«Новая Корея» довольно четко подразделялась на политические, экономические и социально-культурные перемены. Ключевым направлением политической реформы было объявлено неотложное лечение тяжелой болезни («корейского недуга»), которым, несмотря на стремительные темпы развития в прошлом, поражено все общество. «… Исчезают прославленные на весь мир корейское трудолюбие и инициативность. Ширится волна региональных, классовых, возрастных конфликтов, экономика в застое, народ охвачен фрустрацией и пораженчеством. Люди испытывают глубокое недоверие к политике, разрастается коррупция и безнравственность».[46]
Основные средства эффективного преодоления «корейской болезни» – это «очищение верхов общества», решительное вытеснение плутократии, постоянно препятствующей народному волеизъявлению, наконец, политическая нейтрализация огромной массы чиновничества, формирование «нейтрального правительства», независимого от воли различных клановых группировок. Неотложная практическая задача – коренное обновление и изменение избирательной процедуры, с тем чтобы гарантировать честные выборы, упорядочение правил финансирования предвыборных кампаний, невозможность покупки власти «денежными мешками». Только на этой основе в стране после длительного неоправданного насилия и бесправия может возникнуть «сильное руководство», «демократический лидер, обладающий одновременно легитимностью и нравственностью», лидер, способный встать во главе великой «Новой Кореи». Массовый электорат, как показали последующие события, с энтузиазмом воспринял столь широковещательную программу политических преобразований, хотя в них был обойден ключевой вопрос о реальном перераспределении власти в пользу демократических сил страны.
Более развернуто и определенно была сформулирована экономическая стратегия, которая исходила из того, что авторитарный потенциал государственного регулирования экономикой исчерпал себя, и в условиях нарастающей конкуренции в мире необходимы поиски новых, неординарных подходов и рычагов. «В прошлом, при авторитарной системе, экономическое развитие шло согласно планам правительства и под его контролем. Но поскольку масштабы нашей экономики увеличивались, постольку экономика диверсифицировалась, правительственные контроль и планирование постепенно теряли эффективность». И далее: «При демократии за основу экономического развития должно принимать не правительственное планирование и контроль, а участие и инициативу граждан. Я хотел бы назвать это новой экономикой».[47] Считая ничем не оправданное государственно-бюрократическое администрирование тяжелой преградой на пути развития частного предпринимательства, Ким Ен Сам приводил такой факт: чтобы получить разрешение на открытие нового завода или фабрики, надо собрать 312 документов и пройти примерно 60 этапов регистрации. К этому добавлялись другие пороки хозяйственной системы – недостаточное стимулирование научно-технического прогресса, несовершенство налоговой системы, недостаточное снабжение бизнеса деловой информацией, что в конечном итоге лишало южнокорейскую экономику мировой конкурентоспособности.
Раскрывая свою «новую аграрную политику», Ким Ен Сам акцентировал внимание на резко обострившихся социально-экономических проблемах деревни, к которой во времена Третьей республики, т. е. при правлении Пак Чжон Хи, был проявлен глубокий интерес. Ослабление внимания к аграрному сектору в годы Пятой республики привело к тому, что в Южной Корее стала чрезвычайно высока себестоимость продукции, на низком уровне находятся доходы крестьянских семей, дети которых уходят массами в города, оставляя необработанными и без того дефицитные плодородные земли. Критической проблемой стала невероятно возросшая финансовая задолженность деревни, превышавшая все бюджетные ассигнования на поддержку аграрного сектора в 1993 г. В качестве узловых акций в поддержку деревни доктрина «Новой Кореи» предлагала повысить «потолок» фермерских землевладений, чтобы задержать дробление хозяйства, ввести путем землеустроительных мероприятий в оборот до 1 млн чонбо орошаемых и 100 тыс. чонбо богарных земель, облегчить условия кредитования фермеров, организовать массовое повышение производственной квалификации молодым крестьянам (до 10 тыс. чел. ежегодно), расширить сеть оптовых рынков в городах, расширить в 3 раза агротехнические исследования, создать новые предприятия по переработке сельхозпродукции, завершить обновление деревенского жилья, сохранить госдотации рисоводам и не допустить импорта зерна, расширить экспорт фруктов, лекарственных растений, цветов, шелкопряда и др. культур, создавать условия для продовольственного самообеспечения страны и повысить таким образом совокупный крестьянский доход с 1991 г. по 1998 г. в 2,5 раза. Чтобы успешно претворить в жизнь стратегию «Новой Кореи», необходимо предпринять самые энергичные усилия, направленные на формирование принципиально нового национального сознания всех слоев общества – предпринимателей, рабочих, фермеров, чиновников. А для этого, в свою очередь, нужна коренная реформа системы образования и воспитания молодого поколения. «Нынешняя система образования как таковая, разжигая индивидуальный эгоизм и жажду легких путей в жизни, разрушает общественный порядок. Делая упор на чрезмерное соперничество в знаниях, наша система знания дегуманизирует человека».[48]
Доктрина «Новая Корея», рожденная в сложных переходных условиях Юга и воплотившая своеобразный синтез традиционализма и вестернизма в политической культуре демократически ориентированных интеллектуальных кругов страны, представляла во многом своего рода образец политического идеализма, одно из течений в мировой общественной мысли второй половины ХХ в.
Отсюда призыв Ким Ен Сама «выжить» в условиях глобализации и информатизации, технологических вызовов и торговых войн и приступить к созданию гражданского общества, великого, справедливого, процветающего государства благосостояния. Для достижения этой цели необходимо было завершить вытеснение армейской элиты из сферы большой политики, обновить избирательную процедуру, объявить бескомпромиссную войну коррупции и другим антисоциальным явлениям.
Президентские выборы в январе 1992 г. были первой за три десятилетия избирательной кампанией, в которой на пост главы государства открыто или завуалировано не претендовала армейская верхушка. Демонстрацией перехода генералитета во «второй эшелон» власти был выход из рядов правящей ЛДП Ро Дэ У. Ко времени предпрезидентской гонки 1992 г. военные сумели перейти организованно в сферу большого бизнеса, занимая многие привилегированные посты в управленческих структурах ФПГ. Уже к концу 80-х годов в высшей иерархии управляющих крупнейших ФПГ бывшие военные занимали: 2 высших поста из 4 в «Самсунге», 3 высших поста из 7 в «Хёндэ», 2 высших поста из 10 в «LG», 6 высших постов из 21 в «Дэу» и 2 высших поста из 7 в «Ссанъёне» и т. п. В руках армейской верхушки оказались солидные пакеты акций финансово-промышленных групп, что было отражением тесной унии и даже сращивания военно-бюрократиче ской элиты с крупным капиталом. Располагая серьезными экономическими тылами, армейская верхушка в целом вынуждена была признать Закон о запрещении участия в политической деятельности военным, проведенный администрацией Ким Ен Сама.
Вместе с тем первая гражданская избирательная кампания выявила необычный политический феномен: о своих притязаниях на пост президента заявил в январе 1992 г. основатель и почетный президент «Хёндэ» – одного из самых крупных чэболей – Чон Чжу Ен. Трудно сказать, на какую перспективу рассчитывал олигарх в условиях, когда настроения электората в отношении крупного капитала, так же как и военных, были если не негативными, то по меньшей мере прохладными. Опираясь на свое финансовое могущество, магнат в короткий срок создал разветвленную и хорошо проплачиваемую Народную партию объединения (НПО) (Тхонъиль куньминдан), предвыборная платформа которой содержала идею процветания Кореи на основе форсированного воссоединения двух частей разделенной нации и эффективной помощи государ ства национальным предпринимательским кругам. Однако власти без особых усилий нейтрализовали политическое наступление крупного капитала. Была проведена обстоятельная финансовая ревизия, в ходе которой амбициозный «кандидат в президенты» был обвинен в незаконной растрате 1 млрд долл. на свои избирательные нужды и других злоупотреблениях бюджетной дисциплины. Против Чон Чжу Ена было начато прокурорское расследование и ему было запрещено выезжать за рубеж. Магнат избежал тюремного заключения, но ему пришлось отступить. Чувствительный удар по нему имел важное значение для последующего огра ничения политических амбиций других представителей ФПГ, дальнейшего реформирования государственной системы, которое осуществлялось на основе доктрины «Новой Кореи» «синхангук», означавшей построение «новой экономики», «новой политики», а также «новой культуры», призванных содействовать выработке национальной гордости, патриотического сознания, ощущения «активного гражданина».
