– За четыре года ты не смогла ничего сообразить. И каким таким образом сможешь нафантазировать что-то за короткий срок, Алина? – рычу от злости, которая пробивает до костей и вышибает весь кислород из легких. Хочется крушить, ломать все вокруг, как это делал несколько лет назад, когда мы расстались с этой девчонкой с синими испуганными глазами. – А давай-ка мы лучше знаешь как поступим? Как я прожил несколько лет без дочери, так и ты без нее столько же проживи. Вот тогда мы будем в расчете. Обещаю, даже не буду настаивать, чтобы ты родителям что-то рассказывала.

Знаю, жестко поступаю. Понимаю. Но мои слова – это ничто по сравнению с тем, что сделала Алина.

Девчонка отшатывается, но глаз с меня не сводит. Внимательно изучает мое лицо. Будто пытается понять, шучу я или же говорю всерьез.

– Ты… Нет, ты не можешь так со мной поступить. Нет, Саш, – качает головой, вытирая слезы с лица. – Пожалуйста, скажи, что это шутка такая. Неудачная. Саш…

– Разве я в состоянии шутить? Поставила себя на мое место и ощутила, что такое остаться без родного ребенка? Нет, ты не поймешь, пока действительно не лишишься Айсель.

Алина опять же отшатывается. Ловлю ее за талию, притягиваю к себе. Впечатываю в свою грудь и, заскрипев зубами, вдыхаю аромат ее волос. Как одержимый маньяк, ей-богу. Я и зол на нее безумно, но и отпустить не могу… Клинит на ней. Тупо крышу сносит.

– Не поступай так с нами, Саш, – шепчет она охрипшим голосом, трогая мое лицо кончиками пальцев. Меня словно током прошибает. Снова и снова. Тону в ее глазах. Опять она за свое. Снова соблазняет вкрадчивым голосом, ласковыми словами.

– Что тут происходит? – слышится голос дяди Тимура. Алина отскакивает, смотрит на своего отца так, будто привидение увидела. А потом встает передо мной, заграждая. Боится, что дядя Тимур меня ударит? Да ради бога!

– Ни-ничего… Пап, мы это… С Сашей обсуждали дела компании… – запинаясь, выговаривает Алина, на что я отрицательно качаю головой. Усмехаюсь.

– Дядь Тимур. Мы обсуждали Айсель, – честно признаюсь и делаю шаг вперед. Если даже ударит, то я заслужил.

– С какой стати? – рявкает так, что Алинка вздрагивает. В глазах мужика пробегает что-то мне непонятное. И в следующий момент он прищуривается, переводит взгляд на свою дочь. Догадался? – Алина? Он? Тот самый… Отец Айсель этот сукин сын, Алина? – последнее буквально кричит.

– Я, – отвечаю вместо девчонки и сразу же получаю кулаком в челюсть. Аж мир перед глазами темнеет. Но это все цветочки. Настоящие проблемы только начинаются.

– Па… Пап, пожалуйста! Пап, не надо! Я тебя умоляю, – голос Алины срывается. Она буквально хрипит, цепляясь за руку своего отца, которой он врезал мне. – Пап, он не виноват. Это я! Только я! Пожалуйста, пап!

– В чем ты виновата, Алина?! Этот сукин сын поступил точно так же, как его папаша! Сделал ребенка, а потом сказал, что он никакого отношения к нему не имеет? Так было? – рычит сквозь зубы.

– Нет, пап, клянусь! Он не знал! Это я! Я ему даже не сказала, что беременна. Я просто сбежала без оглядки. Ты постоянно злился, когда мы в детстве с Сашей играли. Я думала, что ты опять будешь против. Не смогла вам рассказать, сбежала, Честно, – складывает руки в умоляющем жесте.

Но я не позволю, чтобы она всю вину на себя взяла. Да, Алина совершила ошибку. Огромную. Скрыла от меня дочь. Но все же в прошлом мы оба накосячили, не справились. Убили все чувства, которые друг к другу испытывали.

– Немного не так, – выплюнув, подправляю Алину. Чувствую во рту неприятный привкус. – Мы встречались. Потом не сложилось у нас. Алина уехала в Америку, я же…

– Он не знал, – продолжает девчонка, не дает возможности договорить. – Папуль, я тебе всего лишь один раз лгала. Клянусь. Сейчас я говорю правду. Пусть Саша уедет, а мы сядем с тобой и спокойно обсудим эту тему. Я тебе все расскажу до мельчайших деталей. Честное слово. Папуль, – она обнимает своего отца за талию, тот прижимает к себе дочь и целует в макушку. Знает она, как смягчить жестокого и беспощадного капитана Захарова.

Алина жестом руки указывает, мол, уходи. Но я не собираюсь сбегать как трус.

– Пошел к черту! – сквозь зубы рычит дядя Тимур. – Я приеду еще, чтобы тебе в лицо плюнуть. Проваливай отсюда!

Глубокая ночь. Возможно, нам действительно нужно остыть. Я сейчас и соображать нормально не могу.

Взглянув на Алину, я спускаюсь из беседки и покидаю двор Захаровых. Еду домой, не обращая внимания на светофоры.

Мама звонит несколько раз. Приняв вызов, заверяю ее, что покинул компанию.

– Добрый вечер, – говорю.

Родители сидят в кухне за чашкой кофе, явно ждут меня. И мне бы сесть рядом с ними, по-человечески объяснить все, что сегодня случилось. Но вместо этого я поднимаюсь в свою комнату. Принимаю душ и, переодевшись, спускаюсь обратно.

Телефон в кармане вибрирует. Сообщение от Алины заставляет плотно сжать челюсти, чтобы не матернуться.

«Папа меня не выслушал. Поехал к вам. Пожалуйста, отнесись с пониманием».

Да какое, к черту, понимание?

– Надо кое-что обсудить, – выдает отец, проходя мимо меня – в наш рабочий кабинет. Но идти мне совсем не хочется. Уж обсуждать какие-либо дела тем более. Голова не сообразит сейчас абсолютно ничего.

– Что-то случилось? – мама цепляется за мой локоть и заглядывает в глаза. Явно чувствует, как я напряжен. – Саш?!

– Мам, если что, я этого не хотел. Совершил ошибку. Ребенком был. Но… Хотел бы вернуться в прошлое и все исправить. Да только уже поздно. Простите меня, – выдаю без запинки, на одном дыхании.

– Что случилось? – повторяет мама тверже. – Саш, что ты натворил?

Дверной звонок звенит раз за разом.

– Я не хотел. Все вышло случайно, – нервно сглатываю, уже понимая, кто стоит за дверью и что сейчас произойдет. Черт! Алина в чем-то была права.

– Дверь почему не открываете? – спрашивает папа.

На пороге дядя Тимур. Отец широко улыбается, увидев своего лучшего друга. Да только бывший капитан Захаров смотрит не на него, а прямо на меня. В глаза. В упор. Ненавидящим, убивающим взглядом.

– Тимур? Неожиданно так. Почему не предупредил, что приедешь?

– Я бы никогда не приехал. Но мне нужно разобраться с твоим… – пара широких шагов, и дядя Тим оказывается передо мной. Схватив за воротник, встряхивает как тряпичную куклу. Я и протестовать не имею права. – Сукин сын! Я же тебя прикончу!

Сопротивляться нет смысла. Я бы тоже сдурел, будь на месте Алины Айсель.

Родители что-то кричат, спрашивают, что происходит. Но я не отвечаю.

– А ты у своего сопляка спроси, – орет на отца дядя Тимур, а потом обращается ко мне: – Чтобы я не видел тебя вблизи своей дочери! Ты понял меня? Чтобы я вас вблизи своей семьи не видел! – опять оборачивается к отцу.

– Ты объясни… – голос папы еле слышен.

– Знал я, что от твоего сына не стоит ждать добра. Всегда знал! Еще когда дети мелкими были. Все кончено, Чернов. Твой сын поставил жирную точку в наших дружеских отношениях. Которые, заметь, длились двадцать пять лет, не меньше. Повторяю. Больше видеть вас не хочу! Никогда! Ни в коем случае! Я вас больше не знаю. Вы меня тоже! – бьет кулаком в стену и выходит из дома, захлопнув за собой дверь.

– Саш? – поворачивается ко мне отец. – Что ты сделал с Алиной?

Да только я не отвечаю. Плотно сжав челюсти, прижимаюсь к стене спиной. Потираю окровавленный рот ладонью. И думаю лишь об одном: Айсель моя дочь, и я имею право с ней видеться. Никто не может мне это запретить. Иначе я весь мир вверх дном переверну.

Или они лишатся Айсель раз и навсегда…

Или же я.

– Располагайся и чувствуй себя как дома, – говорит отец, едва мы оказываемся в кабинете. В моем кабинете, который выделили специально для меня и где я буду работать до конца своей жизни, как выразился мой папа.

– Ты меня балуешь, – с нескрываемым восхищением я рассматриваю просторное помещение. Сняв с себя кожанку, бросаю на диван и сажусь в кресло, действительно чувствуя себя уже состоявшейся бизнес-леди. – Но очень тебя прошу, не дави на меня. Справлюсь я отлично, даже не сомневайся. Но… Ты знаешь, о чем я.