Пока я шла сквозь изнывающую от любопытства толпу, жадно разглядывающую мой рваный подол, «жених» не проронил ни слова. Лишь с усмешкой протянул мне стеклянную бутылку с водой, которая холодным якорем оттянула руки. Стало очевидно, что второй попытки сбежать никто не даст. Я отчаянно пыталась сломать невидимые оковы приказа и хотя бы остановиться вместо того, чтобы слепо следовать за своим мучителем, но не могла. А он и не думал стыдиться того, как в своих целях использовал уважение толпы к мундиру. До чего же мерзко!

На этот раз мы сели в экипаж втроём. Мужчины бурлили от злости, и я молча забилась в самый угол, роняя слёзы.

– Что же, Гвен, ты даже не попьёшь столь вожделенной воды? – саркастично спросил «жених».

Я ничего не ответила. А смысл? Жизнь распадалась на части, и с каждой секундой была всё ближе к точке невозврата – браку. Чутьё подсказывало, что развода я не добьюсь никогда, а внутри всё яростно противилось самой идее замужества. Чем больше я об этом думала, тем сильнее пугала эта перспектива. Где-то в глубине сознания таилось объяснение, но я не могла его вспомнить, лишь полагалась на свои ощущения.

Братья молчали, буравя друг друга яростными взглядами. Кажется, оба хотели наговорить друг другу гадостей, но сдерживались.

– Хорошо, что я не надел парадный мундир, – хмыкнул Кеммер.

– Тогда сказали бы, что преступница – она, – пожал плечами его брат.

Лжец! Я так и знала, что он – лжец! Изворотливый гад, который хочет лишить меня свободы и воли. Ненависть к нему вскипела в душе, опаляя изнутри. Но я молчала. Нужно экономить силы. А вдруг удастся сказать «нет» перед алтарём? Тогда от меня отстанут… Наверное.

– А как же мои родственники? Они приглашены на бракосочетание? – глухо спросила я, уже зная ответ.

– Твои родители погибли несколько лет назад, а остальная семья от тебя отреклась, – ответил «жених». – Поэтому с твоей стороны не будет никого, а с моей – только брат. Мои родственники не приглашены, потому что они вряд ли одобрили бы наш союз.

Он снова саркастично ухмыльнулся, а я не поверила ни единому его слову о моей семье. Не может такого быть, чтобы от меня просто взяли и отказались. Где-то глубоко в душе отозвались болью воспоминания о близких. Я была уверена, что меня любили и ни за что бы не предали…

– Для протокола: я тоже категорически не одобряю этот союз, – высказался вдруг Кеммер.

– Может, вам стоит прислушаться к брату? – с издёвкой спросила я своего «жениха».

– Нет. Я уже всё решил. Больше говорить здесь не о чем. А ты, Гвен, должна будешь сказать жрецу, что согласна на брак. Это приказ. Поняла меня? Кивни, если поняла.

Голова против воли качнулась вперёд, и рот наполнился горечью разочарования. Почему я не могу сопротивляться этому мерзкому заклинанию? Что со мной не так? Я мучительно попыталась вспомнить себя и внезапно осознала, что никогда не была ни слабой, ни безропотной. О нет! У меня точно есть стержень, и я не позволю «жениху» себя сломать.

Вместо того чтобы тратить время на разговоры, я замолкла и принялась набираться сил для решающего раунда противостояния. Всё внутри восставало против навязанного брака, я чувствовала, что он принесёт только беду и боль, поэтому решила сопротивляться до конца. До предела. А для этого нужны силы.

Прикрыла глаза и спокойно дышала, игнорируя взгляды двух жестоких чужаков по соседству.

Экипаж внезапно остановился. «Жених» придирчиво осмотрел мой наряд, а потом пробормотал несколько слов и выплел заклинание – оно легло на ткань ажурным мерцающим пологом и прикрыло некрасивые прорехи. Свадебное платье засияло, словно я поймала под кружевной подол стайку заблудившихся молний.

– Мы на месте. Выходи, Гвен. И помни: когда жрец спросит тебя, согласна ли ты на брак, ты обязана ответить, что да. Только одно слово, Гвен. И это тоже приказ.

