— Да легко! — Рассмеялся я, нарезая еще сала. — По трезвянке то она меня отталкивает. А тут просто перебрала вот и оказалась со мной в одной постели, к тому же, даже в таком состоянии, между нами, ничего не было.

— Именно, потому что в таком состоянии! — Подняла тонкий пальчик Василиса. — Она не хотела момент портить. Ты, Димочка, ей нужен трезвый в полной моральной и физической готовности. Ты где сало это взял? Вкусное зараза! И ведь понимаю, что мне после него в зале пахать не разгибаясь, а остановиться не могу. — Еще один бутерброд исчез с тарелки. — Так что, хороший мой, будь с ней аккуратнее, служебный роман, он до добра не доведет.

— Так ты же вон тоже, вроде как, моя начальница, а я тебя того. — Я медленно потянул за краешек полотенца, и оно скользнуло на пол.

— Это я тебя того. — Хмыкнула Василиса, не отрываясь от сала и словно не обращая внимания, что осталась в чем мать родила. — И это совсем другое дело. С моей стороны, это мотивация. Ты спас воображлятор, ты молодец, я тебя наградила, постепенно ты привыкнешь к тому, что за отлично выполненную работу ты получаешь награду, и это заставит тебя работать еще лучше.

— Сплошной расчет и никаких эмоций. — Хмыкнул я, и она лишь кивнула. — И это вовсе не потому, что я тебе нравлюсь. — Снова кивок и очередной бутерброд с салом оказывается в тонких пальчиках. — А знаешь…– Я откинулся на стуле и сделал большой глоток обжигающе горячего чая. — Я сало вкусное нашел, я такой молодец…

Василиса посмотрела на меня, потом в потолок, затем кивнула, что-то для себя решая и взяв со стола резинку собрала волосы в пучок.

— Знаешь! А ты мне тогда сразу понравился. — Она сидела, обхватив мои колени руками и положив голову мне на бедро. — Стоял такой, толстый, нелепый, растерянный, пялился на здание вокзала, я еще подумала, какой забавный увалень. Это уже позже, когда мы сидели в кабинете у начальника станции, я подумала, что ты мог бы мне пригодиться.

— И поэтому, ты решила устроить на меня охоту? — Усмехнулся я и запустил пальцы в ее угольно черные волосы.

— Не охоту. — Она расцеловала мою ладонь. — Я подумала, что тебя можно было бы использовать, чтобы устранить Царевича. Костя имеет склонность приближать к себе хронических идиотов, что Иван, что Соловей, они находились не на своем месте, вот я и решила тогда тебя сыграть. Ну а что, назначить тебя полицейским, тебе и делать ничего не надо было, чтобы быть лучше Ивана, а ты с Ягой сошелся, погоню всю эту устроил, меня вон даже в плен взял.

— А ты что планировала? — Мне стало интересно, именно с того эпизода и начались все мои приключения в Караваеве.

— Ну тебя бы арестовали, привезли в Институт и для начала промариновали в казематах денек, и только после этого, я бы Косте идею заронила, о том, что это, возможно, судьба. В итоге все бы получилось точно так же, ты полицейский, ищешь Бельского, только без всех этих погонь, угроз мне гранатой, сговоров с Ягой. — Она подняла на меня свои синие глаза, просто не естественного цвета.

— Но в итоге то все получилось так, как ты планировала верно? — Я провел ладонью по ее щеке, и она больно прикусила мне большой палец.

— В целом да. Ты теперь мой человек в совете. — Она очаровательно улыбнулась. — Ты ведь мой человек? — Я неопределенно пожал плечами. — Костя хороший специалист, но в людях совершенно не разбирается, от того у нас в совете и сидели такие люди, как Соловей, или Горох, я же постепенно все меняю. Для меня интересы Института на первом месте, выше личных, выше Костиных. И для блага Института, я должна немного подвинуть его…

— Но он ведь твой муж. — Попытался я вставить свои пять копеек.

— Три минуты назад, ты предпочел об этом забыть. — Рассмеялась она. — Повторюсь. Костя отличный специалист, он выгоден для Института, несмотря на свои заморочки. Я лишь пытаюсь улучшить существующий порядок. И для этого, мне нужен ты… — Она на секунду закрыла глаза и словно через силу произнесла. — И Яга! Поэтому, Дим! Найди способ вернуть ее нам. Это сейчас задача по важности почти такая же, как найти Бельского. Выясни, что случилось. Верни Ягу. Я дам тебе все, что попросишь, деньги, людей, ресурсы, главное, верни ее.

