Нежность матери любезной

Деву чистую блюла,

От болезней грусти слезной

Утро жизни берегла!

Я росла в дому родимом;

В мирной, радостной крови,

В сердце, Герою хранимом,

Я не ведала любви!

По струям ручьев прозрачных,

С тощих скал и пышных гор

Раздавался в долах злачных

Наш веселый, громкий хор!

Ксанф, твои святые воды,

Вы, священные леса,

Вы, родные небеса,

Зрели наши хороводы!

Ах! с пустынной высоты

Их узрели очи Феба!

Ах, зачем поникнул с неба

На смиренные цветы?

Он на златых конях, на ветрах быстротечных

Летел, сияя и звеня;

И се — среди подруг беспечных

Избрал губительный меня!

Сошел с колес высокопарных,

Их бег гремящий удержал

И, страшный, в блесках лучезарных,

Пред деву робкую предстал!

Воспален незапной страстью,

Стал он следовать за мной:

Он разрушил мой покой,

Он обрек меня несчастью.

Вы, безмолвные древа.

Вы внимали клятвам бога;

Но из мирного чертога

Мудрой матери слова

Стерегли мое блаженство:

«Ясных дней залог равенство;

Бойся общества богов!

Их не свяжут смертной руки!

Ты проснешься средь гробов

В час убийственной разлуки!

Сонм их в горний край влеком,

Он исчезнет пред тобою,

Он умчится в Зевсов дом!

И с растерзанной душою,

В безответной страшной мгле,

Повлечешься сиротою

По враждующей земле!

Рано снидешь в Айдес жадный,

Но без отдыха и там,

Вечно в скорби безотрадной,

Вечно течь твоим слезам!»

Так голос матери от сладостных мечтаний

К суровой истине Кассандру пробуждал.

Вотще прекрасный бог, ко мне простерши длани,

Любовию ко мне размученный, рыдал!

Вотще забыл Олимп, и блеск, и пир нектарный,

Пеан младых камен и радости искусств, —

Он не рождал в моей груди неблагодарной,

Не обретал в ней чувств!

Почто дерзнула я в надменности безумной,

Презрев его мольбу,

В немую ночь, когда утнхнул город шумный,

Вступить в Латоев храм и вопросить судьбу?

Калхас Сын громовержца, всевидящий, чудный,

Тайны твои не для смертных племен!

Горе тому, кто глядит безрассудный

В черную ночь нерожденных времен!

Кассандра Горе, горе мне несчастной!

Он на смерть мою притек!

Горе, горе мне изрек

Страшный мститель, Феб ужасный!

«Тебе грядущее вручаю, —

Так мне поведал гневный глас, —

Завесу мрака с бренных глаз

Тебе на пагубу снимаю!

Глагол, напрасный для глухих,

Для Трои будь зловещей птицей,

Стыдом и смехом для родных,

Моею жертвою и жрицей!»

Тогда восколебался храм,

И вздрогли основанья града,

И я побегла по стенам,

Восторга полная менада!

Обратитесь в две реки,

Потухающие очи!

Лейтесь, вопли, в лоно ночи!

Плач отчаянный, теки!

Помяни отчизны край,

Помяни святые бои,

Над паденьем древней Трои,

Неутешный, возрыдай.

Я вотще будила их!

Я вотще их гибель знала:

Брань их кости разметала.

Зевс-каратель их постиг!

Вотще я в трепете пророческого страха,

Когда блистательный доспех

Супругу принесла младая Андромаха,

Провидела сосуд его родного праха, —

Ах! я в слепой толпе рождала только смех.

И он, как зрелый клас, косою пораженный,

Он пал незапно ниц —

И труп кровавый, искаженный

Отчаянный Пелид помчал вокруг бойниц!