— Знать-то там знают… — вступил в разговор Михаил Петрович. — Но, видно, грош цена этим договорам, подписанным буржуями. Ничего! Не будет Красная Армия прятаться да шептаться, что, мол, между нами… Скоро, ребята, увидим.
— Я тоже так думаю. По своей земле ходить, да крадучись? Нет, черт возьми! — Рийко встал. — Не пора ли сменить Сашу? Может, я пойду?
— Пойдет Евсей, — сказал Михаил Петрович. — Он уже покимарил час-другой.
— Есть! — вскочил Евсей.
Саша ввалился в избушку весь озябший.
— Мороз крепчает, братцы. До костей промерз.
Он налил в кружку из чайника кипятку, достал из мешка кусок хлеба, повертел его в руках и сунул обратно. Дорога еще длинная, пригодится… А спать и так можно.
Деревья перестали шуметь. Они словно застыли, вслушиваясь, как в лесу потрескивает мороз, и присматриваясь к новому часовому, который подпрыгивал на месте, пытаясь согреться. Мороз донимал его, будто хотел испытать этого парня с юга. Но когда насквозь продрогшего Евсея на посту сменил Рийко, вдруг началась метель и мороз уступил свое место пурге, которая быстро покрыла все вокруг белой пеленой.
Пограничники вышли в путь рано утром. Пурга была им на руку, она тут же заметала следы. Небо было непроницаемо-черным, но внизу, где белел снег, было чуть светлее, так что опытный глаз различал путь. Когда вышли к зимнику, который вел из Ровкулы в Челму, Рийко пошел вперед в разведку. Начало светать, но метель не унималась. Рийко с трудом различал занесенную снегом дорогу, петлявшую среди леса. Вдруг ему показалось, что кто-то недавно прошел по дороге. Вскоре он обнаружил следы, чуть выступающие из-под свежего снега. По следам трудно было определить, куда они вели. Рийко дал знак остальной группе, и они направились по зимнику на восток. Дальше следы неизвестных путников стали еще заметнее. Теперь видно было, что эти люди тоже направлялись на восток. Судя по следам, их было немного. Но все равно следовало соблюдать осторожность. Рийко и Саша шли впереди.
Вдруг следы оборвались. Саша и Рийко остановились в недоумении… Наконец они обнаружили, что неизвестные, путники свернули с дороги в лес и замели свои следы хвойными ветками. Рийко и Саша тоже свернули в чащу…
— Кто вы такие? — окликнули их из-за деревьев. По акценту чувствовалось, что крикнувший был карел.
Ребята залегли. Рийко крикнул по-русски:
— Выходите! Нас целая рота.
Ему не ответили. С дороги послышались шаги. Это бежали на помощь остальные пограничники.
— Вы настоящие красные? — спросил из чащи женский голос.
— Выходите. Мы вам ничего плохого не сделаем. Мы свои, — крикнул Саша.
Из-за деревьев вышла закутанная в толстый платок женщина. Саша встал и пошел ей навстречу. Женщина бросилась обнимать его.
— Свои здесь, совсем свои! — крикнула она по-карельски. — Выходите.
Неизвестных путников оказалось восемь человек. Семь мужчин и одна женщина. Но лишь двое из них имели оружие. Молодой мужчина в меховой шапке был с винтовкой, да у одного старика — старинное охотничье ружье, которое заряжалось с дула. Но они готовы были принять бой, если бы на месте пограничников оказались белые.
— Куда вы идете? — спросил Рийко.
Старик с ружьем объяснил на ломаном русском языке:
— Куда карелу теперь идти? Только туда, на Мурманку. За подмогой. Мы из-под Ребол. Из родных деревень. Ходоками нас народ послал. А где же ваша рота?
— Будут роты. И не одна, — обещал Михаил Петрович.
Он с подозрением смотрел на мужчину с винтовкой. Тот явно был не из мирного населения.
— Я бежал из банды. Потапов моя фамилия, — сказал тот и протянул свою винтовку: — Возьмите.
— Он свой. Наш он, поспешил заверить, старик с ружьем.
— Да вы не сумлевайтесь, — поддержала его женщина. — Мы знаем его. Он хороший человек.
— Кто же тут сумлевается? — сказал Михаил Петрович. — У своих мы оружие не отнимаем. Ему самому оно сгодится.
Первым делом устроили привал. Карелы-ходоки оказались богаче пограничников. У них нашлась и рыба, и вареный картофель, и пареная репа. Все вытащили свои припасы из кошелей. Они рады были поделиться с красноармейцами. Тем более что впереди у них была одна дорога.
