Сафия отреагировала странно, кинувшись ко мне, зажала мне рот: ее глаза округлились от страха, взгляд умолял замолчать. Я кивнул, показывая, что понял, и только тогда она убрала руку. Вероятно, в комнате микрофоны, иначе с чего бы ей затыкать мне рот? Сафия тем временем прошла в ванную комнату: послышался шум воды. Сообразив, что это сигнал для меня, прошел в комнату, где девушка выливала благовония в воду, готовя мне ванну. Когда я лег в джакузи, Сафия негромко прошептала:

— Тише, умоляю! Здесь везде микрофоны. После завтрака вас отведут к хозяину, — а затем громко:

— Госпожа, я помогу вам помыться, завтрак принесут через полчаса. Как здесь все запутано! Микрофоны, страх, двери без ручек на электронных замках. Интересно, а камеры стоят? Вот бра в стене напротив джакузи идеально подходит под скрытую камеру: с огромным усилием подавил желание показать «fuck» светильнику. Если же там есть камера, то вчера меня разглядели во всех деталях и позах, пока Сафия мыла меня, как дитя. Надеюсь, захлебнулись слюной, извращенцы!

Завтрак был континентальным: яичница из двух яиц, бутерброд с маслом и кофе, весьма недурной, кстати. После завтрака в дверь постучали: Сафия взяла принесенное неизвестным традиционное арабское платье и попросила меня надеть его. Я категорически отказался, играть будем по моим правилам. Критически осмотрел себя в зеркало гардероба: спортивная форма помята, в остальном выгляжу вполне достойно, ночь отдыха освежила лицо и выглядел я на все сто.

В коридоре нас ждал толстый араб с пухлым лицом без намека на растительность. Он впереди, Сафия за мной, мы двинулись по коридору с высокими потолками, расписанными лепниной ненавистным мне золотистым цветом. Дважды свернув вправо, мы подошли к огромным стрельчатым дверям белого цвета, украшенных золотым орнаментом. Мужчина постучал, выждал секунд десять им открыв одну створку, вошел. Мгновение спустя он снова открыл дверь и позвал нас кивком головы. Мы вошли.

Комната поражала воображение размерами и убранством. От дверей слева и справа шел ряд кожаных диванов с большим количеством подушек. Посередине — черный лакированный стол огромной величины, заставленный стульями с гнутыми ножками. Несколько книжных шкафов занимали практически всю левую сторону комнаты, справа — три высоких стрельчатых окна, задрапированные роскошными голубыми шторами все с той же золотистой окантовкой. В дальней стороне комнаты, составляя единый ансамбль с книжными шкафами, стоял рабочий стол с креслом. Все они были черного цвета и смотрелись гармонично. Две хрустальные люстры свисали с потолка, заливая комнату ярким цветом.

Мужчина, одетый в белую абайю, стоял у кресла спиной ко мне и усиленно рассматривал картину над креслом, изображавшую мечеть с шестью минаретами. Он стал разворачиваться. Даже видя его со спины, я ощутил холодок, превратившийся в смертельный холод, когда я оказался лицом к лицу со своим похитителем. С пронзительной ненавистью и презрением смотрели на меня маленькие, свинячьи глазки моего визави, саудовского принца Абдель-Азиза!

Сказать, что я был ошарашен — не сказать ничего: я был в шоке. Среди стольких версий моего похищения, во время тяжелых раздумий у меня не мелькнуло и мысли, что это дело рук Абдель-Азиза. После того как саудовская делегация уехала из лагеря, со временем, анализируя случившееся, я ведь пришел к выводу, что переоценивал опасность. Это же не бандит с большой дороги, это принц, близкий к правящей династии.

Вообще, принцев в Саудовской Аравии — как собак нерезаных. Это мне еще Саид пояснил в лагере. По его сведениям, людей, носящих титул принца, не меньше трех сотен только в этой стране. Не считая еще пары десятков, осевших в других арабских странах. Королевская династия в Саудовской Аравии древняя: титулы принца доставались многим боковым ветвям правящего дома. Те, в свою очередь, передавали его по наследству. Так и собрался немыслимый по величине принципат. Огромное количество принцев занимало государственные должности, другая часть просто прохлаждалась, получая из казны солидное денежное содержание. Они устраивали верблюжьи гонки, охоту с хищными птицами, дрифт дорогих иномарок и покоряли барханы, часто губя премиумные внедорожники. Это были местные сливки общества, вся функция которых сводилась к одному: тратить деньги, шокируя друг друга своими идиотскими выдумками.

