Повзрослев, Дайан оставила работу медиума, желая обычной жизни — детей, дома, работы, которая не привлекала бы ненужного внимания, не делала бы их чудаками в глазах соседей.

Так она похоронила свою тайну, как эти люди похоронили бедную женщину. Засунула в темную дыру, прикрыла, притворилась, что ее не существует.

Но она есть.

Теперь, танцуя с закрытыми глазами, пальцы переплетены с мужем, она протягивает руку — и почти мгновенно, с силой, которой не знала прежде, ощущает дух мертвой женщины. И не только его.

Ярость.

Ненависть.

МЕСТЬ.

Но есть что-то еще... что-то, чего Дайан не может понять. Под всеми этими человеческими эмоциями... что-то неуловимое. Голая потребность. Но посыл ясен.

Дух хочет, чтобы они остались.

Хочет, чтобы они танцевали.

Дайан открывает глаза, подавляя новую волну тошноты.

— Ну? — Пол говорит, выглядит более испуганным, чем когда-либо.

Дайан прижимается головой к его груди, чувствуя его пот, его тепло. Его утешение. — Она здесь, да, — говорит она, а затем он мягко отталкивает ее, раскручивает.

Когда она снова смотрит ему в глаза, ее ужас теперь равен его. — И она в бешенстве.

7

За столиками люди потеют, задыхаются.

Тонированные окна снова потемнели до непроницаемой черноты, новая ночь подкралась к крыльцу «Бара и гриль Хэппи» и накрыла его — всех их — как туча смерти.

У стойки очередь: Хэппи, несмотря на слова о самообслуживании, наливает воду из газировочного пистолета так быстро, как может. Дайан замечает, что он также раздает пачки арахиса и крекеров, и чувствует, как урчит живот.

Она игнорирует дискомфорт, выравнивает дыхание. Чувство, что события ускоряются, движутся к катастрофическому финалу. Местные упоминали, что в первые дни танцевали раз или два, затем каждые пять-шесть часов... а теперь?

Теперь кажется, что это может случиться в любую минуту.

— Я попробую связаться с ней, — говорит Дайан. — Пол, тебе нужно говорить с ней, понимаешь? Уговори ее отпустить нас, этих людей. Как мы делали в колледже, помнишь?

Пол глотает. — Да, ладно. Думаю... — Он оглядывает лица, который смотрят на них. — Мне понадобится помощь. Хотя бы еще двое.

Макс поднимается со стула, как поднимающаяся гора, и подходит, тяжело опускаясь за их стол. Через мгновение к ним присоединяется Мэгги.

Помимо грустной кантри-песни, сочащейся из, казалось бы, насытившегося музыкального автомата, в баре воцарилась тишина.

— Ладно... — говорит Дайан. — Возьмитесь за руки, пожалуйста. Создайте проводник, если так можно сказать.

Пол, Макс и Мэгги берутся за руки, Дайан замыкает круг.

— Если это сработает, со мной говорить буду не я, а Салли Тёрнер.

— Как мы поймем? — спрашивает Макс.

Дайан печально улыбается, но в ее глазах пляшет страх. — Поймете.

Под всеобщим наблюдением Дайан закрывает глаза, делает долгие глубокие вдохи. Она не произносит заклинаний, не зовет. Нет зажженных свечей, хрустальных шаров. Только музыка, густой запах страха и тусклые оранжевые огни пыльного придорожного бара, запертого в мире ужаса.

Через несколько мгновений Элрой встает за соседним столиком, упирает руки в бока, будто собирается что-то сказать, назвать все это бредом...

Когда глаза Дайан открываются.

Макс морщится, когда ее пальцы сжимают его. Мэгги вскрикивает от боли, а Дайан ухмыляется — шире... шире... глаза огромные, темные, пылающие ненавистью.

— Не разрывайте связь! — кричит Пол, сжимая руки незнакомцев по бокам. Затем он смотрит на жену, на дух, который носит ее лицо как маску.

— Кто ты? — говорит он. — Как тебя зовут?

Дайан озирается, лицо пылает, глаза не моргают, обнажая зубы. Люди отворачиваются. Прячутся.

Она поворачивается к Полу. Когда она говорит, голос выше, чем у Дайан, и звучит с легким южным акцентом. — Я Салли.

— Салли Тёрнер, — тихо подтверждает Пол.

Темные глаза Дайан вспыхивают. — Эй, да ты красавчик. Хочешь потанцевать?

