Натаниэль хмыкнул, бросил на стол пятишекелевую монетку и вышел.

5

К старому стадиону на другом конце города Натаниэль добирался боковыми улочками. Он не исключал слежки за собой, организованной старым другом Роненом. От вероятного хвоста лучше всего было скрыться в узких запутанных переулках с неожиданными поворотами, которые Розовски успел некогда изучить как свои пять пальцев. И потом, Натаниэль просто хотел собраться с мыслями перед встречей с гангстером. Несмотря на очевидность, ему не верилось в причастность Гая к убийству конкурента. Никакими фактами, подкреплявшими это мнение, Розовски не располагал. Просто интуиция (хотя он и сомневался в ее существовании). Словом, у ворот старого стадиона Натаниэль появился примерно через полчаса после разговора с Шмуэлем Козельски. Выбравшись из машины, он подошел к заржавелой сетке ограждения.

На поле с азартными криками гоняли мяч два десятка пацанов.

Понаблюдать за игрой детективу не дали.

— Ты Розовски?

Он оглянулся на голос. Молодой парень был незнакомым — видимо, телохранитель Гая. Широкие плечи, бритая голова, крохотная сережка в ухе. Из-под желтой футболки выглядывает золотая цепь с амулетом. В глубоко посаженных темных глазах — полное отсутствие интереса к окружающему миру.

— Подними руки.

Натаниэль покачал головой.

— Я не хожу с оружием, Гай это знает.

Телохранитель равнодушно пожал плечами, развернулся и вошел в покосившиеся ворота. Розовски последовал за ним. Поднявшись на пустую трибуну, они сели на лавочку: Натаниэль в третьем ряду, парень — позади него. Гай появился через минуту-другую в сопровождении еще одного телохранителя — близнеца первого. Натаниэль молча наблюдал за ним. Ример постарел за те несколько лет, в течение которых Розовски его не видел. Совершенно облысел, под глазами появились мешки. Ленивая походка потеряла былую упругость.

Правда, ощущение скрытой угрозы, всегда исходившее от бандитского главаря, осталось и даже усилилось.

Гай, не здороваясь, сел рядом с сыщиком. Спросил, внимательно наблюдая за игрой мальчишек:

— Ты меня искал. Ну, вот он я. Говори, с чем пришел? — В голосе слышалась хрипотца, появляющаяся либо от чрезмерного курения, либо от частого крика. Натаниэль вспомнил, что во времена молодости Гая ранили ножом в горло. С тех пор он слегка хрипел. Оставшийся на шее шрам укрывал шейным платком — вот как сейчас.

— Я насчет убийства Седого. Полиция уверена, что это твоих рук дело, — сказал Натаниэль, тоже не глядя на собеседника.

— Полиция всегда в чем-нибудь уверена, — ответил Гай. — Пусть докажут.

Они помолчали.

— Из того малыша получится классный нападающий, — сказал вдруг Гай, указывая на малорослого паренька в майке цветов клуба «Маккаби». — Помяни мое слово, Натан. У него в характере есть упрямство. Азарт. Остальное приложится.

Как раз в этот момент малыш остановился и с силой, которую Натаниэль в нем не предполагал, пробил по воротам соперников. Долговязый вратарь, не ожидавший удара, нелепо взмахнул руками, когда мяч уже запутался в сетке.

Гай Ример три раза хлопнул в ладоши.

— Я слышал, ты финансируешь футбольную школу, — заметил Натаниэль.

Гай неопределенно кивнул.

— Знаешь, почему я согласился с тобой встретиться? — спросил вдруг он, искоса взглянув на сыщика.

— Почему?

— Я тебя хорошо знаю, Натан. Если бы у тебя что-нибудь было против меня, ты бы не стал со мной встречаться сейчас. Ты бы землю рыл, вылавливал бы свидетелей, копал улики. Ты бы обложил меня со всех сторон, загнал бы в угол и только после этого предложил встретиться. Так?

— Может быть, — ответил Натаниэль. — Но я не работаю в полиции. А за это время мои привычки могли измениться.

— Это не привычки, — возразил Гай. — Это характер.

Он снова отвернулся й стал смотреть на поле.

— У тебя ничего нет против меня, — сказал он после некоторого молчания. — У полиции ничего нет против меня. Но полиция все равно уверена, что Седого убрал я. А ты, по-моему, сомневаешься. Так чего же ты хочешь?

