Накануне Ритка провела последний инструктаж: У нас всего два дня. В день каждая должна продать по пятьдесят три лифчика. Итого за два дня – семьсот сорок шесть лифчиков. Оставшиеся четыре получат в подарок те из нас, кто продает товар первыми.

– Мне он и даром не нужен, – фыркнула Маша.

– Не ври! Часто ли тебе дарили белье по тысяче рублей?

…Торговец не обманул: семь палаток под цветными веселыми тентами были рядом – четыре в одном ряду и три – напротив.

Ника велела надеть мне аквамариновый лифчик (якобы – к глазам). Внизу у меня была длинная узкая зеленая юбка с разрезом, на голове – соломенная шляпка с зелеными лентами. Катюха была во всем красном: круглые крупные бусы на груди, красная юбочка, красная же грация, алый напомаженный рот. Неужели она еще совсем недавно была учительницей?

Лаппа – умереть не встать! Черные кожаные шорты, сапоги с ботфортами, черный лиф. Женщина-вамп.

Роза сама себе выбрала фиолетовый лифчик, на голую шею надела мужской галстук в цвет.

Ну маскарад, да и только. Торговки из соседних палаток ахнули, увидев нашу процессию перед тем, как мы заняли свои места за прилавками. Ритка незаметно перекрестилась, подмигнула нам и нацепила «хамелеоны». Поехали!

Первым, как это ни странно, лифчик «улетел» у Оли. Мимо нее проходила женщина с дочерью – подростком лет пятнадцати. Девочка, как зачарованная, уставилась на Клюеву. Все помнят, что Оленька у нас и сама-то как нимфетка. А в этот день она была сама девственная порочность. Она стояла в очаровательных шелковых брючках коричневого цвета в белый горох. Бежевый лифчик и бежевый же бант на хвосте волос удачно оттеняли коричневый низ, белые пластмассовые бусики и телесного цвета помада соединяли все это воедино.

– Нравится? – улыбнулась Олька девочке.

– Очень, – прошептала та. – А в этом на дискотеку можно?

– Именно на дискотеку! Только я тебе рекомендую купить красную грацию, ты ведь – брюнетка. Наденешь джинсики-стрейч, приклеишь красную «татушку» на плечо, все мальчишки – твои…

Когда мать с дочкой отошли от прилавка, Клюева помахала перед нашим носом двумя «пятихатками» и показала язык.

Ника даже разозлилась и окликнула проходящего мимо парня:

– Мужчина, не хотите своей барышне модный топик купить?

Парень оценивающе оглядел Нику с головы до ног:

– Да она такое не носит.

– Правильно, потому что у нее такого нет. А вы ей подарок сделайте.

– Да мы, вообще-то, на юг собрались, жена велела очки от солнца купить и шлепанцы…

– Вот и чудненько. А ну как обгорит ваша жена на солнце в маленьком лифчике, а на пляж все равно охота. Не в футболке же лежать, а тут и спинка прикрыта, а вроде как лифчик…

Парень помялся.

– А шлепанцы в цвет за углом купите, там – всех цветов радуги.

– А вы какой цвет рекомендуете?

– Глаза у нее какие?.. Торговля пошла.

Нет, не скажу, конечно, что все проходящие так сразу и бросались на наш товар, но идея «живых манекенов» срабатывала беспроигрышно.

Случались и неприятности.

Одна деревенского вида тетка сцепилась с Манюней:

– Это где же видано, чтобы за хлопковый лифчик тысячу отдавать?

– Вот и не отдавай. Поищи капроновый за стошку, чтоб потницей в жару покрываться.

– Ишь ты, капроновый! Сама носи.

– Нет уж, я буду натуральный носить. По парижской моде.

– Чего, тетка, к девчонке пристала, не нравится – не покупай, – как из-под земли вдруг вынырнул у прилавка молоденький мент. Наверное, из группы Вихрова.

– А что она лается? – взъерепенилась тетка. – К покупателю с поклоном надо.

– А не нравится продавец, у другого бери – вон их тут сколько, твоих лифчиков.

Тетка повертела головой и выбрала Розу. Роза быстренько обмерила сантиметровой лентой теткин объем груди и запаковала фиолетовую грацию в полиэтиленовый пакетик. Роза подмигнула Маше, а Ритка показала Манюне кулак.

