Немыслимо. Абсурд. Но слова, отпечатанные на бумаге, холодно подтверждали — невозможное стало реальностью.

— Что произошло?.. — сорвалось с губ, сухих, словно посыпанных песком.

Воздух в комнате сделался густым, тяжёлым, будто в него вылили расплавленный свинец. Часы на стене тикали слишком громко, как удары молотка по гвоздю в крышке гроба.

Слова Брента повисли в воздухе, словно недопечённый кусок теста — мягкие, липкие, не держащие форму: "Живые сделки… три… все выпечки IPO… не так давно…" Казалось, мысль рвалась на части, но среди обрывков проскальзывали иглы смысла.

На Уолл-стрит выражение "выпечка" означало особую игру: компании устраивают закрытый пир среди банкиров, и каждый тянется к куску — тот, кто предложит самую "сочную начинку" в цифрах, получает лакомый кусок сделки.

— Значит… эти компании из списка недавно участвовали в таких торгах? — голос Пирса прорезал тишину, словно нож лезвием по хрустящей корочке.

— Да… три из них… — выдохнул Брент, облизнув пересохшие губы.

Рекомендации Сергея Платонова… не просто слова на бумаге. За ними стояли сделки, пульсирующие в реальном времени. Совсем недавно — эти компании прошли через частные заявки, выбрали победителей, и теперь те толкают маховик IPO вперёд. Не одна, а сразу три.

Комната на мгновение утонула в густой, вязкой тишине. Воздух стоял, как перед грозой — давил на виски. Бумага на столе казалась шершавой под пальцами, когда Пирс с Джеффом нахмурились, вглядываясь друг в друга. Это… не складывалось. Зубцы логики скрипели, застревали, требовали смазки фактов. Брент не мог дать объяснение. Единственный способ — увидеть всё своими глазами.

— Какие из них? — сухо.

— Номера 1, 3 и 5.

Шоррл, шуррр… страницы зашуршали, словно сухие листья, когда пальцы Пирса и Джеффа торопливо листали папки. Первая рекомендация — "Фонд Медицина".

Инвестиционные основные моменты:

— Продукт: комплект, диагностирующий 236 типов раковых клеток.

— Запуск в июне 2012-го. За полгода — выручка 11,12 млн долларов.

— Анализ, сравнение, рынок…

И в финале — жирная строчка, словно крик на бумаге: "Обеспечить акции как можно быстрее. IPO раньше среднего по отрасли".

Пирс дочитал — и брови сомкнулись в тяжёлый хмурый мост.

— IPO на этом этапе?.. — слова резанули воздух, словно треск сухой ветки.

Компании живут по своим циклам — как люди. Сначала — в тесном кругу родных инвесторов: основатели, друзья, венчурные дяди, ангельские тёти. Те, кто терпеливо греют ребёнка у камина роста, не требуя немедленной отдачи.

Но вечное детство не предусмотрено. Рано или поздно — взрослеть, выходить на публику. На биржу. Первичное размещение акций, IPO — словно бал, на который выводят невесту. С помпой, с приданым, с надеждой на богатого жениха.

Капитал врывается рекой, но и хлёсткая плеть рынка бьёт больнее, чем ласковые руки ранних инвесторов. Толпа нетерпелива. Ей не нужны мечты о завтрашнем дне — только прибыль здесь и сейчас. Малейший сбой — и акции летят вниз, как сорванный лист в осеннем вихре. Особенно если компания — зелёный росток, без корней доверия.

Поэтому на бал выходят только зрелые. Те, чья ценность измеряется миллиардами, кто прошёл испытание временем. А здесь — всё иначе. Компания едва набрала вес в 5 миллиардов, с одним продуктом, которому чуть больше года. Ещё рано. Слишком рано. Выпустить её в открытый рынок сейчас — всё равно что отправить двенадцатилетнего ребёнка в ночной мегаполис.

— И всё же… они пошли на это? — вопрос звенел, как стальная струна.

Брент кивнул. Решили рискнуть. Подняли занавес, вывели хрупкую фигурку на сцену IPO. А Сергей Платонов не просто предугадал этот шаг — он шепнул: "Хватайте акции немедленно". Время — как влитое.

