Потом был век двадцатый. Мне уже стало казаться, что с каждым разом меня подбрасывает всё ближе к моему миру, когда во время четвёртого перерождения я оказался в восемнадцатом веке. В пятый раз переродился в шестнадцатом и теперь возродился в начале двадцатого. Так и болтает меня между мирами, словно неприкаянного…
Открыв глаза, уставился в крашеный невысокий потолок и облегчённо вздохнул. Мне реально полегчало. Головная боль отступила. А главное – привёл в порядок свою память и память реципиента. У меня сейчас не голова, а дом советов, как шутили в моём детстве. Дело в том, что я способен запоминать каждую травинку, каждую каплю, которые когда-либо видел я или реципиенты.
В первое перерождение думал, свихнусь, пока научился распределять всё это по полочкам и дозированно вызывать по мере надобности. Ну, сами посудите, стоило только мне услышать или подумать о колодце, как тут же вываливался огромный массив информации, связанный с ним. Но постепенно поднаторел раскладывать всё по полочкам и задвигать в дальние уголки моего бесконечного хранилища. Или конечного. Без понятия, какой объём я ещё могу аккумулировать, но пока места хватает, и трудностей с этим не возникает.
Прислушался к кораблю. За дверью довольно оживлённо, но мерной вибрации от работы машин не слышно. Значит, мы уже в гавани и встали на якорь. Глянул на механический будильник, стоявший на столике. Тринадцать сорок. Если эта реальность не сильно отличается от моей, а судя по памяти Кошелева, я особой разницы не наблюдаю, то минут через десять Руднев вернётся и, собрав офицеров, сообщит о намерении затопить крейсер.
Ладно, пора подниматься и начинать действовать. Помнится, ещё в юности, прочитав «Порт-Артур» Степанова, я буквально горел этой книгой. Представлял, как бы оно могло обернуться, если бы вдруг. Лет в сорок мне в руки попалась книжка как раз на тему, а что если. Жанр альтернативной истории стал весьма популярным, жаль только, по-настоящему интересных произведений оказалось не так много, как хотелось бы.
Я прочитал несколько книг на тему русско-японской войны, от вменяемых, с трезвым взглядом до полного бреда и всехпобедизма. Но и в тех, и в других вместе с бредовыми идеями попадались вполне себе здравые мысли. Иное дело, что их осуществление требовало вдумчивой предварительной подготовки.
Признаться, мысли на эту тему не обошли и меня. Мало того, будучи в двадцатом веке, на волне абсолютной памяти перелопатил большой объём информации. Причём не только с русской стороны, но и зарубежные источники в оригинале. Благо изучить язык для меня вообще не составляет проблем, и на сегодняшний день я свободно владею двадцатью двумя. Так что знал я об этой войне если не всё, то очень многое. Ну интересно мне было. Не всё же воевать.
Правда, через годик сидения на заднице в ней снова зашевелилось шило, и я сорвался-таки с места. Это на меня рубка с римлянами так повлияла, без адреналина в крови начиналась настоящая ломка. И как только я спокойно жил в родном мире? Впрочем, справедливости ради, дома спокойно я вёл себя только до той поры, пока мне всерьёз не нагадили. А так-то и по молодости дрался я часто и густо, сам удивляюсь, как кривая не увела под откос.
К чему это я? Ну, как бы глупо оставаться в стороне, оказавшись там, куда мне хотелось попасть. Ход войны мне не изменить. Тут без подготовительного этапа, денег и соратников не обойтись. Да и то далеко не факт, потому что к этому всему не мешало бы ещё и высокое положение. Если нет возможности принимать решения или повлиять на их принятие, то нечего и думать о достижении успеха.
Но ведь я могу окунуться в события и разогнать адреналин по жилам. Как говорится, оторваться от души. И я уже начал это делать, лихо расстреляв «Чиоду» да накинув пару-тройку плюх «Асаме». Не то чтобы последнему это могло серьёзно навредить, но палочкой малость в тушку потыкал.
И я не вижу ни единой причины, отчего бы не продолжить веселье. Есть, конечно же, риск погибнуть и оказаться в безвременье, но как по мне, оно того стоит. И вообще у меня всегда так, пока нахожусь во мраке, кляну себя последними словами и самому себе обещаю, что больше никогда, только спокойная размеренная жизнь. Но стоит переродиться, как надолго меня не хватает.
Вот и в комфортном двадцатом веке не смог удержаться, через год подался в наёмники да помер совсем нехорошей смертью. М-да. Никогда не попадайтесь в руки фанатиков, причём без разницы, какого толка, все они одним миром мазаны и те ещё твари. Факт…
Горячка боя схлынула, и, поднявшись на палубу, я оценивающе осмотрел крейсер. Команда суетится, занимается исправлениями повреждений, но мне уже понятно, что это мартышкин труд. И дело даже не в послезнании. Нам серьёзно досталось. И хотя все неисправности орудий главного калибра вполне возможно починить, ни о каком бое и говорить нечего. Если только о самоубийственном.
Впрочем, сам крейсер меня сейчас волнует мало. Куда больше занимает состояние парового катера. Тому, что по правому борту прилетел фугас и оторвал часть носового отсека. Благодаря водонепроницаемым переборкам он, конечно, на дно не пойдёт… Хотя нет, пойдёт ещё как. Вон пробоины в районе машинного отделения.
По правому борту вообще не осталось ни одной целой шлюпки, оба баркаса в хлам. По левому борту наблюдаю искорёженные вельбот и гребной катер. А вот паровой не видно. Хотя чего это я, вон он пристроился у борта и, судя по дыму из трубы, на нём сейчас усиленно разводят пары. Значит, целёхонек, что радует, потому как полностью соответствует моим планам. Четырёхвесельный ял скорее всего куда-то уже уплыл.
Дожидаться возвращения Руднева не стал. Решение о затоплении крейсера примут и без меня. Обошлись же в моём мире без старшего офицера Степанова, который занимался ремонтными работами и узнал о решении командира постфактум. Я лучше займусь делом, времени-то у меня немного, а сделать предстоит изрядно.
Вернувшись в свою каюту, извлёк писчие принадлежности и, вооружившись перьевой ручкой, начал писать рапорт о переводе. В трёх экземплярах, да ещё и при невозможности использовать вполне уже существующую копировальную бумагу. Документооборот дело серьёзное.
Переписав трижды рапорт, начал составлять акт о передаче мне парового катера и яла. Кроме того, я хотел получить две пушки, снаряды к ним, оба минных аппарата, шесть метательных мин, два пулемёта, все двести находящиеся на борту винтовки, двадцать один револьвер и патроны. Не забыл и про имеющиеся в запасе шесть пудов пироксилиновых шашек.
Разумеется, это не всё, что могло мне потребоваться для перехода, но я посчитал, что остальное не требует особого упоминания. Вот так сразу не решишь, что мне понадобится, что-то всплывёт в процессе сборов. Опять же, это зависит от наличия добровольцев среди членов команды. Признаться, я не удивлюсь, если после прошедшего боя таковых не найдётся. Одно дело драть глотку перед дракой и совсем иное – уже по окончании боя, после резкого перехода от мира к войне.
– Александр, – окликнул я своего однокашника.
Мы вместе окончили морской кадетский корпус и в ноябре прошлого года были назначены на «Варяг». Оба занимали одинаковые должности вахтенных начальников и плутонговых командиров. Впрочем, дружными нас это не делало, мало того, этот ушлый паренёк успел уже и тут обо мне пустить мульку, хотя старшие товарищи его по большой части и не поддержали.
– Чего тебе, Олежа? – остановившись, обернулся ко мне тот.
– Скажи, пожалуйста, что на собрании решили?
– Присутствовать надо было, – поправляя висящую на перевязи руку, буркнул он.
– Ты лицо-то попроще сделай, здесь ведь не корпус и дружков твоих поблизости нет, – покачав головой, холодно произнёс я.
– Заматерел, Олежа? – хмыкнул он, не готовый принять случившиеся со мной перемены.
– Саша, вот оно тебе нужно получать в морду, потом дуэль. Просто ответь на вопрос.
– Странным ты стал после того, как тебе в голову прилетело, – опять хмыкнул он, но всё же ответил: – Топить «Варяга» будем, чтобы японцам не достался.
