– Не припомню, если честно, – пожал я плечами. – Может быть тогда вы будете преподавать фармакологию, не выходя из своего дворца? А что? Площади у вас позволяют. Несколько комнат выделить под учебные аудитории и лекционный зал. Оборудовать учебную лабораторию. Среди студентов в свою лабораторию найдёте себе достойных помощников. Всё получится, как вы любите, из дворца выходить не придётся и своими бесценными знаниями поделиться сможете.

– Какую-то ерунду ты мне предлагаешь, Саша, – недовольно буркнул Курляндский, но мне показалось, что он уже смягчился и призадумался. – Ты хочешь, чтобы я домой пускал толпы безмозглых студентов?

– Ну почему сразу безмозглых? – возмутился я, стараясь с этим не перегнуть. Как бы ни разговаривал дядя Гот, я с ним всегда старался вести себя осторожно и корректно, в данном случае это всегда даёт свои плоды. – В наш университет смогут поступить не все желающие. Я хочу, чтобы все наши выпускники высоко котировались во всей Российской империи, следовательно лоботрясов и нерадивых будем гнать взашей. А уж тех, кто захочет посвятить свою жизнь фармации, вы сможете и сами отбирать.

– Не нравится мне эта идея всё равно, – пробормотал старик, но уже более серьёзно призадумался.

Мне кажется, надо ещё немного на него поднажать, и он созреет. Не такой уж он и нелюдимый, каким хочет себя показать. Видно же, правда только для опытного взгляда, что он рад всех нас здесь видеть. В том числе и Илью, на которого он рычал, пока мы не пришли. Мне кажется, он просто сильно переживает за свою единственную внучку, поэтому слишком придирчиво относится к человеку, назвавшемуся её женихом. Но, он поймёт через какое-то время, что Илья очень даже достойная партия для Елизаветы. А когда поймёт, то перестанет на нём отыгрываться по любому поводу и придираться по пустякам.

Прислуга начала накрывать на стол. Похоже финансовые дела Курляндского пошли в гору, потому что на столе начали появляться дорогие изысканные блюда, приготовленные по заморским рецептам. То есть всё, как он любит. Когда закончили заставлять стол тарелками, я прикинул, сколько времени нам надо здесь провести, чтобы он опустел.

– Дядя Гот, может я что-то не знаю, – осторожно начал я. – Может мы ещё кого-то ждём?

– Вот ещё, – буркнул он. – Мне и вас предостаточно.

– Так, ребята, дедушка, давайте не будем ссориться, сегодня такой прекрасный день, – взяла на себя дипломатическую миссию Лиза.

– Чем же это он такой прекрасный? – насторожился Курляндский. С внучкой он всегда разговаривал без излишней жёсткости и грубости. – Сегодня уже не первый солнечный день подряд, я заметил, что весна приближается и скоро расцветут мои любимые подснежники.

Сказав про подснежники, он улыбнулся и его лицо стало расслабленно добрым. Но потом он быстро вернул себе хмурую маску. У меня создалось впечатление, что он играется, изображая негативные эмоции. Зато позитивные у него получались очень естественно. Да он просто душка, но стесняется показывать это людям. А может боится? Ни для кого не секрет, что все наши комплексы родом из детства. Возможно его кто-то сильно обидел или он получал за свою доброту чёрной монетой. После такого люди часто уходят в себя и в науку, становятся отшельниками и социопатами.

– А чем он прекрасный, мой любимый дедушка, – промурлыкала Лиза, – тебе сейчас Илья расскажет.

– Что же он мне такого расскажет? – спросил Курляндский и с недоверием посмотрел на Юдина.

Кажется я начал догадываться, дядя Гот наверно ещё ничего не знает об их планах.

– Дорогой вы наш, глубокоуважаемый Готхард Вильгельмович, – торжественным тоном начал Илья, поднимаясь со стула. Невооружённым глазом было видно, как он волнуется. На сцене перед сотней зрителей он был гораздо смелее. – Я хочу сообщить вам приятную новость. Мы с Елизаветой решили связать свою жизнь узами брака. Ну то есть пожениться. Мы любим друг друга и жизни друг без друга не представляем. Хотим быть вместе всегда, в горе и в радости. Но сделать этого без вашего благословения мы не можем и не хотим. Поэтому, я хочу попросить у вас руку вашей внучки.

