— Я и сам присвечу, — Тарас выудил из внутреннего кармана никелированный цилиндрик, клацнул кнопкой. Голубой луч прошелся от игольчатых кустов к голой площадке, еще дальше, где лежал плотный мрак.

Мичман подумал, что если Красину унесло в заросли, то найти ее быстро не удастся. Неспокойно стало от этого: раз не отвечает, то что-то стряслось с ней. Ведь жадные до крови грихры, еще какая пакость могут затаиться в тех же зарослях или в пещерах. Поначалу яркие как солнечный свет мысли, мол, развязалось все: звездолет приземлился, треснув от удара, как огромный орех, и вот он Фаргерт — эти мысли потускнели, отлетели в дальний уголок сознания.

— Ира! — во все горло позвал он. Ответа не было. Мичман прошелся вдоль длинной лужи: там дальше лежало что-то. Но нет, не она: небольшой предмет. Он наклонился, ощупывая полиэтиленовый пакет. Тот самый, что выменял у нововладимирцев. Бутылка водки вдребезги, стеклянная банка с кашей тоже, тушенка и еще какие-то приплюснутые банки вывалились. А ведь пакет был у Красиной, и цеплялась она за него так старательно.

— Сюда свети, — попросил Сергей Черновола, направляясь по краю пенолитовой площадки к озерку.

Воды в кратере почти не осталось. Расплескалась, разлилась по биотронам от сокрушительного удара? Вряд ли могла сгинуть бесследно огромная масса. Лужицы, встречавшиеся между кочек и выемок пенолита не в счет. Шагов через пятьдесят мичман понял причину исчезновения озерка: луч фонаря выхватил глубокую трещину в полу. Вода ушла в нее, стекла на нижний ярус звездолета.

— Там ее не будет, Серж, — остановил Лугина Тарас. — Не дуркуй — слишком далеко. По кустам надо искать или под деревцами. Или… — он повертел головой, но не нашелся, что предположить. — Вот же горе!

— Вдруг ее в трещину? Водой могло унести. Понимаешь?! — мичман выматерился, оглядывая черный разлом, комья, сплетения каких-то растений, устилавших дно кратера. — Гребаная жизнь! Лучше бы мы… Лучше бы Фаргерта не было, но она была!

— Не дуркуй, говорю. Найдем мы ее, — Черновол мотнул фонариком к правому краю кратера и покосился на смоленских — те собрались возле Воронина, и Антонович, помахивая ушанкой, произносил какую-то теплую проповедь.

— Серж, — телепатическую речь кеброа возникла у Лугина в голове неожиданно, и мичман вскинул подбородок, стараясь найти взглядом инопланетянина. Керан никогда не назвал землянина по имени, де еще на такой манер, а тут на тебе — выучился. Видимо, крепко в момент катастрофы приложился башкой.

— Серж, не там ищите, — продолжил Жоут Эмати, его силуэт возник у края пенолитовой площадки. Примерно там, где обнаружился пакет, оброненный Красиной. — Надо сюда!

И Лугин, и Черновол поспешили к нему, а кеброа вытянул лапу к промоине, ведущей от ступенчатого выроста, с которого по моховым бородам стекала вода. Мичман пошел вперед, хлюпая по воде, приглядываясь к каждой неровности. А через два десятка шагов побежал. Ирина лежала в узкой впадинке между сплетения корней, голова, запрокинута, волосы налипли на лицо, а пальцы правой руки цепко сжимают ремешок кафравского ранца. И пакет с продуктами упустила она лишь потому, что порвались ручки.

Пока озеро не ушло, здесь наверняка собиралось много воды. Первой мыслью Сергея было, что Красина захлебнулась. Он упал рядом с ней на колени, схватил ее левое запястье со страхом и нетерпением, слушая пульс. Слава богу, пульс читался! И дыхание было, слабое с едва приоткрытых губ, но дыхание. Значит, жива! Что с ней, в потемках не разберешь. Фонарик Тараса осветил ее с одного бока, с другого, Лугин расстегнул на ней курку до низа. Приподнял голову, убирал с лица мокрые локоны и потрепал по щекам. В сознание Ирина не приходила. И нужно с ней сейчас аккуратнее, нежнее, ведь мало ли: вдруг серьезные переломы.

— Помощь нужна? — спросил Сашка Демидов, подошедший сзади.

— Нет, — мичман обернулся к нему. — На свет ее нужно. Сам справлюсь, донесу… — чуть подумав, добавил: — Донесу, как сокровище, — ведь он действительно очень испугался за нее.