Мы вышли из экипажа, и я замерла, поражённая красотой храма. Вроде не тот момент, чтобы застывать от восхищения, но я никогда в жизни не видела ничего подобного. На каменистом диком холме прямо в центре города возвышалось величественное здание, над которым поднималась пронзительно-голубая, невероятно огромная луна. Её лучи насквозь пронизывали весь храм, заставляя его сиять мистическим лазоревым светом.

Сердце пропустило удар, но я не поддалась очарованию красоты.

– Сегодня хорошая ночь для ритуала, – сказал Кеммер, подставляя лицо лунному свету. Тот струился по его коже и скапливался в глазах, отчего казалось, будто сами они – маленькие луны.

– Да, – кивнул мой «жених». – На то и расчёт.

В блеске холодных синеватых лучей он выглядел ещё более мрачно и пугающе. Он молча подхватил меня под локоть одной рукой, другой обнял за талию и потянул в сторону храма.

Всё пространство внутри огромного здания оказалось пустым. Вместо стен – ажурные арки, впускающие свет и словно приумножающие его. Казалось, что луна здесь светила даже ярче, чем снаружи, хотя это было невозможно. Ровно посередине выложенной сложной мозаикой площадки загадочно мерцал голубоватый алтарь.

– Дети Гесты, вы готовы принести ваши клятвы? – спросил зычный голос.

Я вздрогнула от неожиданности и заозиралась. От одной из колонн отделилась тень, и к нам подошёл одетый в тёмную, украшенную голубой мерцающей вышивкой хламиду жрец.

– Да, – ответил мой «жених».

– Тогда встаньте, как полагается.

«Жених» подвёл меня к алтарю и встал по правую руку.

Жрец раскрыл огромную книгу и положил её прямо на алтарь так, что она заняла его почти целиком. Полистал исписанные страницы, нашёл нужную и нараспев начал:

– Готов ли ты Ирвен Бла́йнер, сын Гесты, перед лицом своей богини взять на себя обязательства за дочь её, Гвендоли́ну Болла́р, хранить ей верность до конца своей или её жизни, холить и лелеять, защищать, быть её опорой и поддержкой?

– Да, ваша праведность, – уверенно ответил Ирвен.

Я собрала всю свою волю в кулак, глубоко вздохнула и приготовилась.

– Готова ли ты, Гвендолина Боллар, дочь Гесты, перед лицом своей богини взять на себя заботу о сыне её, Ирвене Блайнере, хранить ему верность до конца своей или его жизни, холить и лелеять, быть его утешением в поражении и вдохновением в победе?

Что ж, наконец я узнала имя своего мучителя.

Всё внутри побуждало сказать да, но я изо всех сил сопротивлялась приказу «жениха». В голове нарастал гул, перед глазами снова поплыло, в ушах зазвенело, тело задрожало от озноба, губы онемели от напряжения… Но я не сдавалась. Боролась с собой до конца. Лицо Ирвена стало напряжённым, и он с тревогой посмотрел на меня, прекрасно понимая, какая битва сейчас происходит в моей душе.

Я сражалась с чужой волей изо всех сил.

Жрец терпеливо ждал ответа, и наконец он громом сорвался с губ.

– Да! – прохрипела я, не в силах противиться приказу.

Из глаз хлынули слёзы, но никто не обратил на них внимания. Жрец напевно проговорил слова заклинания, которое опутало нас с Ирвеном светящимися нитями с ног до головы, а потом сосредоточилось на висках. Кожу опалило странным ощущением жара и холода. Правая половина лица горела в том месте, где была печать, и я видела, что на виске теперь уже мужа она оживает и извивается, а потом замирает новым узором.

В этот момент жжение ушло. Я инстинктивно коснулась виска и едва не осела на пол от разочарования. Ну почему я не смогла сказать «нет»?

Ирвен подхватил меня и прижал к себе. Если не знать, что стоит за его намерением жениться, можно принять эти действия за заботу. Но я-то знала. Подняла на него глаза, полные слёз и хотела сказать, как сильно ненавижу его, но не успела.

– Богиня благословила ваш союз! – торжественно провозгласил жрец и передал мужу какой-то документ.