.

– Я бы хотел вместе с вами участвовать в поиске, – начал я настаивать.

– Вам этого делать точно не стоит, поверьте, – сказал он и снисходительно улыбнулся. – Так что езжайте.

Я изобразил печаль и покорность, следуя за выделенным нам в сопровождение сотрудником. Катя довольно убедительно прихрамывала на левую ногу, и я поддерживал её, как мог. Надеюсь, что она именно изображает хромоту. Нас посадили на заднее сиденье одной из машин, двое из контрразведки сели вперёд, машина шустро развернулась, и мы поехали в сторону Литейного моста.

– Что с ногой? – спросил я тихонько у Кати, когда мы проезжали по мосту и шум двигателя и колёс отражаясь от чугунных перил, заглушали наш разговор для впередисидящих.

– Да всё нормально, не переживай, – улыбнулась она. – Я же на лекаря учусь, с такой мелочью разобралась сама. Теперь это просто удачная попытка вызвать сострадание.

– Понял, – улыбнулся я в ответ, убедившись, что на меня не смотрят в зеркало заднего вида. – Не перепутай только ногу, на которую хромаешь.

– Не перепутаю, там теперь специально стелька под пяткой загнута, поневоле хромать получается.

– Смотри не перестарайся, – ухмыльнулся я.

К моему удивлению, мы проехали мимо главного управления полиции дальше по Литейному проспекту, пересекли Невский и повернули на Стремянную улицу. Правильно, с чего это я взял, что разведчики должны базироваться там же, где и полиция? Вовсе не обязаны. Мы остановились возле обычного на вид жилого дома перед вполне обычной парадной, на которой не висело никаких табличек. Этот факт меня немного насторожил, сначала я подумал даже, что мы приехали на какую-нибудь конспиративную квартиру, но потом понял, что это и есть главное управление контрразведки в Санкт-Петербурге. Внутри не было квартир, вместо них привычные длинные коридоры с кабинетами по обе стороны. В один из таких кабинетов, на двери которого был только номер, нас и привели.

Я сразу отметил качество интерьера, которое что в коридоре, что в кабинете, здесь порядком выше, чем в управлении полиции. За массивным резным столом сидел Волконский, на столе уже стоял чай на три персоны, какие-то печенья и Тульские пряники. Последние, кстати, я в этом мире видел впервые, но, почему-то сразу понял, что это они.

– Как вы, Александр Петрович? – сочувственно спросил советник императора, пригласив жестом нас с Катей за стол.

– Стараюсь держаться, Михаил Игоревич, – сказал я. – Но даётся это с трудом. Хоть она мне даже не родственница, но всё равно успела стать близким человеком и мне её судьба далеко не безразлична.

– Понимаю, – кивнул он, скорбно сжав губы, словно речь уже идёт о самом плохом. – Выпейте горячего чаю и расскажите теперь мне все подробности, что вам известны.

Я кивнул с благодарностью, отхлебнул крепкого чая и первым делом впился зубами в Тульский пряник, испытав жуткую ностальгию.

– Я пытался позвонить ей вечером, – начал я свой душевный рассказ, не выпуская пряник из рук, – но её телефон почему-то был не в сети. Решил позвонить на следующий день. Уже собирался лечь спать, как в приоткрытую форточку прилетел камушек, завёрнутый в бумагу, стукнув по раме, потом покатился по полу. Я бросился к окну, но там уже никого не было. А может я просто не увидел, темно ведь уже было, двенадцатый час.

Дальше я рассказывал всё по утверждённому плану и согласно оставленным Марией инструкциям, с которыми я успел познакомиться, пока ждали приезда спецов на Финляндском вокзале. Волконский слушал внимательно, но, как мне показалось, с некоторым недоверием. Своё волнение за саму затею я старательно выдавал за волнение за жизнь и здоровье магички. На мой взгляд получалось весьма правдоподобно. Через пару минут нотка недоверия из взгляда начальника контрразведки исчезла. Не исключаю даже, что Катя в какой-то мере постаралась.

– М-да, – покачал головой Волконский, когда я закончил говорить и дрожащей (это было ловко симулировано) рукой поставил пустую чашку на стол. – Совершенно неожиданно. Она ведь в воскресенье уже должна была прийти сюда и подписать контракт.

– Да уж, всего-то нескольких дней не хватило, – произнёс я и горестно вздохнул. – Была бы уже в безопасности. Я не понимаю, что происходит, вроде бы уже всех заговорщиков переловили, кому ещё надо искать проблем на свою голову?

– Ох, Александр Петрович, – грустно ухмыльнулся Волконский. – Этого добра всегда хватает и никогда не закончится. Иначе не было бы необходимости в нашей службе. Благодарю за своевременную информацию и езжайте-ка вы домой, на вас смотреть грустно. А мы займёмся поисками. Обещаю, мы её из-под земли достанем и всех, кто это всё затеял. Так что можете спать спокойно.

– Вряд ли это возможно, – сказал я, покачав головой и медленно встал из-за стола.

– Вы уж постарайтесь, у вас завтра, то есть уже сегодня, сложный рабочий день. Пациенты, студенты, всем нужно ваше внимание.

– Я, пожалуй, не смогу работать в такой ситуации, – совсем убитым голосом произнёс я. – Если это возможно, хотелось бы участвовать в поисках.

– А вот этого точно не стоит делать, – дружелюбно улыбнулся Волконский. – Пусть этим занимаются специально обученные люди, а вы несите жителям Санкт-Петербурга здоровье и новые знания, это у вас получается просто отлично.

– Спасибо, – кивнул я, тяжко вздохнув, – постараюсь.

– Вот и славно, – снова улыбнулся Волконский. – А теперь ступайте. В коридоре уже ждёт офицер, он отвезёт вас домой, пока мосты не развели.

Мы с Катей попрощались с князем, показав ему на прощание свои грустные мины и вышли в коридор. Напротив кабинета и правда стоял мой ровесник в штатском, который отлип от дорогой отделки стены и пригласил нас следовать за ним. Кстати, я заметил, что в мундирах здесь нет ни одного человека, я не увидел ни одних погон сегодня. Вполне логично, предпочитают не светиться. Мы сели на заднее сиденье автомобиля, который выехал на Невский проспект и плавно, но довольно шустро повёз нас в сторону дома.

Волконский упомянул про разведение мостов, а я ни разу этого здесь ещё не видел. У нас люди едут за тысячи километров на это посмотреть, а я уже считай полгода живу в Питере, а этим зрелищем насладиться не удосужился. Вот сейчас закончится вся эта канитель и обязательно сходим с Настей посмотреть. А сейчас пока не об этом надо думать, а о том, чтобы с нашей рискованной затеей всё прошло гладко, как по маслу.

Про то, что я не смогу уснуть, я Волконскому, естественно, наврал. Спать теперь хотелось, хоть стреляй. Я с большим трудом раздирал глаза, чтобы не заснуть прямо в машине. Катя заметила мои страдания, коснулась пальчиками виска, и я воспрял, с интересом разглядывая засыпающий город. По улицам неспешно катились редкие машины, по тротуарам спешили домой единичные пешеходы, свет в большинстве окон уже не горел.

Я попросил водителя остановить машину возле ворот, чтобы никого не потревожить звуком двигателя. Полвторого ночи я в этой жизни ещё никогда домой не возвращался. Мы с Катей потихоньку открыли дверь и вошли в дом, в котором не спал только рыжий комок шерсти. Котангенс был в шоке, что в его ночном единоличном царстве ещё кто-то не спит, но в целом был рад встрече, начал тереться об ноги и громко мурчать. Катя взяла его на руки и мурчание стало ещё громче.