Ко мне в основном подходили пышнотелые дамы, интересовались: не жмет ли, хорошо ли дышит тело? На разговоры с каждым покупателем уходило довольно много времени, и к концу дня я почувствовала першение в горле. Но лифчики шли бойко, курьер несколько раз бегал на склад за дополнительной продукцией, и это вдохновляло.

К обеду в воскресенье случился небольшой инцидент. К нам подошел недовольный продавец женского белья из соседнего ряда. Он покрутил в руках мои аквамариновые лифчики и грозно спросил:

– Почему так дорого продаешь?

– За дорого партию получила, за дорого и продаю, тебе-то что?

На рынке все «тыкали» друг другу, и мы быстро переняли местный стиль общения.

– А в накладных какая цена? – не унимался обиженный конкурент.

– А ты что – из налоговой инспекции? – подперев руки в бока, к нам приближалась Лаппа.

– Да я вот прикола не пойму. Трусами бабскими торгую – по двадцать-тридцать рублей, с бантиками, с гипюром, все как положено; лифчиками – по сто – сто пятьдесят – чистый Китай, между прочим, а торговля плохо идет. А вы какое-то дерьмо с пластмассовыми пуговицами за тысячу втюхиваете… Вот я и хочу понять – в чем фишка-то?

– Ах ты, барыга! – свела брови в знаменитую темную линию Лаппа. – Так это мы из-за тебя здесь второй день торчим? Мы-то рассчитывали за один день управиться… – блефовала Ритка.

– Не понял…

– Сейчас поймешь. Демпингом занимаешься? А ты знаешь, что на рынке за демпинг полагается? Сейчас соберу здесь всех колготочников и бельевиков – мало тебе не покажется…

– Да, ладно, товарка, чего расшумелась? Я ведь всего лишь понять хотел…

– Умные книги по маркетингу читать надо, понял, паря? – вклинилась в разговор Ника.

Парень недоуменно оглядел наш «маскарад» и ретировался.

Первыми закончились черные лифчики. Потом – красные. Потом – бежевые. К четырем дня у меня ушел последний аквамариновый бюстгальтер. Потом мы все, хором проклиная Нику за ее любовь к цветовому тесту Люшера, торговали фиолетовыми тряпками. На последние десять лифчиков неходовых размеров мы сбросили цену: продали по семьсот рублей.

К пяти часам дня в воскресенье мы остались с семью непроданными изделиями – теми, что были на нас.

– Берем себе в качестве подарков, – разрешила щедрая Лаппа.

Расплатившись со всеми, кому были должны (аренда палаток, владельцу склада…), мы поехали считать выручку. Она составила больше двадцати тысяч долларов.

– Мы теперь – миллионеры, Рита? – восхищенно спросила Оля.

– С каких это пор пятидесятая часть миллиона равняется миллиону? – подколола Клюеву Рита. – А ты, Люся, не забудь перевести на наш счет пять тысяч за рекламу. Договор-то с минчанами – в силе.

– Ну, заживем теперь! – вздохнула счастливая Катя.

– Можно и зарплату прибавить, – буркнула Верхогляд.

– Ио зарплате подумаем, девчонки, и о социальном пакете, – радостно потирала руки Лаппа.

– Рита, а скажи, все-таки мы могли на Апрашке «влететь» с этими лифчиками? – отводя я Риту в сторону, спросила я.

– Могли, могли, – нахмурилась подруга. – У меня только сейчас все внутренности отпустило… – Она закурила и улыбнулась. – Но ведь все получилось, а? Милка, выше нос. Радуйся!

Все радовались, кроме меня. Бухгалтер по профессии, я знала, как легко и быстро тратятся деньги и как медленно и трудно они зарабатываются. Ведь не пройдет и дня, как та же Маша устроит в редакции очередную истерику: «Люська, гони деньги на представительские расходы!»

Мария Васильевна Верхогляд

(она же – Маша).

Провинциалка, баскетболистка. 169,5 см., 25 лет.

Бывший фотолаборант фирмы «Цветной мир».

В Питер приехала из Псковской области, там училась в спортивной школе – была разыгрывающей в баскетболе.