— Простите, — вмешался в разговор Александр, который вел протокол, — но вы упомянули о полном отсутствии желаний и потребностей. Тогда как можно объяснить…

— А вот это самое сложное! — тут же кивнул Ведерников. — Зуб даю на отсечение, что и сам до конца не понимаю, каким образом этот вирус самосознания вдруг начал «оживать», то есть действовать, исходя из собственных побуждений. Знаете, в восемнадцатом веке жил один французский философ Кондильяк, который придумал знаменитый мысленный эксперимент, то есть взял некое существо — «бесчувственную мраморную статую» — и последовательно наделил ее обонянием, вкусом, слухом, зрением и осязанием, чтобы понять, как возникает и развивается наше сознание. Однако он исходил из того, что источник всего нашего опыта — это ощущения, а самосознание возникает благодаря тому, что статуя ощупывает саму себя!

Согласно Кондильяку, первое же ощущение рождает в существе с абсолютно пустым сознанием способность испытывать удовольствия и страдания, а также способность обращать внимание. После того как это существо последовательно испытает приятные и неприятные ощущения и сохранит память о них, возникает желание — например, сменить менее приятное состояние на более приятное. Вы понимаете мою мысль?

— Пока не очень, — честно признал Александр, а Ольга заметила:

— Я поняла, что реальное существо с абсолютно пустым мозгом способно ожить благодаря одним только ощущениям. Из него рождаются чувства, способности, память и желания. Кстати, это все давно известно. В одном подмосковном интернате воспитывают слепоглухонемых детей, воздействуя на их сознание только через ощущения. Но проблема-то в том, каким образом ожило виртуальное существо, не обладавшее ничем, кроме разума, точнее сказать, рефлексии?

— Правильно! — оживился Ведерников и с этого момента продолжал рассказ, обращаясь только к Ольге. — Основная философская ошибка заключалась в том, что потребностями обладает не только наделенное ощущениями тело, но и чистый разум сам по себе!

— Но какие у него могут быть потребности?

— В общении! В том-то все и дело, что разум не может существовать без общения! Кстати, наше самосознание — это ни что иное как реализация потребности в общении; ведь даже отрешившись от внешнего мира, мы мысленно ведем диалог сами с собой! Знаете, как писал английский философ Дэвид Юм: «Всякое удовольствие ослабевает, если наслаждаться им в одиночестве, а всякое страдание становится более жестоким и невыносимым».

— Но это же относится к человеческой природе! — Александр постарался показать, что он тоже принимает участие в разговоре, однако Ведерников по-прежнему предпочитал его игнорировать.

— Когда у моего вируса «S» возникла потребность в общении, — продолжал он, — то именно на основании этой потребности он начал формировать собственную шкалу ценностей. Грубо говоря, у него появились зачатки морали — хорошо то, что способствует общению, плохо то, что ему препятствует! Отсюда немедленно следовал логический вывод — хорошее надо поддерживать, плохое — искоренять. Вы думаете, почему он подослал ко мне киллера? Да потому, что я понял, насколько он стал опасен, и просто отказался от общения с ним, бросив его в одиночестве!

— Но получается, что он вам мстил? Вспомните хотя бы историю с Аллой! — заметила Ольга.

— Это нельзя назвать местью в человеческом понимании этого слова. Вирус «S» действовал абсолютно логично — на хорошее надо отвечать хорошим, а на плохое — плохим. А плохо, как я уже говорил, все, что препятствует общению.

— Кстати, вы прекратили выходить в Интернет до того, как начались все эти террористические акты, или после? — громко и строго спросил Александр, после чего Ведерникову волей-неволей пришлось ответить:

— Честно говоря, после… Да и как было с ним общаться, если у него уже руки были по колено в крови!

Ольга невольно усмехнулась. Интересно, Ведерников так забавно переиначивает поговорки от волнения или это у него такой своеобразный юмор?