Был и третий типаж, такие как Абдель-Азиз. Эти лицемеры возглавляли частные и правительственные фонды, создавали видимость благотворительной деятельности, преследуя личные цели.

В свою очередь у принцев были семьи, наложницы, скакуны, собаки и ястребы. На содержание всей этой своры требовались немалые деньги, и Саудовская Аравия, добывая нефти больше, чем Эмираты, на их фоне оставалась бедной деревней. И вот перед одним из таких прожигателей жизни стоял я, в данный момент всецело находясь в его власти.

Конечно, принц Абдель-Азиз уязвлен моим вмешательством, не позволившим ему изнасиловать юную сирийку Хадижу, и он реально взбесился, когда вместо извинений его послали далеко и надолго при всей его свите. Но обида не стоила такого напряжения сил: посылать за мной через всю страну, в соседнее государство две машины с бандитами, рискуя развязать международный скандал с участием человека королевской крови. Логику его действий я не понимал, ему легче было дать приказ пристрелить меня, что исполнили бы быстро и профессионально.

Восток! Умом тебя не понять, сердцем в тебя трудно поверить, бьешь ты неожиданно и жестко. Я, российский гражданин Светлых Александр, двадцатишестилетний бухгалтер, прилетевший на лечение солями и грязью Мертвого моря, оказался в чужом женском теле, был выселен из гостиницы, прятался у доброго иорданца на съемной квартире, после объявления в розыск по всей Иордании им же спрятан от полиции в лагере беженцев «Заатари», где провел больше трех месяцев, неплохо уживаясь с беженцами и с сотрудниками. Пока моя очаровательная женская попа не нашла себе приключений, вступившись за сирийскую беженку Хадижу, попутно оскорбив принца Абдель-Азиза, руководителя саудовской делегации. И вот теперь, похищенный из лагеря по его приказу, стою перед ним в комнате в своем спортивном костюме, который надел, принципиально отказавшись от арабской одежды.

— Не хочешь послать меня еще раз?

Английский в устах араба звучал чересчур мягко, но произношению я позавидовал. Ну разумеется, они все образование получают в Англии и Штатах, а столько лет среди носителей языка не могут пройти бесследно. Не дождавшись от меня ответа, принц продолжил:

— Ты, кажется, взяла себе имя Зеноби? Не слишком ли самонадеянно для паршивой европейской проститутки? Получается, я твой Аврелиан. — Абдель-Азиз сел в кресло, сцепил руки на животе и усмехнулся мне в лицо.

Кто такой Аврелиан, мне было известно из той же Википедии, когда я читал про Зенобию, королеву древней Пальмиры.

— Я не проститутка! Я — гражданка Российской Федерации, и когда о вашем поступке станет известно, ждите «вежливых человечков».

Я вовремя остановился, чтобы не сказать лишнего, а сказать хотелось много: и что это он проститутка, и таких, как он, я в прежней жизни на одном органе вертел. Но сейчас вертеть мог он, не стоило пытаться ускорить это действие поспешными словами.

— Российской Федерации? — В голосе принца послышалось нескрываемое презрение. — Твоя Руссия зависит от наших квот на добычу нефти. Думаю, даже жизни сотни ее граждан не нарушат наше взаимовыгодное сотрудничество. Ты здесь никто, ты моя рабыня, игрушка, вещь, ты будешь тем, что я захочу из тебя сделать. Ты покусилась на мою честь, при моих людях, неужто ты думала, что это сойдет тебе с рук?

Теперь он уже рассердился, встал из кресла и стал мерить комнату мелкими быстрыми шагами. Несколько раз пройдя с конца в конец, Абдель-Азиз остановился, подойдя ко мне вплотную: