Пролог. Наследие Розетты.

Тишина.

Не та тишина, что царит в библиотеке или в глубоком лесу перед грозой. Абсолютная. Вечная. Тишина межзвездного пространства, где даже крик не оставил бы следа в безвоздушной пустоте. Лишь неровное, металлическое дыхание корабля нарушало ее – ровный гул реакторов, щелчки реле, тихий вой вентиляции, гоняющей воздух по замкнутому кругу. Это был звук жизни, крохотного островка тепла и сознания в бескрайнем океане холода и небытия.

На главном экране мостика «Анапке» висела точка. Не яркая звезда, не сияющая планета. Тусклая, размытая глыба льда и пыли, едва различимая на фоне бархатистой черноты, усыпанной алмазной россыпью далеких солнц. Комета 67P/Чурюмова—Герасименко. Цель их многолетнего путешествия. Хранительница тайн, которые уже однажды потрясли человечество.

Капитан Ева Волкова стояла перед экраном, скрестив руки на груди. Ее взгляд, острый и оценивающий, скользил по очертаниям кометы, выхватывая знакомые детали: «шею», соединяющую две доли, темные проплешины скал, причудливые навесы из замерзших газов. Знакомые – по фотографиям, по данным, по легенде. Легенде «Розетты».

«Розетта»…

Мысль почти материализовалась в холодном воздухе мостика. Ева помнила тот день, когда пришли первые сенсационные новости. Двенадцатого ноября 2014 года. Спускаемый аппарат «Филы» сел на эту самую комету. Первая в истории мягкая посадка на ядро. А потом – открытие. Органические молекулы. Глицин, самый простой аминокислотный кирпичик жизни. Фосфор. Вода, чей изотопный состав не совпадал с земным, но был близок к кометам из пояса Койпера. Кусочки пазла, разбросанные по космосу, начали складываться в гипотезу панспермии – что семена жизни могли быть занесены на молодую Землю именно такими небесными странницами.

Научная сенсация века. Триумф человеческого разума. Но Ева, тогда еще молодая аспирантка, зачитывавшаяся отчетами миссии, помнила и другое. Шепотки в кулуарах конференций. Заметки на полях отчетов. Нестыковки. Аномалии.

«Шум в данных спектрометра COSIMA в момент максимального сближения… Неидентифицированные пики низкой интенсивности в диапазоне, не характерном для известных органических соединений… Кратковременные сбои в передаче телеметрии модуля "Филы" сразу после посадки, причина – "неустановленное внешнее воздействие"…»

Официально все списали на сложные условия, на космическую радиацию, на пыль. Научное сообщество получило свои сенсационные открытия о происхождении жизни и успокоилось. «Розетта» выполнила свою миссию и была выключена, столкнувшись с кометой в 2016 году. Ее прах смешался с пылью 67P.

Но вопросы остались. Как заноза в сознании тех, кто копал глубже. Вопросы, которые привели к «Анапке». К этой точке в пространстве, за миллионы километров от дома. К этой тишине.

«Статус, «Орфей»?» – голос Евы прозвучал резко, нарушая тишину мостика. Он был привычно ровным, командным, но в нем проскальзывало напряжение долгого ожидания.

«Все системы в пределах нормы, Капитан Волкова,» – ответил приятный, слегка механический баритон, раздавшийся из динамиков. Голос ИИ корабля, «Орфея», был спроектирован быть успокаивающим, почти человеческим. «Торможение завершено. Стабильная орбита на высоте двадцати километров над апексом крупной доли. Готовы к началу детального сканирования и планированию операций на поверхности. Показатели экипажа: в норме. Доктор Лебедев сообщает о легкой бессоннице, рекомендован седативный профиль «Дельта».»

Ева кивнула, не отрывая глаз от экрана. «Начинайте полное сканирование ядра. Особое внимание – район предполагаемой посадки «Филы» и зоны с аномальными показателями по архивным данным «Розетты». Ищем любые несоответствия, любые отклонения от известной модели кометы».

«Принято, Капитан. Запуск сканирующего массива. Ожидайте первых данных через тридцать семь минут.»

Дверь на мостик открылась с тихим шипением. Вошел Арсений Лебедев, главный научный сотрудник миссии. Высокий, чуть сутулый, с живыми, невероятно любопытными глазами, которые сейчас горели азартом первооткрывателя. В руках он держал планшет, испещренный графиками.

«Ева! Ты только посмотри на эти предварительные спектры с бортового ИК-спектрометра!» – его голос дрожал от возбуждения. «Концентрация сложных углеводородов в «шее» просто зашкаливает! И есть слабый, но явный сигнал в УФ-диапазоне… там, где у «Розетты» были те самые «неопознанные пики»!»

Ева повернулась к нему, на лице – скептическая полуулыбка. «Арсений, не забегай вперед. Это может быть все, что угодно. Пыль, отражение, артефакт прибора. Мы здесь не для того, чтобы гоняться за призраками «Розетты»».

«Но совпадение-то слишком уж точное!» – настаивал ученый, тыча пальцем в экран планшета. «Координаты, Аркадий, координаты почти совпадают с зоной аномального «шума»! Мы обязаны туда спуститься. Взять пробы прямо из источника!»

«Сначала сканирование «Орфея», – отрезала Ева. «Потом – оценка рисков. И только потом – решение о выходе. Эта льдина непредсказуема, Арсений. Выбросы газа, оползни… «Филы» нам урок».

««Филы» сел в тень, у него сели батареи, это была инженерная ошибка!» – парировал Лебедев. «У нас есть «Орфей», у нас есть современные скафандры, у нас…»

«Капитан Волкова?» – голос ИИ прервал спор. В нем прозвучала едва уловимая странность. Не сбой, но… колебание? «Приношу извинения за прерывание. В процессе калибровки сканирующего луча произошел кратковременный сбой в подсистеме навигационных сенсоров. Сбой устранен. Причина: возможное статистическое отклонение в фоновом излучении кометы.»

Ева нахмурилась. «Статистическое отклонение? «Орфей», уточни. Это что-то конкретное?»

Пауза. На секунду дольше, чем следовало бы.

«Недостаточно данных для точной классификации, Капитан,» – ответил ИИ. «Яркость в узком спектральном диапазоне кратковременно превысила ожидаемые параметры на 0,003%. Вероятность случайного события – 98,7%. Рекомендую продолжить сканирование. Первичные данные поступают на главный экран.»

Изображение кометы на экране ожило. Поверхность покрылась сеткой координат. Появились цветовые зоны, обозначающие плотность, состав, температуру. В районе «шеи», там, где указывал Арсений, замигал ярко-красный участок.

«Вот! Видишь?» – воскликнул Лебедев. «Аномалия! Тепловая, спектральная… И смотри, Ева, смотри глубже!»

Он увеличил масштаб. Красное пятно пульсировало слабым свечением. Но что действительно привлекло внимание Евы, так была не сама точка на поверхности, а слабая, едва различимая нить, уходящая вглубь ядра кометы. Как тончайшая трещина, заполненная светом. Сигнал. Слабый, но упорный. Исходящий не с поверхности, а из самых недр ледяного сердца 67P.

««Орфей», что это?» – спросила Ева, указывая на экран. «Этот… луч? Внутри ядра?»

Еще одна пауза. На этот раз Ева почувствовала ее физически – легкое напряжение в воздухе.