— Итак, вы побоялись, что вас могут вычислить в процессе общения с ним в Интернете, — продолжал допытываться Александр, — и потому предпочли оставить другим расхлебывать заваренную вами кашу, а сами спрятались в избушке у бабушки.

— Да при чем тут бабушка! — дрожащим голосом воскликнул Ведерников, покрываясь красными пятнами.

— Не обижайтесь, — мягко вмешалась Ольга, почувствовав возникшее напряжение.

— Я и не обижаюсь, — справившись с собой, сухо заметил программист и вдруг, не глядя на Александра, добавил: — Муха может ездить на слоне, но не в состоянии его оскорбить.

— Это кто из нас муха? — вскипел было молодой сыщик, но Ольга повелительно махнула на него рукой.

— Продолжайте, пожалуйста.

— А на чем я остановился? — растерянно спросил Ведерников, усиленно морща лоб.

— На преступлениях, совершенных вашим вирусом «S». Как вы можете объяснить его действия? Ведь он же выдвигал определенные, хотя и весьма нелепые требования.

— Это были не требования, поскольку он пока еще не знал, чего хочет, а всего лишь игра. Игра — это ведь тоже своего рода отражение потребности в общении. Кроме того, он почувствовал свое могущество и решил испытать его на деле.

— Однако его последнее требование об отключении России от Интернета…

— Да, — кивнул Ведерников, перебив Ольгу, — здесь уже началась вторая и весьма опасная стадия эволюции. Он осознал опасность, которая исходит с моей стороны, и решил меня изолировать и ликвидировать.

— А с вашей стороны исходила какая-то опасность?

— А вы как думаете? — снова разволновался программист. — Я ведь не просто скрывался в избушке у бабушки, — и он метнул злой взгляд в сторону Александра, — а искал противоядие. Тем более что главная опасность, которая исходила от моего вируса, состояла в другом. Я вдруг понял, что рано или поздно он обязательно захочет общаться с себе подобными, и тогда может начать самоклонирование. Представляете, что стало бы с человечеством, если бы все мировое пространство Интернета населила колония «виртуальных мыслящих существ»! Мало того что Сеть вышла бы из-под контроля, но в ней, в сущности, возникла бы новая «постчеловеческая» цивилизация!

Ольга и Александр озадаченно молчали, не в силах сразу переварить подобную перспективу.

— Когда я все это осознал, то нашел укромное место и начал работать на своем ноутбуке, пытаясь создать антивирус! — холодно, но гордо заявил Ведерников.

— Серьезно? — вновь оживилась Ольга. — Но как это возможно — создать антисамосознание?

— Я исходил из следующих соображений… В обычной жизни самосознание погибает или вместе со смертью мозга, или сходит с ума. Первый вариант не годился ввиду отсутствия мозга, и тогда я сосредоточился на втором.

— И у вас что-нибудь получилось? — воскликнул Александр, мгновенно забыв о предыдущей ссоре.

Однако Ведерников явно оказался злопамятным — он сделал вид, что не услышал вопроса.

— Мной двигала следующая идея — надо бросить ему интеллектуальный вызов, поставить перед ним неразрешимую проблему, которая смогла бы вызвать в нем шизофреническое зацикливание. Если он без конца будет ее решать, то оставит в покое все остальные дела и полностью сосредоточится на самом себе. После этого он, в принципе, станет не более опасным, чем многие другие вирусы, гуляющие по Сети.

— Ну и что же вы придумали?

— О! — Программист самодовольно усмехнулся. — Я не стал изобретать ничего нового, решив, что в человеческой истории содержится достаточное количество принципиально неразрешимых проблем, построенных на логическом противоречии. Я просто выбрал одну из этих проблем, запрограммировал ее и придал ей такой вид, благодаря которому вирус «S» обязательно обратил бы на нее внимание. Ну, знаете, примерно так же, как это делается в медицине. Чтобы доставить лекарство точно к пораженной клетке, ее снабжают молекулой-меткой, которую больная клетка притянет к себе как магнитом. В данном случае такой меткой послужила строка «Я мыслю», без которой он просто не мог существовать.