— Услышать, что ты сам думаешь об этом, — ответил Розовски.

— Ничего не думаю, — ответил Ример. — Не имею к этому никакого отношения. Вообще к криминалу не имею отношения. На меня все время вешают всех собак. Двадцать лет на меня вешают всех собак: полиция, газетчики. Какой-то проныра выкопал грехи молодости, — Ример выругался. — Уличные драки. Подумаешь, эка невидаль. У кого их не было? Но ведь с тех пор сколько воды утекло!

Натаниэль выразительно посмотрел на двух молодчиков, синхронно жевавших жвачку и внимательно глядевших по сторонам.

— Какие у тебя интересные сопровождающие, — сказал он. — Гляди-ка, жвачку жуют. Будь у них еще и копыта раздвоены, любой раввинат выдал бы свидетельство о кошерности.

Гай тоже посмотрел на парней, усмехнулся.

— Моя б воля, на их месте были бы две длинноногие красотки, — он подмигнул сыщику. — И одну я, так и быть, подарил бы тебе по старой дружбе. Но из-за всей этой шумихи, поднятой газетчиками с подачи твоих друзей полицейских, приходится беспокоиться о собственной безопасности. Мало ли психов на свете, кто-нибудь вобьет себе в голову, что я преступник, в чем-то нехорошем замешан. Захочет посчитаться.

— Да-да, — в тон ему заметил Натаниэль. — Климат у нас жаркий, мозги часто плавятся. Вот и Седого, наверное, какой-то псих застрелил. Так?

— Очень похоже, — убежденно сказал Гай. — Очень, очень похоже. Я знаю, полиция надеется пришить это дело мне. Но не выйдет. Слава богу, доброе имя еще что-то значит в Израиле.

— Верно, — Натаниэль вытащил из кармана подаренную пачку «Давидофф», закурил. — Доброе имя плюс опытный адвокат и пара-тройка надежных свидетелей. И на все нужны деньги.

— Деньги не проблема, — сказал Гай. — Нужно уметь вложить то немногое, что заработано честным трудом, а потом жить на дивиденды. Хочешь, подскажу, куда стоит вкладывать?

— Обязательно, — сказал Розовски, вытягивая ноги. — Обязательно, как только скоплю приличную сумму. Встретимся мы с тобой, и я спрошу: «Гай, так все-таки куда ты вкладывал свои деньги в той, земной жизни?»

Ример засмеялся.

— Ну-ну, — покровительственным тоном произнес он. — Думаю, это случится раньше и здесь, в этой жизни. Мы встретимся, и я подскажу тебе. Слово чести.

— Заметано. А теперь подскажи мне другое: кто и зачем пришил Седого?

— К уголовщине я не причастен, — упрямо повторил Гай. — Во всяком случае, за ошибки молодости я расплатился по полной программе.

Это было правдой. За ошибки молодости — непреднамеренное убийство и нанесение тяжких телесных повреждений — Гай свое отсидел.

— Давай сделаем так. На несколько минут… — Натаниэль посмотрел на часы, — скажем, минут на пятнадцать, ты сделаешь вид, будто все, написанное о тебе в газетах, — правда. Сыграешь со мной в такую игру?

Гай долго молча смотрел на футбольное поле.

— Если я соглашусь, — сказал он наконец, — то ты должен мне пообещать, что это действительно останется игрой. Я знаю, что ты больше не служишь в полиции. Но где гарантии, что ты не побежишь отсюда давать показания?

— Не побегу. Обещаю, — Натаниэль загасил сигарету. — Итак?

— Думаю, кто-то хочет поссорить меня с семьей Дамари, — сказал Ример. — Но я в этом деле чист… — Он снова помолчал. — Полиция не в курсе. Мы встречались с Шошаном. Я приходил к нему в тюрьму. Сразу после несчастного случая.

— Какого несчастного случая? — не понял Натаниэль.

— Когда погиб рав Йосеф. Я очень его уважал, он немало усилий приложил для того, чтобы помирить меня с Седым. Это был несчастный случай. Если хочешь — ошибка… Так вот, мы обо всем договорились.

«Или не договорились», — подумал Натаниэль. Словно отвечая на его мысли, Гай добавил:

— Там был свидетель. Итамар Дамари. Можешь спросить его. Шошан сказал, что прощает смерть Йосефа. Что он понимает. И мстить не будет. Так что никакого резона у меня не было устраивать этот… эту заваруху.