Не, ну вообще.

– Лилли, – прохрипела я, – ты что, не понимаешь, что эта сцена – пророческая? А вдруг меня тоже обручили в младенчестве с принцем, которого я в глаза не видела, а папа мне об этом еще не сказал! И я ведь тоже могу повстречать на пляже спасателя и безумно полюбить его, но это не будет иметь никакого значения, поскольку я обязана выполнить свой долг и выйти за человека, которого выбрал мой народ.

– Ты, случаем, микстуры не перепила? – поинтересовалась Лилли. – Там написано: «Одна чайная ложка каждые четыре часа». Не столовая, ты, олень.

Я рассердилась на Лилли за то, что она за ерундой не видит главного. Конечно, я не могла рассказать ей про письмо – а вдруг это ее брат написал? Не хочу, чтобы он подумал, будто я треплюсь о его письме со всеми подряд. Любовное письмо – это очень личное. Но все равно Лилли могла бы посмотреть на происходящее с моей точки зрения.

– Неужели ты не понимаешь? – засипела я. – Какой мне смысл влюбляться в кого-то, если окажется, что папа уже устроил мой брак с каким-нибудь принцем, которого я никогда в глаза не видела? Каким-нибудь наследником из Дубая или типа того, который каждый день любуется моим портретом и не может дождаться, когда же он наконец назовет меня своей.

Лилли ядовито заметила, что я, похоже, перечитала любовных романов для девочек, которые так нравятся моей подруге Тине Хаким Баба. Тут надо признать, что, действительно, именно они навели меня на мысль. Но это не имеет значения.

– Серьезно, Лилли, – сказала я. – Мне надо быть очень осторожной, чтобы не влюбиться в кого-нибудь вроде Дэвида Хасселхоффа или твоего брата, потому что придется выйти за принца Уильяма.

Ну не сказать, что это была бы такая уж страшная жертва.

Лилли встала с моей кровати и протопала в гостиную, где сидел папа. Он был один, потому что, стоило ему зайти проведать меня, как мама сразу вспоминала про какое-то срочное дело и сбегала.

На самом деле не было у нее никакого дела. Просто мама до сих пор не призналась папе ни про мистера Дж., ни про то, что они решили пожениться, ни про ребенка. Мне кажется, она боится, что папа начнет орать и обзывать ее безответственной (да запросто).

И вот, вместо того чтобы признаться, она каждый раз сбегает от него с виноватым видом. Это было бы смешно, если бы не выглядело так жалко: взрослая женщина, тридцать шесть лет, а ведет себя как ребенок. Вот я, например, к тому времени, когда мне исполнится тридцать шесть, уже полностью самоактуализируюсь и не буду страдать всякой фигней, как мама.

Лилли зашла в гостиную, и я услышала, как она сказала: «Мистер Ренальдо…» Она всегда называет моего папу мистером Ренальдо, хотя прекрасно знает, что он принц Дженовии. Но Лилли утверждает, что ей на это наплевать. Она живет в Америке и не собирается никого называть вашим величеством. Лилли принципиально против всяких там монархий, ну и княжеств тоже, до кучи. Она считает, что власть должна принадлежать народу. В колониальные времена ее считали бы вигом.

– Мистер Ренальдо, – обратилась Лилли к моему папе, – а Миа случайно не обручена тайно с каким-нибудь принцем?

Папа опустил газету – я даже из своей комнаты слышала, как хрустнули страницы.

– О господи, конечно, нет, – ответил он.

Лилли так же решительно протопала обратно.

– Балда, – сказала она мне. – Я отлично понимаю, почему ты боишься влюбиться в Дэвида Хасселхоффа. Он тебе в отцы годится и давно не в строю. Но что-то я не врубилась, при чем тут мой брат?

Только тут до меня дошло, что я ляпнула. Лилли ведь не догадывается, как я отношусь к ее брату Майклу. Да я сама не до конца понимаю, как я к нему отношусь. Только знаю, что без рубашки он вылитый Каспер Ван Дин[4].

Мне так хочется, чтобы это он написал письмо! Просто до ужаса! Но я ни за что не скажу об этом его сестре.

Я заявила, что нечестно требовать каких-то объяснений у человека, чей мозг затуманен микстурой от кашля с кодеином. Но у Лилли сразу стало такое выражение, как во время урока, когда она, конечно, знает ответ на вопрос учителя, но молчит, чтобы дать возможность и другим ученикам сказать хоть что-нибудь.

Как же тяжело дружить с человеком, у которого IQ равняется ста семидесяти.

ГРУДЬ ЗВЕЗД

МНЕНИЕ ЛИЛЛИ МОСКОВИЦ И МИИ ТЕРМОПОЛИС

Четверг, еще позже

После обеда мне стало настолько лучше, что я встала с кровати. Проверила электронную почту – а вдруг таинственный Друг прорезался? Раз уж ему известен мой домашний адрес, значит, и электронный должен знать. И тот и другой можно найти в электронном школьном дневнике.

Вместо этого я обнаружила письмо от Тины Хаким Баба с пожеланиями скорее выздороветь. И от Шамики. Шамика написала, что уговаривает папу разрешить ей пригласить гостей на Хэллоуин. Приду ли я, если он разрешит? Я ответила, что, конечно, приду, если уже совсем поправлюсь и перестану кашлять.

Еще было сообщение от Майкла. Тоже с пожеланиями выздороветь, но в виде гифки: танцующий котик, очень похожий на Толстяка Луи. Это так мило! И подпись: «С любовью, Майкл».

Не «С наилучшими пожеланиями».

Не «Искренне твой».

С любовью.

Я посмотрела гифку четыре раза, но так и не поняла, он или не он написал мне письмо. Кстати, в письме слово «любовь» не упоминалось ни разу. Там было сказано, что я нравлюсь этому человеку. И подписано: «Твой искренний Друг».

Но никакой любви, ни одного намека.

И тут я заметила еще одно письмо с незнакомым адресом. Мамочки! Может, это мой незнакомец? Я схватилась за мышку дрожащей рукой…

Открываю письмо, а там сообщение от ДжоКоша.

ДжоКош: Просто хотел узнать, как ты. Сегодня в школе скучал по тебе! Ты получила мое письмо? Надеюсь, тебе стало легче от мысли, что кое-кто считает тебя суперкрутой. Выздоравливай скорее.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.