– Левую или правую? – спросил у него Курляндский, странно глядя исподлобья.

– Что? – растерялся Илья.

– Какую руку ты хочешь попросить? – нервно уточнил старик. – Не обе же! Про обе речи пока не было.

– Видимо я не совсем вас понимаю, – пролепетал и без того взволнованный Илья, окончательно теряя связь с реальностью. А я просто сидел и улыбался. Готхард с ним просто играет. Или, что вполне возможно, издевается. А это в его случае уже хороший признак. Илья увидел мою ухмылку и его глаза стали ещё шире. – А ты чего лыбишься?

Я молча приложил палец к губам, очень надеюсь, что он поймёт. Вроде бы понял. Просто молча уставился на старика в ожидании продолжения. И чего он так удивляется? Вроде знает уже, что из себя представляет Курляндский. Хотя, наверно и сам Курляндский слабо себе представляет, что он такое.

– А чего это ты так личиком осунулся, Илюшенька? – чуть ли не пропел дядя Гот. Я еле сдержался, чтобы не заржать, как конь на пастбище. Шоу продолжается. – Да всё, успокойся. Лучше скажи мне, ты её любишь?

– Очень, – закивал Илья и на лице появилось жалкое подобие улыбки.

– Ты же понимаешь, что, если ты её обидишь, я тебя с того света достану?

– По этому поводу точно можете не переживать, – уже более уверенно сказал Юдин, начиная потихоньку приходить в себя. – Я сам за неё кого угодно порву на части.

– Тогда забирай, – невозмутимо сказал Готхард, словно у него спросили крестовую отвёртку, и продолжил что-то резать ножом у себя в тарелке.

– Хм, спасибо, – произнёс Илья и сел обратно на свой стул.

Некоторое время все молча продолжали ужинать. Потом потихоньку, по настойчивой инициативе Елизаветы, началась обычная светская беседа ни о чём и обо всём сразу. Обе начатые до этого темы в разговоре больше не фигурировали. По поводу преподавания фармацевтики я решил повременить с разговором, вернусь к нему позже. Мне кажется, что Курляндский сейчас упирается принципиально, не к лицу князю быстро сдаваться. Так что не теряю надежды.

– Интересно, а куда это мы едем? – спросил Илья, когда мы выехали от Курляндского, но я повернул не совсем туда, куда было бы логично.

– А вам не интересно, что ли? – удивился я, считая, что все знают, куда я повернул.

– Сань, когда крыша протекает, надо вёдра подставлять, потом вызывать мастеров, например Корсакова, – недовольно произнёс Илья.

– Что опять не так? – немного раздражённо спросил я.

– Ты тогда уж поселись там в вагончике и следи, как укладывают каждый кирпичик, – предложил Илья. Лиза молча ткнула его кулачком в бок. Я это заметил только благодаря тому, что Юдин сидел рядом со мной, а девушки на втором ряду сидений.

– Не перегибай, – бросил я.

Через несколько минут мы уже подъехали к стройке. Уже темнело, а строительство продолжало кипеть в свете прожекторов. Фундамент центрального блока был уже готов и начали возводить стены. Крылья здания пока обретали фундамент, но свай уже не было видно. Мне казалось, что процесс движется чертовски медленно. Потом вспомнил, как велось строительство кирпичных домов в моём мире и понял, что я слишком многого от них хочу, они и так молодцы. Илья, Настя и Лиза стояли позади меня и смотрели молча.

– Что, Александр Петрович, уже соскучились? – голос Шапошникова прозвучал совсем рядом.

– Есть такое, – улыбнулся я и пожал протянутую мне руку.

– Мы неплохо продвигаемся, – сказал Николай. – Особенно после того, как я заменил бригаду бракоделов, которые сваи не умели считать, на нормальных ребят. У нас же оплата сдельная, все стараются побольше успеть сделать, чтобы быстрее получить деньги.

– Это правильно, – кивнул я. – Чем тянуть резину, лучше быстрее закончить, а потом хорошо отдохнуть.

– Согласен, – ответил Николай и встал рядом со мной. Мы теперь с ним на пару любовались, как кипит работа.