Увы, нельзя было сказать того же о его собственной душе. И хоть Учитель заверил, будто отпускает Первому ученику тяжкий грех предательства, Яниэр боялся, что отношения их уже не станут такими, как прежде. Возможно ли восстановить однажды разрушенное? Возможно ли соединить разбитое сердце? Возможно ли вновь довериться, пережив ужасное предательство? И даже если нет ничего невозможного для Красного Феникса Лианора, имеет ли он право требовать подобного доверия?
Раз за разом Яниэр задавал себе эти тягостные вопросы и не находил ответов. Как и во времена его юности, жизнь оставалась сложна и непостижима… нельзя было точно знать заранее, что в ней возможно, а что — нет. Иногда даже завтрашний день, в котором, как кажется, уже не оставалось никаких сомнений, преподносил сюрпризы.
К собственному стыду, за свою жизнь Первый ученик успел совершить слишком много непоправимых ошибок. И начались они вовсе не с предательства Учителя во время первого возрождения, не с выдачи его Элиару для принесения великой искупительной жертвы… а гораздо, гораздо раньше.
Яниэру вдруг вспомнился один разговор, давний судьбоносный разговор, однажды состоявшийся в храме Закатного Солнца сразу после утренней службы.
— … Я слышала, старший брат, что вторая группа сборщиков дани, направленная Элиаром в Халдор, также была убита? — невинно поинтересовалась у него Агния, опустив длинные ресницы. — А дань так и не была выплачена?
— Да, все это так, — приподняв бровь, ледяным тоном отозвался Яниэр, еще не понимая, к чему клонит Третья ученица. Она явно не просто так завела этот скользкий политический разговор.
— Как ужасно, — вздохнула Агния, напустив на себя печальный вид. — Но разве по законам Ром-Белиата для племени Степных Волков не полагается самое суровое наказание за бунт?
— Будет так, как распорядится Великий Иерофант, — строго ответил Яниэр, нахмурившись. — Учитель возвращается из отъезда в ближайшее время… возможно, уже завтра он будет в Красной цитадели и примет решение по этому вопросу.
— Какие хорошие новости, старший брат! — Агния обрадованно всплеснула руками. — Но разве это дело может ждать до завтра? Разве прямо сейчас Элиар не пользуется моментом, в отсутствие Учителя по своему произволу вмешиваясь в ситуацию? Всем известно, что племя Степных Волков — родное племя Элиара, и он будет выгораживать и защищать родных перед Учителем всеми силами, всеми возможными способами… Не станется ли так, что по этой причине Великий Иерофант не сумеет по справедливости наказать нарушителей законов Ром-Белиата?
Выслушав эти поразительно точные для юной девы предположения, Яниэр невольно задумался о клятве, что случайно сорвалась с уст Учителя и теперь надежно оберегала Степных Волков от заслуженного наказания. Воистину, Элиар уповает на защиту этой клятвы и только потому так смело вмешивается в ситуацию с невыплаченной данью. Проклятый наглец чувствует свою безнаказанность!
— Степные Волки сильны и пользуются большим влиянием в Великих степях, — задумчиво протянула Агния, постепенно развивая пришедшую к ней идею. — Если они проявят столь открытое пренебрежение к законам Ром-Белиата и не будут наказаны для острастки, меньшие племена неизбежно осмелеют и последуют их примеру. Разве в самом сердце подвластных Ром-Белиату территорий Великому Иерофанту нужны пылающие огнем бунта бескрайние Великие степи? Тогда, чтобы удержать власть и вновь усмирить их, потребуется значительно больше усилий, чем сейчас. Следует наказать непокорных кочевников без промедления. Следует стереть Халдор с лица земли.
От тщательно выверенных слов Третьей ученицы, в которых была только жестокая, неопровержимая правда, гнев Яниэра медленно закипал. Чем больше он размышлял над этим, тем больше его задевала дерзость Элиара и творящаяся в Халдоре несправедливость, которую Учитель, связанный хитростью выманенной у него клятвой, не сможет прекратить, даже если очень захочет.
Словно в ответ его мыслям, Агния Ивица Лира продолжала аккуратно гнуть свою линию:
— Не будет ли верным то, чтобы в отсутствие Учителя решение по этому щекотливому делу принимал не Второй ученик, а Первый?.. — елейным тоном осведомилась она, подняв на него холодные глаза священного цвета циан, так похожие на глаза Учителя… но все же не такие яркие, говорящие о том, что кровь ее не так чиста и сильна. — Не будет ли это соответствовать статусу Первого ученика и храмовой иерархии? Не будет ли это справедливым?
И зачем только пошел он на поводу у проклятой Агнии, прислушался к ней, впустил в сердце ядовитые слова, преследующие только одну цель — раздор? Разумеется, тогда он отказал ей и решительно прогнал прочь, но отравленные сомнениями мысли глубоко запали в душу, словно зерна, что обязаны были дать дурные всходы.
Амбициозная девица имела большие планы на свое собственное будущее в храме Закатного Солнца, и соперники были ей не нужны. А устранять соперников, особенно сильных, лучше всего чужими руками. Так в нужный момент Агния сумела вбить кол между Учителем и двумя его учениками, окончательно отдалив их друг от друга и разрушив и без того непростые взаимоотношения. С самого первого дня, как она появилась в храме, с того скандально выпрошенного благословения, на глазах у всех несправедливо отнятого у Элиара на празднике зимнего солнцестояния, все пошло наперекосяк. Тогда Яниэр сразу почувствовал, что Агния — сущее бедствие, но не мог и помыслить, насколько все серьезно… не мог и предположить, к каким роковым последствиям приведет ее появление…
Что ж, если говорить откровенно, на месте Учителя он и сам больше не доверял бы себе: даже если отбросить прошлое, на сегодняшний день его зависимость от Золотой Саламандры слишком очевидна и опасна и помимо его воли может быть использована против Красного Феникса.
Игнаций опытен, ловок и хитроумен: просчитать его истинные планы до конца невозможно. И самое дрянное то, что Яниэр не в силах разорвать свою связь с ним. То была связь великого неоплатного долга, проросшая на крови, на клятвопреступлении и родстве душ… Яниэр даже не представлял, как мог бы он выпутаться из этих окаянных силков… возможна ли теперь для него свобода?
Не исключено, что обладающий многими тайными знаниями Учитель знает ответ и на этот вопрос. Но… вряд ли он станет ввязываться в это щекотливое дело. Как сам Яниэр однажды не смог защитить Учителя от Элиара, так сейчас Учитель не сможет — или не захочет — защитить его от Игнация. Что ж, все это… очень… справедливо. Да Яниэр и сам не хотел бы, чтобы из-за него Учитель и Игнаций опять перестали ладить, чтобы их старый конфликт разросся вновь. Это может подвергнуть Учителя новым угрозам, а этого Яниэр желал бы избегнуть любой ценой.
Да, очень часто в прошлом, да и в настоящем, Красный Феникс бывал совершенно невыносим. Но… это только одна сторона правды о нем. Зная и другую, не любить его и не беспокоиться было нельзя.
Говорят, большие потери не проходят бесследно. Но сейчас, просто наблюдая за безмятежно спящим наставником, Яниэр чувствовал себя счастливым. Все сиротство его долгой жизни в один миг было списано со счетов. Учитель снова здесь… в безопасности, рядом с ним. Разве этого мало?
Утраченная любовь — это тоже любовь. Разбитая жизнь — это тоже жизнь. Дар, за который нужно уметь быть благодарным.
Иногда ссора — это всего лишь способ не разорвать связь, способ оставаться в контакте. Пусть болезненный, дурной способ, но иногда — единственно возможный. Увы, иногда причинить боль оставалось единственно доступным способом взаимодействия, единственно доступным способом привлечь внимание… пусть и негативное, но внимание того, кто тебе дорог. В былые годы Элиар, скорее всего, сам не осознавая, нередко пользовался им. И бесконечные ссоры с Красным Фениксом, мелкие и серьезные, никогда не мешали Элиару думать о наставнике и защищать его честь — даже после того рокового поединка в павильоне Красных Кленов. Но для Яниэра вступить в открытое противостояние с Учителем было бы слишком тяжело… пожалуй, невыносимо тяжело. Пусть уж лучше Учитель совсем позабудет о нем, чем станет страдать от ненависти. Да, страдать… потому что ненависть — это всегда страдание. Тяжело нести на душе такой груз. Пускай Учитель совсем вычеркнет его из памяти, если такова его воля, чем помнит такой ценой.