Михаил Петрович сперва был против того, чтобы ходоки пошли с ними. Он хотел взять лишь парня с винтовкой, а остальным предложил вернуться домой или спрятаться в таежных избушках. Что касается протоколов деревенских сходок, которые ходоки несли органам Советской власти, их доставят куда нужно пограничники. И скоро придет помощь. Обязательно. Но ходоки не согласились. Они обещали вернуться к себе в деревни со своими — с Красной Армией. Пришлось Михаилу Петровичу уступить им, хотя невооруженные люди могли быть помехой его группе. Доведись встретиться с противником — бой-то смогут вести только шестеро, да к тому же им надо защищать и остальных. Но кое в чем ходоки могли быть и полезны. Уроженцы этих мест, они лучше знали дороги. А на привалах они могли стоять в дозоре.
Ходоки рассказали о расправе в Руоколахти. Пограничники были взволнованы. Рийко тут же предложил немедленно пойти в Руоколахти и отомстить белым.
— А не маловато нас? — спросил Михаил Петрович.
— Бьют не числом, а умением, — запальчиво возразил Рийко. — Главное — свалиться как снег на голову. К тому же не вся банда в селе, — наверное, только гарнизон оставили.
— Мы выполним то, что нам приказано, — отрезал Михаил Петрович. — Хватит мелких стычек. Пора воевать по-настоящему.
На следующий день к вечеру они вышли на дорогу. Метель прекратилась. На дороге были видны следы саней и людей. Все они вели в сторону Киймасярви. Следы эти могли оставить лишь белые. «Больше некому», — рассуждали Саша и Рийко, вышедшие первыми на дорогу. Вдруг они услышали скрип полозьев. Кто-то еще едет. Ребята залегли. Вскоре на дороге показались сани, за которыми неторопливо шли, переговариваясь, трое. Два в гражданской одежде, третий — в офицерской шинели. Саша привстал и прицелился с колена. Он держал на мушке офицера. Но стрелять еще было рано. Пусть подойдут поближе. Но, как назло, под снегом оказался обледенелый камень, нога Саши соскользнула с него, и он нечаянно нажал спусковой крючок раньше времени. Те трое бросились в лес. Саша успел еще раз выстрелить. Мимо! Рийко побежал следом за бандитами, стреляя на ходу. Лошадь, видимо привычная к выстрелам, как ни в чем не бывало продолжала идти. Саша выскочил на дорогу и схватил лошадь под уздцы.
Бандитов уже и след простыл. Подоспевший к дороге Михаил Петрович велел Рийко вернуться.
Пограничники увели лошадь в лес, тщательно заметая за собой следы, так чтобы нельзя было определить, в каком месте они свернули с дороги. Отойдя далеко в чащу, они остановились в густом ельнике под горой и устроили привал.
В санях оказались два рюкзака и кошель. В кошеле было много всякой провизии, в одном из рюкзаков нашелся кожаный портфель, набитый какими-то бумагами.
— Вот это добыча! — воскликнул Рийко и начал перебирать бумаги. Протоколы собраний. Списки, еще списки. Просматривая один из списков личного состава какой-то роты, Рийко обратил внимание на фамилию Тахконен. Рядом с этой фамилией, созвучной с названием родной деревни Рийко, было указано место, откуда был бандит, — Тахкониеми. Вилхо Тахконен из Тахкониеми? Кто же это мог быть? По сведениям Рийко, из жителей Тахкониеми в белой банде был лишь его брат. Неужели Васселей?
— А что это за штука?
Михаил Петрович вертел в руках круглую печать, вырезанную из ольхи.
При свете только что зажженного костра Рийко стал разглядывать, что написано на печати. В центре три большие буквы KMS. Что же это значит? По кругу мелкими буквами: Karjalan metsäsissit. Ага, «Лесные партизаны Карелии».
Все это оказалось имуществом самого Таккинена!
Узнав об этом, Саша схватился за голову. Он упустил Таккинена, с которым у него были особые счеты. Хоть за старого Ярассиму рассчитался бы… Эх!
Рийко долго не мог заснуть. И не потому, что ночевали у костра, где с одного боку мороз покусывает, а с другого огонь припекает. Спать у костра ему приходилось не впервые, да и в общем-то было не холодно. Погода вроде чуть потеплела. Тихо, успокаивающе шумел лес. Лошадь, накрытая попоной, похрустывала сеном, изредка поглядывая на своих новых хозяев. Ей, видимо, было безразлично, кому служить, лишь бы кормили. Спать Рийко не давали мысли о Васселее. Вилхо Тахконен из Тахкониеми… Кто бы это мог быть? Неужели… Заметив, что Потапов тоже не спит, ворочается и вздыхает, Рийко решил спросить у него, но тот опередил его:
