– Митя, оно тебе надо, так подробно обо всём расспрашивать? Или у тебя на то полномочия особые всё‑таки есть? Или всё‑таки нет? Лучше бы на точку вовремя группу привёл.

– Да не мог я вовремя прийти, не мог! А полномочий нет, не кипятись. Просто самому интересно стало. Там же давно никого из наших не было. Ты первая за столько лет, кто оттуда вернулся. Живой и невредимой.

– То, что «живой», это ты правильно заметил. А насчёт «невредимой» сильно ошибаешься… Очень сильно… Но это к делу сейчас не относится. Лучше вернёмся к разговору про нашего командира. Да, я точно уверена, что он уже знает о появлении вашей группы. Откуда и как он это делает, я не знаю. Не спрашивала, а он не рассказывал.

– Так почему не спросила?

– Пыталась! Да ничего у меня не вышло. Ты думаешь, я одна такая любопытная? Все бабы пытались его разговорить, хоть что‑то узнать, и ничего ни у кого не получилось. Он ведь ещё и лечить умеет…

– Да ладно! – явно не поверил Лиде мужчина. – Экстрасенс, что ли? Знахарь?

– Наверное. Мы так тоже решили. Ведь он и впрямь нас вылечил. А некоторых и не по одному разу. И после этого лечения ни одна из нас против него не пойдёт!

– Даже ты? А если я прикажу!

– Даже если мне лично твоё начальство прикажет! И я не шучу.

– Прямое неподчинение приказу… Ты ведь знаешь, что я об этом вынужден буду доложить?

– Докладывай, – равнодушно откликнулась женщина. – Ты просто ничего не знаешь о нас и о том, через что мы все Там прошли… Как только вернусь, сразу заявление об увольнении напишу. Если я до сих пор в списках, конечно. Ты так и не ответил, зачем он вам так нужен?

– Здрасьте! Ты же сама доложила о его ценности для нашего анклава. А теперь что? Включаешь заднюю?

– А хоть бы и включаю. Ты мне скажи, обо мне ведь давно все забыли? И наверняка давно из списков личного состава исключили… Что? И правда исключить успели? Тогда что ты мне голову морочишь?

– Не шуми! Исключили, не исключили… Зачем докладывала?

Вот и мне интересно, зачем? Ну‑ка, что она на это ответит?

– Дура потому что была!

– А теперь что? Поумнела?

– Так, что‑то у нас дурной какой‑то разговор получается. Давай так. Время и место встречи вы сами обозначили. Мы пришли на точку вовремя, а вы опоздали. Так какие к нам могут быть претензии? Согласен?

– Да.

– Тогда мы свои обязательства выполнили и можем быть свободными!

– Не совсем. Придётся ещё отчёт составить.

– Я ведь уже анклаву ничем не обязана, так? И никаким боком к нему не отношусь после исключения из списков! Значит, отчёт сам составишь! А мы с тобой сейчас мирно распрощаемся.

– Что? Добираться сама станешь? В одиночку?

– А вот это уже тебя не касается!

– Ошибаешься, ещё как касается! Это наши земли, и я на них являюсь законным представителем власти!

– Законный представитель… Надо же… Отстань, а? И без тебя тошно…

Похоже, Лида уходила – голос начал удаляться и затихать. Ладно. А теперь думать нужно, стоит ли вообще мне выходить? Какой‑то он идиот, этот «представитель»… Посидеть тут спокойно, дождаться, пока они уйдут и заберут женщин. И после этого… А что «после»? Куда мне теперь путь держать? И что делать?

После услышанного общаться с нашими вообще не хочется. Хотя к предательству Лиды отнёсся спокойно. Да и не было тут никакого предательства. Женщина делала свою работу, как она её тогда понимала. А то, что умолчала о многом, так я и сам видел, что она не договаривает. Видел и не стал настаивать на ответах. Потому что они мне не нужны были. И в данную минуту тоже не нужны. Дела и поступки главнее. Привела же она чужака к сараю? Привела… Дала мне возможность подслушать разговор? Да… Обозначила, с кем мне предстоит общаться? Так‑то оно так… Только этот дуболом ещё не вся власть. Или вся? Не просто же так она всё это мне показала и дала услышать… Наверняка хотела дать понять, что меня ТАМ может ждать…

Хорошо, с этим понятно. А какая у самой Лиды цель? Зачем тогда она сюда шла, если продолжать службу не собиралась? Чтобы остальных довести и только?

