Я приняла бокал. Его руки были всё так же идеально ухожены, как на фотографии «Мама четника».

Вкус кофе оказался таким же, как и его запах, поэтому я добавил еще пару кусочков кристаллизованного коричневого сахара.

Нуханович передал стакан Джерри и ещё раз с сочувствием взглянул на его израненное лицо. «Это было насыщенное событиями время для вас обоих. Мои люди узнают, что случилось с Рамзи и Бензилом. Уверен, Насир обо всём позаботился; обычно он так и делает».

Он пристально посмотрел на каждого из нас, не отрывая взгляда. «Но, пожалуйста, расскажите мне ещё раз, подробнее, о событиях, которые вас постигают».

За следующие десять минут он лишь раз оторвал взгляд от моего лица, чтобы налить себе и Джерри ещё кофе. Я выдал ему отредактированную версию того, зачем мы поехали в Багдад, как встретились с Бензилом, увидели Эспаньолку и что привело нас сюда: Джерри – за фотографию, а меня – потому что Нухановичу показалось интересным, что я был на цементном заводе.

Он мягко покачал головой и, наливая Джерри, слушал. Я оставил свой стакан на треть полным. Как только он опустеет, хозяин обязан предложить добавку, а с меня было достаточно. Мне удавалось избегать этой парфюмерной дряни всё это время, и я не собирался поддаваться ей сейчас.

Я не хотел больше тратить время на разговоры о пустяках. Я не знал, сколько их у нас. «Наши паспорта, телефон, деньги… Вернём ли мы их?» — улыбнулся я. «Одно из проклятий Запада. Без них мы чувствуем себя голыми».

Он аккуратно поставил стакан на поднос перед собой и опустил руки на колени. «Конечно. Когда уйдёте. И, конечно, вы можете уйти, когда пожелаете». Уверен, Рамзи объяснил, что мы не делаем здесь ничего, что могло бы помочь нашим врагам выследить нас. Мы не используем электронику, телевизоры, телефоны, спутниковые технологии. Никаких устройств, способных сбросить бомбу мне на голову». Он помолчал, и, казалось, приберегал свою лёгкую полуулыбку лично для меня. «Ты понимаешь моё беспокойство, Ник, я уверен».

Я улыбнулась в ответ, когда он поднял свой стакан.

«Мои люди недовольны тем, что я хотел встретиться с вами. Они думают, что вы можете прийти сюда, чтобы убить меня». Он с благодарностью отпил и окинул нас обоих взглядом. «Я сказал им, что если на то воля Божья, то так тому и быть. Но дело в том, что я хочу поговорить с вами».

Он поставил стакан, но не отрывал от меня взгляда. Неужели это правда? Неужели я пришёл убить его? Если я отведу взгляд, его подозрения подтвердятся. «Но давайте поедим и поговорим немного. Уверен, вы голодны после долгого и полного событий путешествия».

Он слегка наклонил голову набок. «А ты, Джерри… Почему ты хочешь меня сфотографировать?»

Джерри тоже посмотрел на него прямо. «Чтобы помочь мне и тебе. Чтобы помочь мне выиграть Пулитцеровскую премию и помочь тебе попасть на обложку журнала Time. Я подумал, может быть, тебе это понравится». Он говорил так, словно обращался к королевской особе.

Нуханович изогнул бровь. «Каким образом?»

Джерри устало улыбнулся. «У меня больше нет фотоаппарата, так что это чисто теоретически».

Боковая дверь открылась, и вошли двое мужчин с набором мисок, которые они выставили на поднос между нами. Я мельком увидел ещё двоих, стоявших снаружи с автоматами Калашникова, которые гораздо больше внимания уделяли нам, чем тому, что происходило на кухне. Мы ни за что не смогли бы сбить этого человека и скрыться.

В мисках лежал горячий рис, изюм, мясо, нарезанный лук и столько питы, что хватило бы на целую армию. Нам предложили вилки, но мы вежливо отказались.

Когда дверь снова закрылась, Нуханович жестом пригласил нас поесть. Я оторвал правой рукой кусок питы и зачерпнул ею мясной сок. Без сомнения, двое бойцов АК теперь стояли, прижавшись лицами к решётке, на случай, если я попытаюсь засунуть ему питу в глотку и задушить.

Дверь открылась, и официанты вернулись со стаканами апельсинового сока, латунным тазом, кувшином и полотенцами для рук. Парни из АК не сдвинулись ни на дюйм.

Дверь снова закрылась.

«Хасан?»

Он поднял взгляд и улыбнулся, и я понадеялся, что с моего подбородка не капает подливка. «Меня беспокоит то, что нас могут убить, потому что мы знаем, где ты».

Он взглянул на дверь и на этот раз одарил нас широкой улыбкой.

«Они просто для моей безопасности. Я не убиваю людей». Он отпил кофе. «Кроме того, вы знали, как сюда попасть, и всё же не пытались меня скомпрометировать. Я рад, что мы доверяем друг другу».

Он снова улыбнулся, но на секунду задержал наш взгляд, прежде чем продолжить: «Когда мы обсудим определённые вещи, вы вернётесь в Сараево».

Он положил кусок хлеба в рот и протянул Джерри бумажный пакет. «Джерри, я с тобой согласен. Думаю, появление на обложке Time помогло бы мне в работе».

Джерри заглянул внутрь и достал две одноразовые камеры из картона и пластика, такие, какими можно увидеть на девичниках.

Будто что-то переключилось. Джерри вдруг переключился в режим Пулитцера. «Здесь недостаточно света. Можно ли его улучшить?»

Нуханович медленно кивнул, глядя на декоративную решётку. «Уверен, что сможем».

Джерри сорвал целлофановую обертку с первой камеры, пока осматривал комнату на предмет углов освещения или как там обычно делают фотографы.

Нуханович продолжал есть, но я чувствовал, как его взгляд сверлит меня. Дверь открылась, и двое парней снова вошли, держа в руках по масляной лампе. Джерри показал им, где именно они должны были расположиться, затем поправил их на пару сантиметров для идеального результата, пока парни подбрасывали дрова в огонь и уходили. Парни из АК всё ещё смотрели на нас с другой стороны двери.

Джерри закрутил первую экспозицию на место. «Не против, если я подвигаюсь и попробую разные ракурсы?»

Нуханович не поднял глаз, просто кивнул и доел. Затем, пока Джерри снова начал корректировать положение ламп и заниматься фотографией, он наклонился ко мне, уперев локти в бёдра. «Ник, я тоже хочу поговорить о том, что произошло на цементном заводе. Но сначала, пожалуйста, расскажи мне, почему ты там был? И что именно ты видел?»

94

Луч фонарика метался по комнате, пока я рассказывал ему всё, кроме настоящей причины своего появления. Вместо этого он услышал версию о том, что я украл фотоаппарат и мне пришлось его спрятать, когда я увидел приближающиеся грузовики.

Джерри делал кадр за кадром, и каждый раз камера визжала, как маленький реактивный двигатель.

Я разговаривал с Нухановичем по всей хронологии событий, с того момента, как увидел приближающиеся машины, до момента, когда он поругался с Младичем. «Там была группа девушек, которых задержали после того, как вы ушли…»

Его взгляд не отрывался от моих глаз.

«Их систематически насиловали. Одна из них выбросилась из окна третьего этажа».

Я ждал подтверждения, но пока не мог его получить. Он опустил взгляд и уставился на рис. Он взял несколько зерен в пальцы и скатал их в шарик. Джерри всё ещё жужжал вокруг нас, словно рабочая пчёлка, выполняющая свою миссию.

«Грозно позже я узнала, что одну из них звали Зина. Ей было всего пятнадцать. После того, как другая девушка спрыгнула и они стащили её с повозки Младича, Зина бросилась бежать к опушке леса, где я пряталась».

Он смотрел, как рисовый шарик едет ко рту.

Сербы просто рассмеялись. Некоторые из них так смеялись, что им было трудно попасть в цель. Увидев меня, она выглядела растерянной. Она остановилась, оглянулась на сербов, а затем снова повернулась. Я до сих пор помню выражение её лица. В тот момент она получила пулю в спину.

«Она упала прямо передо мной. Так близко, что я почувствовал брызги грязи. Она ползла ко мне, умоляя глазами. И я ничего не сделал, чтобы помочь ей, когда она умирала. Я никогда не забуду её глаза…»

Я отломила кусок хлеба и взяла ещё один кусок мяса. «Долгое время я лежала без сна по ночам, гадая, чем бы она сейчас занималась, если бы была жива. Может быть, стала бы матерью, может быть, моделью. Она была красивым ребёнком».