– Яровой! – окликнул он, перегородив мне дорогу. – Ты когда мне тетради на проверку принесёшь?

– Принесу, Владимир Ильич, я ж на больничном, – кивнул я, изобразив лицо настоящего штабиста.

– На больничном? – подполковник прищурился. – Та-ак. А почему в кадры не доложился?

– Так вот и иду, докладываться, ага…

Не знал я, что нужно было отдельно отзваниваться. Раньше же просто сообщал начальнику подразделения, а потом, когда выходил – приносил в кадры справку из медсанчасти о выздоровлении. Больничный у нас без этих общепринятых бумажек проходил – свой бланк, попроще, с ведомственными штампиками и печатью.

– В следующий раз и рапорт на тебя накатать могу, – сухо добавил Зуев. – За несоблюдение регламента.

Я только плечами пожал. А про себя подумал: «Пишите, Шура, пишите… Мне бы ваши заботы».

– А физо ты как сдавать собираешься? – не отставал Зуев. – У нас срез по полугодию на носу.

– Как-нибудь сдам, – заверил я.

– В прошлый раз три пересдачи у тебя было, – с упрёком напомнил он. – Я тебе ещё зачёт поставил, глаза закрыл. В этот раз номер не пройдёт.

Вот докопался… Зачёт за великую услугу считает. Не понравилось ему тогда, как я с ним и с Мордюковым в больничке зубоскалил, отбрил их к чертям. Злопамятный, паразит.

– Сдам, обязательно, – заверил я и обрулил его, направляясь дальше.

– Куда это ты? – нахмурился он.

– Болеть, – кинул я через плечо.

Подполковник опешил. Видно, не ожидал. Привык, что личный состав перед ним мнётся, слушает его высказывания в коридоре, застыв по стойке смирно. Поймает кого-нибудь и начинает грузить, смакуя собственную значимость. То у него «распоряжение из главка», то «приказ по линии», то «нарушение дисциплины». Вечно прикрывается бумажками, как бронежилетом.

А тут я просто срулил. Сам. Не дожидаясь, пока разрешит. Но это дело такое – пусть привыкает. Не велика птица павлин. Если уж я Мордюкова прижал, то с Зуевым как-нибудь тоже справлюсь. Хотя с кадровиками сложнее – у них вся сила в бумаге. В этих распоряжениях и приказиках, что душат любого и от работы отвлекают.

Вот и кабинет Кобры. Дверь была приоткрыта, я толкнул – вошёл.

В начальственном кресле на колёсиках вместо Кобры, как бы это ни было противоестественно, вальяжно развалился Шульгин. Болтал себе по мобильному, посмеиваясь, явно не по служебным делам.

Хотя мы с ним, вроде бы, и вступили на тропу перемирия, всё равно Николай был мне как-то… чужероден.

– Привет, – кивнул я.

– Здорово, – увидев меня, он нахмурился, в трубку коротко бросил: – Я перезвоню.

И сбросил звонок.

– Ну что, Николай, – я сел напротив, за приставной стол. – Как у нас дела с информацией по Егорову? Я тебе говорил пробить.

Шульгин скривился в усмешке, покачивая ногой:

– Я тут подумал, Яровой… Ты слишком много на себя берёшь.

– А поподробнее? – прищурился я.

Ещё и бунт на корабле? Не вовремя…

– Разводишь ты меня. Мутишь какую-то хрень, сам на больничном, а меня впутываешь. Если что – я крайним буду. Такой был расклад? Так вот – всё. Я больше тебе не помощник.

Он положил на стол смартфон и сцепил пальцы рук.

– Ладно, фиг с тобой, – махнул я рукой. – Дай мне расклад по Егорову – и разбежались.

– Ты не услышал, что ли? – Шульгин глянул нагло, с некоторым вызовом. – Ничего я тебе не дам.

– Какая тебя цокотуха укусила, Коля? – я прищурился. – Не хочешь убийство в ИВСе раскрыть?

– Там отказной уже в архив списали, – буркнул он, не глядя в глаза. – Всё это ты сам себе придумал.

– Сам додумался или кто-то под руку нашептал?

– Сам, конечно, – голос у него дрогнул, уверенности не прибавилось. – У меня тут глухарей по дежурным суткам – выше крыши, ещё с тобой в авантюры лезть?

– Коля… – я вздохнул. – Это не авантюра. Это убийство. Когда ты уже из штанишек на лямках вырастешь?

– Да пошёл ты! – вскинулся он.

– Сам пошёл, – отрезал я и подошёл к столу.