Вот мы и подобрались к главному, я сейчас смотрел на девушку с искренней любовью, да, это именно та Василиса, которую я знал, к которой я привык и которую ценил. С чего началось утро? Скандал! Вломилась ко мне, наорала, взвинтила, потом смилостивилась. Снизошла до смертного, наградила своим телом. Дала почувствовать, что я для нее важен и ценен. Потом разговор ни о чем, и снова сладкий пряник, и только после этого, доведя меня до состояния, когда она для меня самая лучшая, и замечательная, мне заронили две мысли, первая и она же главная, я ее человек! Это не обсуждается. Она меня выбрала с самой первой встречи, она меня поставила туда, где я есть, а еще у нее такие милые пухлые губки, что впредь, отказать ей ни в чем я не смогу, ведь я тут только из-за нее. Но это мысль глобальная, она на будущее, а сейчас есть задачи сиюминутные, а конкретно вернуть выскользнувшую из-под контроля фигуру в большой игре Василисы. Ну а кому еще возвращать Яру, если не мне?

Я с любовью смотрел на девушку и поглаживал ее по щеке, маленькая хитрюшка. И как в этой хорошенькой головке помещаются то все эти планы и комбинации? Ведь ни слова в простоте не сказано, ни одного жеста не сделано просто так.

Мне внезапно стало очень ее жаль, она живет не для себя, а во благо Института, все что она творит, должно принести пользу родной конторе, даже со мной она сейчас не потому, что ей это приятно, а потому, что должна. Хотя, чего ее жалеть, она так же легко сметет меня со своей шахматной доски, когда это будет ей нужно, как, впрочем, и сама сойдет с нее, если того потребуется для достижения цели.

— Не смотри на меня так. — Внезапно холодным, приказным тоном сообщила мне Василиса.

— Как? — Уточнил я.

— Да вот так! — Она резко встала и заозиралась, видимо в поисках полотенца. — Сочувствующе, все понимающе! Ты сейчас чего-то там у себя в голове напридумывал? Так вот, это не так! — Глаза ее метали молнии, а я в ответ лишь улыбнулся и похлопал себя по бедру, приглашая ее присесть. Жест, ставший для нас привычным за эти месяцы, сейчас она сядет ко мне на колени, я положу одну руку ей на бедро, вторую на талию, и она станет поить меня кофе. Вместо этого, мне в лицо бросили полотенце. — Я серьезно, Дим. Никогда больше так на меня не смотри. И никогда больше, так про меня не думай. Я живой человек, не машина, я не играю и не просчитываю комбинации.

— И не читаешь мысли? — Я снова повторил приглашающий жест, но уже настойчивее.

— Твои мысли прочитать не сложно. — Она стала чуть спокойнее. — Пошляк. — Я ей развязно подмигнул, и Василиса, решив сбросить градус внезапно возникшего напряжения, все же уселась мне на колени. — Я сегодня была с тобой предельно искренней, а ты меня обидел своими подозрениями.

— Я не сказал ни слова. — Спокойно сообщил я ей.

— Да не надо слов. Дим, я по лицам читаю, а ты как букварь. — Она не сильно, но ощутимо отвесила мне пощечину. — Ты думаешь я со всеми сплю? Думаешь, это для меня разменная монета для достижения цели? У меня в жизни было три мужчины! Двоих ты знаешь, третьего не узнаешь никогда, для меня, интимная близость слишком важна, чтобы ее использовать для влияния. Так что…

— Прости. — Я поцеловал ее в щеку. — Может я чего не так подумал, может ты чего не то прочитала. В любом случае, прости.

— Вернешь Ягу, прощу! — Совершенно серьезно сообщила она мне. — А пока… — Она встала и принялась собирать разбросанную по кухне одежду. — Как я говорила, любые ресурсы в твоих руках! Будут нужны деньги, звони мне. Люди, Варваре или Соловью… — Она секунду стояла в задумчивости, но все же подошла и чмокнула в губы на прощание. — Работай, Дим! Мне нужен результат!

Я смотрел, как она грациозно удаляется прочь и в голове моей крутилось: «не верю!», все это ей спланировано, ну может не в деталях, но все рассчитано, и со мной она эту канитель закрутила не просто так. Больше, чем уверен, что сегодняшнее утро разыграла как по нотам, пожалуй, кроме последнего аккорда, где я не сдержал своих эмоций и мимикой дал понять, что-то пошло не так. Красивая, умная женщина, такую бы любить и на руках носить, жаль чужая, и моей не будет никогда. А моя там, спряталась от всех, напуганная неизвестной опасностью, скрылась от мира и ждет, что я приду и спасу ее.