Шоррл, шуррр… страницы шуршат дальше. Две другие компании — такие же. Рекомендации под IPO. И снова преждевременность, снова ощущение, что в мир выбрасывают детей — десяти, пятнадцатилетних. Не запретно, но странно. Тревожно. Как будто Платонов видит будущее сквозь дым.

— Странное совпадение, — наконец проронил Пирс. Слово осело тяжёлым камнем, но воздух стал ещё гуще. Одно совпадение — ладно. Два — уже странно. Три из десяти? Это не совпадение. Это вызов здравому смыслу.

Но сидеть в тишине вечно нельзя.

— Если эта "выпечка" правда, клиентам это не продашь, — голос Пирса сухой, как шаги по мрамору. — На подходе к IPO они не сольют акции. Рекомендация бесполезна.

Акции Платонова уже недосягаемы. Оставалось ждать, когда ударит гонг публичного предложения. Но срок… слишком сжат. Взять — не успеть. Для текущей стратегии эти бумаги — мёртвый груз.

Скрииич… скрииич… ручка Пирса впилась в бумагу, оставляя царапающие звуки — словно когти по стеклу.

Перьевая ручка легко чертила длинную линию, оставляя за собой глянцевый след чернил на белоснежной бумаге. Три зачеркнутых пункта. Всего три — и этого хватило, чтобы Сергей Платонов лишился трех очков уже на старте. У него оставалась одна замена, жалкая попытка прикрыть дыру, но этого было мало — три пробоины не закрыть заплаткой.

— Есть ли у нас замены?

Вопрос Пирса разрезал тишину стальным лезвием.

— Подожди!

Грохот!

Брент резко вскочил, так что бедро звонко ударилось о край стола. Боль прошила кость тупой волной, но сейчас она не имела значения — слишком ясно звучала директива.

"Используйте список нового найма. Без исключений".

— Несправедливо менять выбор! — голос Брента звенел, как натянутая струна.

— Но новичок даже не знает о выпечке, разве нет?

Выпечка. Слово прозвучало почти абсурдно в этих стенах. На самом деле это был частный запрос. Компания, готовящаяся выйти на биржу, рассылала RFP — запросы на предложение — только избранным. Инвестиционным банкам вроде Goldman, JP Morgan или Deutsche Bank. И даже среди них — лишь тем, кто сидел в подразделении здравоохранения. Брент знал: у Сергея Платонова не могло быть ни единого шанса узнать об этом. Смысл был прост — дать парню возможность исправить ошибку, возникшую не из-за небрежности, а из-за незнания.

Логично. Почти благородно. Но Брент не собирался отступать.

— Господин Пирс, вы сами сказали, что будете сравнивать новичка с сотрудником с двухлетним стажем. А эта информация — именно то, что дает этому человеку преимущество! Это все равно что заставить кого-то бежать в гонке без обеих ног, только потому что сопернику десять лет!

Пирс повернул взгляд к Сергею. Глаза его были спокойны, как гладь темной воды. И вдруг — короткий кивок.

— Старший Брент прав. Ничего менять не нужно.

Принял потерю очков. Просто так. Как будто три минуса ничего не значили.

"О чем он думает?" — мысли Брента бешено метались, пока на лице Сергея медленно расцветала ухмылка, как пятно масляной краски на чистом холсте.

— Убирать нечего. Сделано верно.

— Кто ты… — слова Брента захлебнулись.

Цель этой ставки никогда не заключалась в том, чтобы просто получить одобрение клиента. Это лишь средство. Настоящее испытание — доказать истинность утверждения: восемь из десяти выбранных мною пунктов всегда приведут к сделке.

Фраза ударила в голову, как молоток по наковальне.

— То есть это не провал, а успех?

— Да. Как вы отметили, у меня нет доступа к данным о выпечке. Следовательно, это очко, заработанное мастерством.

Аргумент звучал ледяным лезвием: ответ не ошибочен — напротив, он верен. Продукт признан рынком. Более того, он уже распродан.

— Ни в коем случае! В этой ставке выбор клиента — решающий! Засчитывать очки до старта — это все равно что объявить счет до выстрела пистолета!

— Да ладно, старейшина. Правила — не торговый автомат, чтобы выбирать как захочется. Если нельзя менять из-за ошибки, нельзя менять и из-за правильности.

— Это….

Сергей ловко использовал слова Брента против него же. Тот пытался продолжить, но язык запутался в собственных узлах.