– Хорошо. Но завтра до полудня я ожидаю ваши записи. Поймите правильно, ваш рассказ имеет огромную важность. А пока наша община позаботится о том, чтобы ваша команда не испытывала ни в чём нужды.

Угу. Кто бы сомневался в важности правильной пропаганды, только не я. А ещё это позволит господину Тидеману заявить о себе на страницах передовых российских изданий. А там и иностранных. Неплохая возможность поторговать лицом. Ни в коем случае не осуждаю. Если можно сделать что-то полезное для страны, при этом не забыв и о себе, то отчего бы и нет. Я только одобряю.

– Завтра утром я уже должен буду покинуть Чифу.

– Японские корабли зашли в гавань часом раньше вас. Согласно международному праву они и покинуть должны порт первыми. Но в этом случае вы имеете право получить фору до двадцати четырёх часов. Сомневаюсь, что самураи станут торопиться, так как должны успеть загрузить вооружённый транспорт, который также подпадает под конвенцию. Поэтому в вашем распоряжении есть двое суток, – заверил меня он.

– В таком случае до завтрашнего полудня представлю вам готовый очерк. Но уж не обессудьте, я не литератор.

– Поверьте, там найдётся, кому подправить ваш рассказ.

– Но о бое с крейсером «Ёсино» я писать не стану. Мне ведь неизвестно, какова судьба «Енисея».

– Полагаю, что об этом уже написали артурские борзописцы, а все остальные переврут вдесятеро ещё до того, как ваш очерк достигнет столицы. Не удивлюсь, если выяснится, что «Енисей» потопил чуть не целый боевой отряд японцев.

– Согласен, газетчиков всегда заносит, – улыбнулся я.

Вообще-то, не сказать, что я совсем не отдыхал. Мне удавалось урывать минут по пятнадцать сна, ну или всё же вздремнуть. Я мог таким образом продержаться ещё пару-тройку суток. Тут главное не упорствовать и, если глаза начинают слипаться, просто смежить их и провалиться в дрёму. Четверть часа, и сон перебивается, а ты на какое-то время опять полон сил. Во всяком случае, у меня такая привычка уже выработалась, и завязана она не на тело, а на сознание. Поэтому и сложностей никаких.

Но сейчас я решил, что мне не помешают часов эдак шесть, а лучше восемь полноценного сна. Тем более что на ночь у меня имелись кое-какие планы.

Однако до гостиницы сразу дойти не получилось. Во-первых, я собирался навестить команду и сообщить боцману об обещанной нам помощи. Ну и глянуть, не расслабились ли они там. Что ни говори, а прошедшие трое суток для них выдались по-настоящему напряжёнными. А во-вторых, увидел вывеску оружейного магазина, мимо которого не смог пройти.

Ну что сказать, это я удачно зашёл. Первым делом сразу же направился к прилавку с пистолетами, где приметил то, что надеялся найти. А именно браунинг девятисотой модели. Не скажу, что это моя мечта, но всяко лучше нагана, что сейчас прячется у меня под шинелью. Энергия выстрела у бельгийца, конечно, уступит, но не настолько, чтобы я отказался от этой покупки, зато удобство, скорострельность и комфорт рулят.

– Господин мичман, обратите внимание на пистолет-карабин Маузера. Он рекомендован русским царём для офицеров вне строя. Великолепный бой, большая прицельная дальность и мощный патрон. Удобство стрельбы обеспечивается кобурой-прикладом, – подойдя ко мне, с явно немецким акцентом заговорил продавец, а скорее всё же владелец.

А. Ну да. Рядом с приглянувшимся мне бельгийским образцом лежит немецкая дура. Не, я же не чекист, зачем мне маузер. По моим задачам тогда уж лучше револьвер оставить.

– Благодарю, но мне нужен вот этот браунинг, три запасных магазина и две сотни патронов. Ого. А вот это я и вовсе не ожидал увидеть. Сколько у вас имеется таких дробовиков? – ткнул я пальцем на стенд с пристроившимися там ружьями и карабинами.

– О, помповое ружьё Винчестера. Отличный выбор… – завёлся было продавец.

– Я знаю, любезный, и спрашиваю вас не о том, – перебил его я.