Он рефлекторно встал, но я не полез в драку, как он было подумал. Просто взял с края стола суточную сводку.

Пробежался глазами.

– Так, что у тебя тут не раскрыто?.. Ага… Кража аккумулятора.

– Там отказной, – буркнул он. – По оценке – не тянет на уголовку. Ущерб меньше минималки.

– Вот, – не отрываясь от бумаги, продолжил я. – Из салона сотовой связи смартфон исчез. Ого… почти как «жигуль» стоит. Не раскрыто. Ха! Такое – и не раскрыть. Ты чем вообще занимаешься, Коля?

Он молчал, сцепив зубы. Взгляд в сторону. Ну один в один школьник, которого застукали за списыванием.

– Камеры же есть, – продолжал я. – Сейчас везде они установлены.

– Думаешь, мы все здесь тупые? Да?

– Как бы ответить, чтобы не обидеть… – улыбнулся я, а про себя подумал, что зацепил его, сейчас он мне будет за это преступление рассказывать, ага…

– Вот, смотри, на камерах зафиксирован подозрительный тип, – сказал Шульгин, щёлкая мышкой. – Но сам момент – в слепой зоне. Есть там угол, камера не добивает.

Он включил видео с камеры салона сотовой связи. Я подался вперёд, глядя на экран.

На записи – худощавый парень в тёмной толстовке с капюшоном и в бейсболке. Трётся у витрины с зарядками, потом медленно двигается в сторону, где нет обзора. Через полминуты возвращается в кадр, всё так же с опущенной головой, руки в карманах – и направляется к выходу.

– Лица не видно, – пробормотал я. – Хитро.

– Вот и попробуй его найди теперь, – сказал Шульгин.

– Он не один был, Коля… – я покачал головой. – Был сообщник. Кто-то слил ему инфу о слепой зоне, о том месте, где камера не берет.

– Почему ты так решил? – насторожился он.

– Смотри сам. На улице жара, а он – в кофте и с капюшоном. Значит, готовился, а не залетный. И вот – сразу идёт именно в тот угол, где камеры не видят.

– Ну мало ли… – пожал плечами Шульгин. – Может, случайность.

Не сказать чтобы мои слова его сильно заинтересовали, но что-то в тоне всё же изменилось. Как будто он успел забыть, кто я и какой, а вот теперь снова вспомнил.

– Случайностей в нашем деле не бывает, – отрезал я уверенно. – Он знал, куда идти. Значит, кто-то ему рассказал. Продавец? Кто-то из охраны? Или ещё кто. Нужно поднимать их, смотреть, кто у них недавно работал или уволился.

Шульгин молча кивнул. Взгляд у него стал посерьёзнее, а я взял у него из рук мышку и сам стал крутить запись туда-сюда.

А потом удовлетворенно хмыкнул:

– Ясно. Я знаю, кто у него подельник.

– Кто? – Шульгин уставился на меня с недоверием, даже моргнул пару раз.

Как будто я только что из воздуха ему полное досье достал на этого незнакомца.

– Вот этот крендель, – я ткнул пальцем в экран.

Кадр застыл на продавце-консультанте: лет под сорок, лицо уставшее, как после затяжной пьянки.

– С чего ты взял? – усмехнулся Шульгин. – Он же нас и вызвал.

– Увеличь изображение, – сказал я спокойно.

Он масштабировал стоп-кадр до упора.

– Хорошо, – кивнул я и терпеливо продолжил: – Смотри на правую руку. Видишь?

– Ну… татуировка. Кубики. Игральные кости. И?

– А то, что это не просто украшение. Он – игрок. Причём, похоже, со стажем. А у игроков, Коля, тяга к лёгким деньгам и долгам – как у щук к омуту.

Он снова нахмурился и посмотрел на кадр, потом ещё раз на меня.

– Ты думаешь, он в доле?

– Думаю, он «случайно» недосмотрел. И слил инфу, где камера не достает. Ты вообще его по базе пробивал?

– Да нет, а зачем? Он же…

– …Представитель потерпевшей стороны, да? – перебил я. – Ты начальник УГРО, хоть и с приставкой врио. В первую очередь должен сомневаться в… каждом.

Шульгин нахмурился, но молча забарабанил по клавишам. Забил в строку поиска ФИО продавца. Через минуту коротко присвистнул:

– О-па… погоняло – Чекан. Мошенничество, присвоение, растрата… Несколько условных. Да на нём пробы негде ставить!

– То-то. Готовь диктофон, – сказал я и уже достал телефон. – Сейчас попробуем вывести его на чистую воду.