Кременчугская чрезвычайка, по-видимому, торопится проявить себя. Полтавская еще не расстреливала да, кажется, и не будет расстреливать без суда. А здесь просто «по постановлению Чрезвычайной Комиссии».
В том же номере по поводу заседания «Лиги спасения детей»2 несколько комплиментов мне и несколько шаблонно возбуждающих выпадов против «мещан». Интересно, что в «мещане» (буржуи) попал и один оратор-большевик, делавший замечания на устав Лиги, в том смысле, что и местные дети нуждаются в попечении. Григорию Петрову3 в том же номере делается вызов: «…объяснить в печати или устно, как идейно честный человек может связывать отношение к войне, разоблаченное в ст‹атье› „Гол‹ос› коммуниста“, с той евангельской христианской проповедью, которую вы ведете теперь в ваших лекциях». Следуют подписи.
Григорий Спиридонович Петров действительно писал в качестве военного корреспондента порой пошловато и странно. Но вести полемику под угрозой ареста чрезвычайкой за контрреволюционность — очень неудобно. Странные оппоненты, делающие такие вызовы при таких условиях.
Была у меня г-жа Дейтрих — жена бывшего члена Госуд‹арственного› совета и помощника Бобрикова4. Сам Дейтрих — фигура не яркая в смысле прежнего злопыхательства — теперь арестован, как полтавский помещик, и теперь жена встревожена: его будто бы хотят везти в Константиноград. А там какие-нибудь уездные Робеспьеры, чего доброго, расправятся над больным стариком.
Арестован чрезвычайкой также и Бразоль5, бывший губ‹ернский› предводитель дворянства. Тоже сам по себе не яркая фигура, но «дворянин» настоящий. Обвиняют его в содействии или организации карательных отрядов и взыскании при гетмане неумеренных «контрибуций» с населения. Г.г. дворяне долго ездили на шее мужиков. Теперь мужички в короткое время постарались наверстать. Потом опять короткое торжество и месть: карательные отряды и «контрибуции» (так называются взыскания за захваты комитетами дворянской земли и имущества). Теперь опять «месть беднейшего крестьянства и пролетариата»… Нет конца мести.
Впрочем, кажется, Бразоль далеко не взыскал всей суммы, ему присужденной при гетмане. Дочь утверждает, что отношения у него с крестьянами были хорошие.
Вчера я отправил с нарочно присланным из Одессы Тимоф. Феоф. Родионовым, наборщиком, рукопись «История Моего Современника» для «Русского богатства», которое предполагается издавать в Одессе. Петербургское разгромлено. Мы пережили много кризисов при царской власти, но кое-как жили. Теперь не только закрыли журнал, но реквизировали бумагу для «коммунистической газеты» и квартиру, которую и принялись отапливать нашими книгами из склада. Такого кризиса еще не бывало. Большевики вообще считают свободу печати «либеральным предрассудком». Вся независимая печать закрыта сплошь. Положение такое, как если бы были закрыты все газеты при прежнем режиме, кроме «Правительственного вестника», губернских ведомостей да еще «Московских ведомостей» и «Русского знамени»… Да еще в пользу «Русского знамени» или газеты Глинки6 произведены были бы реквизиции либеральной бумаги и типографий.
О, судьбы русской свободы!
15 марта
В харьковской (меньшевистской) газете «Наш голос» (от 12 марта № 55) сообщают о страшном еврейском погроме (Подольс‹кая› губ‹ерния›). 15 февраля произошло местное восстание большевиков и при его подавлении произошел погром. От 3 — до 6 час. вечера убивали всех евреев, живших в еврейских кварталах. Половина евреев, жителей этих улиц, вырезана. Много раненых.
«Эта резня превосходит все кошмары и ужасы, какие знает до сих пор история еврейских погромов и кровавых армянских бань. В итоге пока зарегистрировано около 3 тыс. убитых и столько же раненых…», «С третьего часа дня началась резня мужчин, женщин и детей. Целые улицы были превращены в кладбища. Многие семьи вырезаны целиком…», «Пострадала преимущественно беднота. Поголовно вырезаны все члены еврейских рабочих организаций и около 50 рабочих-христиан…».
