Конечно, первоначально обсуждалась мысль о желательности прослушивания предстоящего разговора. И существуют прослушивающие устройства, которые возможно установить на тело человека. Однако при обсуждении сам старший лейтенант предположил вероятность не только поверхностного обыска, но и обыска с помощью электронного сканера, который определит нахождение «жучка» даже в каблуке. То есть он предвидел, что такое может произойти, и отказался от этого варианта. Как оказалось, Агент 2007 был наполовину прав. Если бы сейчас нашли «прослушку», операция сорвалась бы. Но сканера не было, и возможность установить миниатюрный «жучок» близкого радиуса действия была упущена...

Водитель повернулся к заднему сиденью машины. Стекло приопустилось. Должно быть, прозвучала какая-то команда, отсылающая водителя погулять.

Старший лейтенант Бравлинов, не глядя на водителя, забрался на заднее сиденье.

– Гиссар, я – Кашира. Моя парочка вплотную к забору сдвигается.

– Я – Лохматый. Моя парочка вышла из машины. У них есть связь. Переговариваются с кем-то. Идет координация действий.

– Веня, – прошептал за спиной капитан Древлянко.

Я обернулся, Енисей показывал в сторону. Где-то метрах в пяти слышались шаги. Особо никто не прятался, потому что никто не подозревал о нашем присутствии. К забору сдвигались тоже двое.

– Я – Гиссар, – сказал я шепотом. – Всем быть готовыми к блокировке.

Олег Юрьевич Изотов выглядел гораздо моложе, чем ему следовало бы выглядеть в соответствии с паспортными данными. Должно быть, сухощавость фигуры и лица позволили ему хорошо сохраниться, хотя обычно к шестидесяти годам люди хотя бы брыльцами на лице обзаводятся. Я рассмотрел его быстро еще до того, как сел в машину – при открытой дверце под потолком зажигается фонарь и достаточно освещает лицо. И постарался дверцу не закрывать как можно дольше. Подозрение у меня появилось, и оно совпадало с одним из вариантов просчета ситуации. А когда я уже в машине оказался, сразу понял, что мне подсунули просто слегка похожего человека, воспользовавшись тем, что я никогда не видел вживую самого Олега Юрьевича. Я слышал голос по телефону. Конечно, любая трубка, а особенно трубка мобильника, где любит эхо гулять, голос искажает, но неизменными при этом остаются нотки, создаваемые не горловыми связками, а характером. Сейчас этих ноток не чувствовалось. Вернее, чувствовались другие. Но вместе с тем в человека, что дожидался меня на заднем сиденье «Тойоты Ленд Крузер 100», стоило всмотреться, потому что он явно не был проходной фигурой – проходную фигуру не пошлют выяснять намерения подозреваемого в заказном убийстве. В машине было темно, и я не мог, к сожалению, рассмотреть руки подставного хозяина машины. На пальцах правой руки Олега Юрьевича было вытатуировано «Изот». Это было бы «визитной карточкой», но из-за темноты «визитная карточка» оказалась недоступной. Но я и без того почти не сомневался в подмене...

– И что ты хочешь рассказать мне в доказательство своей невиновности? – сразу спросил человек сурово, властно, но без той пренебрежительности к собеседнику, которую настоящий Изот сразу продемонстрировал во время нашей короткой телефонной беседы.

Нет, не пошлют простого человека для выяснения таких подробностей. А не простого человека будет просто жалко подставлять, если Изот опасается, что и на него я желаю поохотиться, как, он думает, я охотился на Мамону. И сам умный человек не пойдет на самоубийство, зная, как опасно встречаться с офицером спецназа ГРУ.

Мне бы сейчас в глаза посмотреть. Только на минуту бы в глаза посмотреть. И я все сумел бы понять. Он бы сам мне все рассказал. Но слишком темно в машине – этого момента мы не просчитали.

Простого человека не пошлют. Тогда кого пошлют? Пошлют человека, который сумеет постоять за себя и, кроме того, сумеет выяснить намерения собеседника. Сильного и умного. И, несомненно, храброго. В голове закрутилось досье, предоставленное мне во время подготовки, и сразу всплыла фамилия начальника охраны в фирме Изотова. Все просто. Эта фамилия и не могла пройти мимо, не оставшись в памяти, хотя бы потому, что ее обладатель – подполковник спецназа ГРУ в отставке. Итак, передо мной коллега – Владимир Викторович Сапожников, ветеран войны в Афгане, награжденный многими орденами и медалями, занимавший перед выходом на пенсию должность заместителя командира бригады по физической подготовке. Этот человек, несомненно, сумеет за себя постоять. Но он не знает того, что знаю я. Он не знает, что в данном случае против отставного подполковника спецназа ГРУ выступает не частное лицо, пусть и называемое старшим лейтенантом спецназа ГРУ Сергеем Алексеевичем Бравлиновым, а само Главное разведывательное управление Генерального штаба. В противном случае он не стал бы связываться. Не побоялся бы, но не стал, потому что не хуже меня знает, что такое ГРУ. То есть, наверное, гораздо лучше знает.

Но голос его выдал. Голос сразу показал, что я не с Олегом Юрьевичем разговариваю.

– Есть такое понятие, как презумпция невиновности. Подозреваемый не обязан доказывать свою невиновность. Дело следствия доказать его вину.

– Я знаю, что такое презумпция невиновности. Только к тебе это отношения не имеет. Против тебя есть пусть и косвенная, но стопроцентная улика – пистолет, из которого застрелили Мамону. И с такой уликой, старлей, ты уже к закону апеллировать не можешь.

Это, несомненно, было сказано старшим офицером. «Старлей» прозвучало очень характерно. И вообще, все интонации были именно такими – подполковник разговаривал со старшим лейтенантом. Но если с настоящим подполковником я разговаривал бы на «вы», то с «подставным Изотом» я имел право на «ты» разговаривать. Я даже обязан был так разговаривать, потому что начал это раньше, по телефону.

– А ты представь себе такую ситуацию. Идет обыск. Как полагается, понятых пригласили. Мент закрывает от всех спиной шкаф и роется там. И вытаскивает пистолет. Вытаскивает, и только тогда всем показывает. В самом конце обыска. Остальное они за пять минут осмотрели. А пистолет нашли, и больше ничем заниматься не пожелали. Решили сразу, что больше искать нечего.

– Дело так было? – спросил «подставной Изот».

– Дело так было.

– А понятые кто? Соседи?

– Нет. С улицы привели. На бомжей похожи. В протоколе должны быть данные. Помню, записывали. Не бомжи, потому что адреса назвали. Но – похожи.

– Это вполне в ментовском духе, – в голосе «подставного Изота» послышались нотки сочувствия. – Так зачем, старлей, я тебе понадобился?

– Я уже сказал по телефону. Без твоей помощи я не смогу найти тех, кто убил Мамону. А если я их не найду, убийство повесят на меня. Не могу же я всю оставшуюся жизнь прятаться. Мне необходимо найти убийцу. Если его самого уже «убрали», я должен найти заказчиков.

– Это можно понять. Я даже стараюсь это понять. Но почему ты обратился именно ко мне? Я уже достаточно далеко ушел от всего блатного мира. С молодости.

– Я не знал, к кому обратиться. Тебя Виктор выбрал.

– Кто такой Виктор?

– Я не знаю фамилию. Он просто Виктором представился. Который тебе позвонил.

– Хома. Пузатый?

– Да.

– Понятно. А ты давно его знаешь?

– Я его не знаю. Он на участок к себе приехал, в сад. А я там отдыхал.

– Так и познакомились, стало быть. И ты к нему с просьбой обратился.

– Менты приезжали. Он не сдал.

– Он знал?

– Меня, говорят, как кинозвезду, по телевизору показывают.

– И что? И после ментов ты решил, что Хома имеет связи?

– Он не мог не иметь связи. Весь татуированный – это прошлое. Не мент, это сразу было видно. «Беретта» под мышкой – это настоящее. Настоящее достаточно крутое.

– Извини за подробности, тебя не касающиеся. Хома сам не пытался тебя «повязать»?

Я не понял, зачем отставному подполковнику понадобились такие подробности. Тем не менее ответил: