Берешь весь мир из урны рока

И отдаешь любимцу в дар!

Гляди ж, — сияющего ока

Не тьмит земной сгущенный пар:

Века, судьбы и поколенья

Он зрит в минуту вдохновенья!

Но ах! едва восторг покинет

Тобой пылавшего певца

И жар, прелестный жар остынет, —

Ему затворятся сердца,

Видение златое минет;

Лишен волшебного венца,

Игра страстей, добыча хлада,

Он ринут с неба в бездну ада!

Кто ты, о мощный, дивный гений,

Источник счастия и мук,

Отец крылатых песнопений,

Наставник смертных, бич и друг,

Живой податель наслаждений,

Убийственный душе недуг?

Речешь — и процветут народы;

Речешь — и в бурях гибнут роды!

Кто ты? — не падший ли Денница,

Кого в день кары и чудес

Сразила вечная десница?

Из сонма чистых ты исчез, —

Так гаснет ночию зарница!

Но в ссылку райский блеск принес —

И, полный невредимой жизни,

Тоскуешь о святой отчизне!

Ты любишь имя Аполлона,

Камен прекрасного царя,

Ты сходишь в рощи Геликона

И, воздух в пламень претворя,

Летишь по своду небосклона,

Бежит впреди тебя заря;

Пылает твердь, тобой объята;

Ты льешь моря огня и злата!

Не много их, тобой избранных,

В сынах праматери земли;

Мал сонм бессмертием венчанных;

Тебя не многие нашли!

Но славных жертв, тебе закланных,

Горе возникших из пыли,

Тобой растерзанных стрелами,

Ты кроешь вечными лучами!

Тебе тот чудный ум причастен,

Который презрел Альбион,^[1]

И, своенравен, смел и страстен,

Отверг оковы и закон,

Лишь над собой одним не властен;

Он дик и в горесть погружен;

Поет Гаура и Манфреда,

И трепет душ его победа!

И я за ним парить дерзаю;

Кассандру скорбную пою:

Ему, о музы, посвящаю,

Ночному барду, песнь сию! —

Но что и что я ощущаю? —

Проходит холод грудь мою,

Дрожу, колеблюсь, и перуны

И рвут и движут сердца струны!

---- Звезды яркие сияют,

Не колыхнет океан,

Гулы песней умолкают,

Умолкает шумный стан.

Но на черном лоне мрака

Дым восходит к облакам,

Бледный, тусклый свет призрака

Бродит грозный по горам.

Вся в лучах пылает Ида:

К ней неистовый Зевес

Сходит с трепетных небес,

С ним воссела Немезида!

Путник искры взоров гневных

Видит в пасмурной ночи;

Робкий гость краев полдневных,

В страхе шепчет: «То мечи,

То доспехи в тучах душных;

Шлем сверкает, блещет щит,

Вспыхла брань полков воздушных!»^[2]

Взглянет, станет и дрожит.

Вдруг послышит клик победный,

Дикий вой средь тишины

И далече той страны

Побежит немой и бледный!

В камень плещут, пенясь, волны.

Между черных кораблей

Изредка мелькают челны,

Окрыленный рой теней;

Вслед за ними в недрах бездны

Реют локоны огней;^[3]

Стан и свод глядятся звездный

В пропасть дремлющих зыбей,

Но костры уж потухают;

Полуночной стражи зов

Реже слышен меж шатров:

Брег и море засыпают!

Из унылого тумана,

Из раздранных облаков

Не выглядывай, Диана,

Не всходи из-за лесов! —

О, не лей лучей отрадных

На пустынную страну,

Где лишь крики вранов жадных

Будят смерть и тишину!

Слух мой полон слез и стона,

В душу входят боль и страх:

Троя стала угль и прах!

Нет уж боле Илиона! —

С треском рухнули чертоги,