Это напоминает действительно времена гайдамаков на Украине. «Патриоты» могут гордиться. Это уже не одна историческая бутафория. Воскресают времена самого неподдельного варварства!
Рассказывал А. Д. С. Банковские служащие получили опросные листки. Среди вопросов есть и такой: к какой партии принадлежит опрашиваемый. Если беспартийный, то какой партии больше всего сочувствует (?!).
Настоящее, не прикрытое ничем, наивнейшее чтение в сердцах. Отказ отвечать на эти вопросы влечет за собой… предание суду революционного трибунала. Любопытный был бы суд!
16 марта
Много посетителей. Звонок за звонком. Между прочим, жена священника Черемховича и два крестьянина в солдатских шинелях. Священник Черемхович арестован уже недели три-четыре. За что? Был священником при арестантских ротах. По отзывам — человек хороший. Я хлопотал.
— Да, хороший человек! — пренебрежительно сказал тогдашний председатель чрезвычайки. — Только взыскал с крестьян 180 тыс. контрибуции!
— Священник арестантских рот и 180 тыс. контрибуции. Простите, но это какая-то явная несообразность!
Впоследствии выяснилось, что у священника Черемховича есть землица в пределах Браговского сельского общества. В свое время мужички забрали у него сено. Когда гетманцы «восстановляли порядок», то Черемховичу (вернее, его попадье) было присуждено 2500 р., но по соглашению произошла сбавка и взыскали 1800 р. Это и есть 180-тысячная контрибуция.
Потом приехал новый председатель Барсуков. Больного священника обещали мне «скоро выпустить». От Браговского общества поступил приговор, что они против священника ничего не имеют. После этого приехали два красноармейца, которые сказали:
— Зачем вы дали одобрение священнику? Теперь мы будем отвечать. Дайте приговор, что он взыскивал. — Они дали и им приговор. Теперь привезли еще один, где еще раз излагают дело. Приговор написан безграмотно, но смысл ясный: против священника ничего не имеют. Лично мужички говорят мне, что желает все общество, чтобы батюшку отпустили, тем более что, по-видимому, и те-то 1800 р. им возвращены…
— Зачем же вы дали приговор красноармейцам?
— Та воно, бачьте… Воны кажуть: мы будемо отвiчать, що арештували… Мы и дали.
— Что ж вы написали?
— Написали, що батюшка взыскивал… А теперь, хай во ны пришлють комысию, то мы yci, як одын чоловiк, скажемо: отпустить батюшку…
А больной священник до сих пор сидит в тюрьме, и у него кровоизлияние.
Еще 5 дней назад в чрезвычайке мне говорили: дня через два отпустим!
Много дел. И плодят еще больше. Свойство всякой охранки — неизбежно плодить безответственно глупые дела. Революционная охранка ничем не отличается от жандармской. Прежде была в ходу «неблагонадежность». Теперь «контрреволюционность»!
21 марта
Сегодня рано утром неожиданно умер Дмитрий Осипович Ярошевич от кровоизлияния. Это был скромный человек, постепенно занявший положение видного и уважаемого работника. Из с‹ельско›-хоз‹яйственного› общества, которого он был секретарем, он сумел сделать большое и полезное дело. Одно время мы вместе с ним работали в «Полтавщине»7, в ее лучшее время. Он был кадет и подвергался часто нехорошим нападкам слева. Но это было близоруко и бестактно.
Я даже не думал, что так сильно привязан к этому небольшому человеку, с необыкновенно отчетливыми и уверенными движениями. Он тоже был ко мне расположен.
Третьего дня и вчера в городе неспокойно. Трещат пулеметы. Говорят, чрезвычайка в течение двух часов была в руках левых эсеров. Вся Украина почему-то объявлена на военном положении. Одно время казалось, что большевики укрепляются. Но у нас в Полтаве и под ними почва колеблется. То и дело находятся «благодетели», которые «гораздо лучше знают», что именно нужно народу. И среди них много таких, которые хотели бы устроить кровавый еврейский погром. К чести большевиков — они решительно против этого. К сожалению только, это объясняется многими тем, что среди большевиков много евреев и евреек. И черта их — крайняя бестактность и самоуверенность, которая кидается в глаза и раздражает. Наглости много и у неевреев. Но она особенно кидается в глаза в этом национальном облике.