— А у нас трое с переломами. Тяжелыми. У кого ребра, у кого руки-ноги. Но с этими ладно. Хуже, что добавилось два трупа. Вот так… — смоленский присел на корточки, глядя на лицо Красиной, бледное в голубоватом блеске светодиодного фонаря. — Красивая она у тебя, — заметил он Лугину. — Советую, несите осторожно к трещине. Лучше туда, — он указал на полыхающий дневным светом излом, уходящий круто вниз. — Ребята прикидывали, если поднатужиться, там реально пролезть. И высота небольшая. Планету видели?

— Нет, — проворчал Черновол. — Как там?

— Воздух для дыхания приспособлен. Земной почти. Натуральная благодать: я всего минутку лицом в дыру, подышал и будто на душе отлегло. Из щели веет таким приятным теплом… Таким! — Сашка поднял напряженные до дрожи руки, стараясь что-то выразить жестом, — эх! Что мама вспомнилась. После холодных пещер, вечных сумерек, точняком заглянул в рай. В общем, ступайте. А нам в поселок надо. Народ следует выводить.

Тарас, хоть и кряжистый в плечах, в щель протиснулся и сполз с сопением по не неровностям трещины. Сложнее вышло с Ириной: все-таки высота метров в семь, если не больше. Но кое-как приспособились, осторожно, полегонечку Лугин Красину сверху придерживал за руки, и кеброа, проявляя завидную цепкость, помогал изо всех сил, Черновол страховал ее снизу. Метр за метром так и сползли. Сползли, и не сразу целиком осознали, что под ногами не просто взрытая от страшного удара земля, а земля другой планеты. Фаргерт! Всем троим хотелось отдышаться, оглядеться, принять в голову, что нет вокруг больше проклятых стен Посла Смысла Живого. Нет и никогда не будет! Но Керан настоял отойти от звездолета подальше. Наверное, это было разумно. Ведь всякое могло произойти: и кафры появиться из трещин, расчертивших огромное как гора тело корабля, и сам корабль — мало ли, что и как с ним — мог загореться или рассыпаться на куски.

Никто не знал, что представляет собой Фаргерт. Даже повидавший десятки других миров кеброа с трудом выудил из памяти название этой планеты, вспомнил, что Фаргерт вращается вокруг звезды Аулур — красноватым шаром она пылала между рыхлых облаков — но более длинношерстый не смог сообщить ничего. Черновол, держа наготове козлобой, закинул за плечо кафравский ранец и направился по склону вверх, переступая комья темно-коричневой земли — ее взрыл звездолет при падении. Дальше начиналась трава, почти земная, качавшаяся зелеными стрелками в ленивом ветерке. Местами по морщинистому склону холма виднелись невысокие кустики и растения, похожие листья финиковой пальмы с мелкими синими цветами. Керан Жоут Эмати шел за Черноволом, прижимая к груди вверенный пакет с продуктами. Лугин нес Ирину. Устал и вспотел шагов через сто, но в душе поднималась такая буйная волна — как же, живы! и он сам, и Ириша, и Тарас Андреевич с кеброа! и направо, налево, кругом — свобода! вольный ветер, травы и цветы! — что он готов был шагать так, пока вовсе не отнимутся руки и ноги.

— Помочь? Давай я понесу, — обернулся Черновол. — Или вместе?

— Ступай вон-то к ложбинке, — улыбнулся мичман и кивнул на удобное место ближе к краю холма. Там хорошо остановиться на первое время, оглядеться, разложить по полочкам мысли, которые аж зудели в голове.

Ирина шевельнулась и слабо приоткрыла глаза. Несколько секунд она щурилась от солнечного света, видя будто во сне довольное лицо Лугина, бледно-голубое небо над ним и червонный с золотым свет. Точно икона… Какое безумное и счастливое видение! Разве когда-нибудь может стать действительно так?! И волос ее, и щек касался вовсе не холодный, липкий воздух Кахор Нэ Роош, а гладил теплый ветерок. Красина подняла голову, с удивлением, шире распахивая глаза.

— Ну-ка не дрыгайся! — предостерег ее Сергей, тут же озаботился: — Что болит?

— Затылок ломит и стучит в висках. Мутит еще, — честно как на приеме у врача сообщила она. — А что с нами, Сереженька? Что?

— Понятно что: с вами сотрясение, — он удобнее взял ее, притянул к себе и хищно прижался к губам своими. Ира ахнула и даже застонала, вовсе не от боли. Обвила шею Лугина руками, сама принялась щипать губами щетинистый подбородок.