Пол качает головой. — Не сейчас, ладно? Я знаю, что ты злишься, что тебе причинили боль, что здесь случилось что-то ужасное. Но, пожалуйста, большинство из нас — чужие для тебя, для этого места. Зачем держать нас в ловушке? Почему бы не отпустить этих людей?

Ухмылка Дайан исчезает, она яростно трясет головой. Изо рта вырывается стон, слюна стекает по подбородку, слезы выступают в уголках глаз. — НЕТ НЕТ НЕТ! — кричит она. — Эти люди заслужили за содеянное. — Она замедляется, делает несколько хриплых вдохов. Ее безучастные глаза блуждают по стенам, потолку.

— Кроме того, — добавляет она с хитрой ноткой. — Мне нравится компания.

Пол ерзает на стуле, раздумывая. — Я понимаю, Салли. Но у нас есть дома, семьи. Многие из нас невиновны.

Дайан пристально смотрит на него, глаза сужаются. — Но не все, — говорит она.

Ее голова поворачивается к кому-то рядом, затем дальше. Пол вздрагивает, услышав тонкий хруст в шее жены. Наконец, ее взгляд останавливается на Элрое, который все еще стоит позади них с пустым выражением.

— Не он, — говорит она.

— Пожалуйста, посмотри на меня, Салли. Сюда, прошу... — умоляет Пол, и голова Дайан медленно поворачивается обратно. Он молится, чтобы жена не пострадала.

— Просто скажи мне, — говорит он. — Что мы можем сделать? Мы сделаем все... если ты отпустишь нас. Мы перенесем твое тело, похороним как положено, в церкви, на кладбище. Но ты должна открыть двери, Салли. Ты должна выпустить нас.

— Знаешь что? — ухмылка снова расползается. — У меня есть идея. Как насчет еще одного танца, а я подумаю?

— Я... — Пол запинается, но она уже встает, вырывает руки у остальных. Поднимает их над головой, будто потягивается, наслаждаясь новой плотью. Затем соблазнительно выставляет бедро и подзывает пальцем.

— Давай, красавчик, — говорит она. — Потанцуем!

По сигналу музыкальный автомат снова взрывается буйной песней, разноцветные огни вспыхивают ярче, ярче, будто проклятая машина вот-вот разлетится на осколки, которые пронзят посетителей, как шрапнель.

Крики отчаяния наполняют зал, все поднимаются и бредут к танцполу — изможденные, обезумевшие от ужаса. Кто-то вопит о помощи, кто-то умоляет остановиться. Пол видит, как несколько человек падают на пол, затем выползают из-под столов на четвереньках, лишь бы добраться до дьявольского автомата.

Дайан хватает Пола за руку и тащит вперед, почти бегом к дальнему углу. — Пошли, горяченький! — визжит она. — У меня на тебя большие планы!

— Пожалуйста, моя жена! — кричит Пол, не зная, что делать, что происходит, как разорвать чары. Или это одержимость? — думает он, ум лихорадочно работает. — Парит ли Дайан над нами прямо сейчас, отчаянно пытаясь вернуться в свое тело?

К тому времени, как Пол достигает танцпола, музыка становится невыносимо громкой. Дайан сжимает его руки с неожиданной силой, кости трещат, пока его одержимая жена дергается в неуклюжей пародии на свинг.

— Ухуу! Детка, ты божественен! — кричит она, смеется, пока другие теснятся вокруг. Многие уже рыдают, Пол видит, как один молодой человек бьет себя по лицу снова и снова, будто пытаясь проснуться от кошмара.

— Ладно, Салли, — он задыхается. Нога сводит судорогой, боль пронзает тело, но он не может остановиться. — Мы... мы танцуем... теперь что ты хотела сказать? Какая у тебя идея?

Жена смотрит на него так, как настоящая Дайан никогда бы не посмотрела. Лицо наклонено, глаза сверкают злым умыслом, улыбка так широка, что верхняя губа трескается. Он видит каплю крови и молится, чтобы это закончилось.

— Обещай не злиться, лапочка, — говорит она, акцент становится заметнее, будто Салли захватывает все больше тела Дайан — голосовые связки, язык. Ее разум. — Но я хочу развлечься. Ты красивый, но это тело? Боже, оно просто кричит о внимании. О... удовлетворении. — Она хватает Пола за шею, притягивает к себе и целует. Он чувствует вкус крови на ее губах, когда ее язык проникает в его рот.