Ещё бы мне не знать, коль скоро передо мной на стенде висит «траншейная метла». В смысле винчестер модели тысяча восемьсот девяносто седьмого года, который почти шестьдесят лет будет на вооружении армии США и отлично зарекомендует себя в ближнем бою. Есть у меня кое-какие задумки, и это оружие подойдёт для этого лучше всего. Надеюсь, дробовик тут не в единственном экземпляре.

– В настоящий момент у меня четыре ружья. Но если вам требуется ещё, то я могу заказать брату, у него оружейный магазин в Циндао.

– А с оптическим прицелом у вас в магазине или у вашего брата есть что-нибудь?

– Вы имеете в виду с телескопом?

– Именно.

– У брата был маузер гражданского образца. От военного его отличает меньшая длина и прицельный бой не на полторы тысячи метров, а на тысячу.

– Каталог позволите взглянуть?

Он выложил передо мной каталог и, листая, начал показывать заинтересовавшие меня образцы с прейскурантом цен. Вообще-то, дороговато получается.

– Цены окончательные?

– В случае, если вы их заказываете, то зависит от того, насколько скоро вам нужны эти образцы.

– Настолько быстро, насколько вы сможете их доставить.

– Если телеграфирую немедленно, то послезавтра к вечеру они будут здесь. Но в этом случае переплата составит десять процентов на каждое изделие.

– Значит так. Браунинг я забираю сейчас. Дробовиков мне нужно восемь штук и по две сотни картечных патронов к каждому. Будет меньше, не покупаю. Карабин с телескопом также возьму и пять сотен патронов к нему. Но тут буду смотреть, как у него с точностью. Если устроит – куплю, если нет, то на нет и суда нет.

– Я всё понял. Чем будете платить?

– Рублями.

– Отлично. Браунинг сорок рублей, запасной магазин в комплекте. Дополнительные по два рубля пятьдесят копеек. Патроны восемь рублей пятьдесят копеек за пачку на сотню патронов. Итого шестьдесят четыре рубля.

Я прикинул цены со средними российскими и пришёл к выводу, что они будут побольше от пяти до десяти процентов. Впрочем, дома цены также разнятся от региона к региону. К примеру, на Кавказе они традиционно выше, потому как замирение кавказских народов случилось не так уж и давно, да и то лишь условно. И тамошние жители предпочитают иметь под рукой оружие, которое лучше пусть не понадобится, чем понадобится и не окажется под рукой.

– Примите, любезный, – выложил я на прилавок шестьдесят пять рублей.

– Благодарю, – отсчитал он мне сдачу.

– До свидания.

– До послезавтра, – уточнил он.

– До послезавтрашнего вечера, – подтвердил я.

И не подумаю отказываться от такого подарка. Я, конечно, не раз и не два прикидывал, что именно сделал бы, чтобы победить в русско-японской войне, но как уже говорил ранее, всякий раз это подразумевало предварительную подготовку. Здесь же меня с ходу втянуло в водоворот событий. Поэтому даже мысли не допускаю о победе. Но и остаться в стороне никак не могу. Вот и верстаю план на коленке, плохо представляя, что из этого получится, и получится ли вообще…

– Как у вас тут дела, Андрей Степанович? – спросил я у боцмана.

– По распорядку, ваше благородие. В бинокль видно, что япошки на нас посматривают, но это и всё. Может, чего и умыслили, кто же их знает. Я тут рассудил, толку от минного аппарата мало будет. Потому мы его сняли, а на тумбу приладили пулемёт, да матросов я к нему приставил. Оно вроде как одёжку чинят, а с другой стороны и службу бдят.

– Это ты правильно рассудил, – одобрил я установку пулемёта на носу. – Ты вот что, тут к вам должны будут прийти от русской общины, разносолы какие поднесут, а может, ещё чего предложат. Это консул пообещал народ подбодрить. Так ты их не шугани ненароком.

– Да что же мы – без понимания? Своих от чужих не отличим?

В этот момент появился Ложкин в сопровождении помощников, нагруженных корзинами. Как выяснилось, они уже пообщались с представителями русской общины, и основная провизия обошлась им по смехотворно низкой цене. То есть даром.

Вот и ладно. Пусть веселятся. Разве только… Я откинул тряпицу и извлёк на свет божий бутыль объёмом в четверть ведра[3], заполненную мутной жидкостью. Осуждающе покачал головой и разбил о кнехт.