Может быть… А, может, и нет…

Сколько вопросов появилось. А ответы… Ответы мне скоро сама Лида и даст. Если и впрямь собирается расстаться со своими уже бывшими товарищами по работе. Или не с товарищами, а с кем‑то более близким, чем товарищи. Ведь мне точно не показалось, что они с этим Митей разговаривали на доверительном уровне. Очень и очень доверительном. Многопозволяющим и прощающим опять же многое.

Ладно. Пока остаётся только ждать. Нет у меня никакого желания показываться сейчас хоть кому‑то на глаза. Усыплять всех и уходить тоже не хочется. Не на все вопросы я получил ответы.

Выбираться из сарая решил ночью, в настоящей темноте, когда на улице вообще ничего не видно. Всем, кроме меня, само собой. На это и расчёт…

Кроме того, покидать своё неприхотливое убежище раньше просто не хотелось. День же… Солнца над нами хоть и нет, но духотища стоит страшная. Влажность просто зашкаливает.

Чем ещё темнота для меня хороша, так это тем, что не нужно силы тратить на сонный полог. И без этого улицы опустеют, словно по мановению волшебной палочки. Раз! И все жители сами в домах попрятались.

Днём же суетятся все, на огородах своих словно пчёлки жужжат, впахивают. Ну и зачем мне выходить, людям рабочий процесс нарушать?

Так что просто провалялся на сеновале, спал. И очень хорошо, что провалялся, потому как отоспаться в полной мере моему измученному дорожными приключениями организму вовсе не мешало.

Поблизости от сарайчика то и дело оказывалась Лидия. Вероятно, изыскивала возможность переговорить со мной наедине. Что у неё никак не получалось. Рядом с ней всё время кто‑то да находился из новоприбывшей группы бойцов. Приглядывали неназойливо.

Приглядывали, явно давая понять, что срисовали моё временное пристанище. Но почему‑то никто из них так и не потревожил мой покой. Почему? Не знаю. Не тревожили сами и по какой‑то причине не позволяли этого сделать Лидии. Да и зачем гадать, если сейчас выйду и наверняка всё и узнаю.

Трое так и продолжают рядом с моим сараем находиться, пара чуть подальше трётся, как раз рядом с Лидой, ещё одна пара на противоположной стороне улицы в доме наискосок расположилась. Наверняка снайперская группа…

Ночь – самое время для проверки истинных намерений нежданных гостей. Объявлюсь и посмотрю, как они отреагируют на моё появление. И буду ответно реагировать в зависимости от их действий....

Ладно, отдохнул, бока отлежал, пора… Бесшумно спуститься на землю не удалось, в курятнике услышали моё шебуршание и затревожились на насестах куры, мерзким голосом что‑то хриплое каркнул спросонья петух. Плюнул на дальнейшую скрытность и распахнул толчком руки дверку на улицу, предварительно проверив собственную защиту. Дверь душераздирающе скрипнула заржавевшими петлями…

– Командир?

Тихий голос Лиды за забором расслышал не только я. На сканере чётко было видно ускоренное смещение нескольких посторонних засветок в нашу сторону. Проклятые курицы, мерзкие дверные петли!

И тут же сам себя одёрнул – а не этого ли я и хотел?

Смотрю, как стягивается кольцо окружения вокруг меня и тихо радуюсь – не придётся за каждым из них бегать. Сами пришли.

– Я. Что‑то случилось? – постарался чтобы при этом в моём голосе слышался явный испуг. Ещё и кашлянул несколько раз тихонько, словно поперхнулся страхом. Самому понравилось, такой замечательный артист пропадает.

Глупый ответ, но ничего лучше не придумал. Да и не успел бы ещё что‑нибудь другое сказать. Окружили меня со всех сторон очень быстро. И яркий в этой темноте свет вдруг появился, ударил по глазам, ослепил – это скрестились на мне лучи трёх фонариков. Пока стою спокойно, щурюсь на этот свет, рукой от него глаза прикрываю. Хорошо, что не стал ночное зрение активировать. Как знал!