– Немедленно берем Решетникова в разработку, – ответил тот. – Только, конечно, очень аккуратно, чтобы те, кто его нанял, ничего не заподозрили. Нам еще нужно узнать, для чего же они все это затеяли.

– Хорошо, – кивнул Антипов. – Я в архиве светиться не буду, мало ли, за Решетниковым ведется наблюдение. Пришлю своего человека, майора Гришина, он войдет в вашу группу и будет участвовать в допросе. Не против такого сотрудничества, Михаил Андреевич?

– Что вы, Артем Кириллович, – улыбнулся Михаил Андреевич. – Мы разведке всегда рады, как говорится, один ум хорошо, а два – лучше.

– Ну, тогда Гришин с вами созвонится. Желаю удачи.

Стояло раннее солнечное утро. Жара пока не обрушилась на город, и в легкой утренней дымке он весь сиял могучей красой. Антипов с высоты своего кабинета, расположенного на восемнадцатом этаже, с привычным чувством гордости и восхищения разглядывая развернутую перед ним перспективу улиц и проспектов. Красивый город! По долгу службы ему довелось побывать во многих известных столицах мира, и он оценил по достоинству их заслуженное величие. Но этот город все же превосходил их своею исполинской мощью и при этом удивительной соразмерностью всех частей и частиц, радующей глаз что старожила, что приезжего, до того никогда не бывавшего в Москве.

– Значит, заказчиков интересовали документы для думского Комитета по надзору? – сказал Антипов, нехотя отходя от окна и занимая свое место в кресле перед столом, за которым сидели Медведев и Гришин.

– Так точно, товарищ генерал, – подтвердил майор Гришин. – Решетников показал, что две недели назад ему поступило предложение передать заказчикам сведения о том, на какой именно машине будет переправляться этот пакет.

– То есть дату переправки они знали заранее, – сказал Антипов. – Значит, свой человек в Государственной Думе, а именно в Комитете по надзору за исполнением наказаний, точно знал, в какой день им будут доставлены означенные документы, и передал эти сведения заказчикам. Сколько человек состоит в Комитете по надзору?

– Если считать всех, то есть и секретарей, и советников, то наберется с полсотни человек, – ответил Гришин. – Тут зацепиться трудно…

– Дума давно известна своими насквозь прогнившими кадрами, – вставил полковник Медведев. – Там работают на кого угодно, только не на государство. Сколько раз уже передавали ценнейшие сведения на сторону. И доказать что-либо чрезвычайно трудно, скользкие все, как налимы. Попробуй поймай теперь этого крота. С Решетниковым он никак не связан, тот даже не представляет, кем он может быть, на каком уровне работать. Вычислить такого невероятно трудно.

– Да, практически невозможно, – согласился Антипов. – Хотя искать, безусловно, нужно. Ладно, этим займемся параллельно. Так. Что рассказал Решетников о заказчиках? Кто такие? Как выглядят? Может быть, они как-то представились? Назвали какую-то организацию?

– Нет, – покачал головой Гришин. – Полная анонимность. Один человек подошел к нему прямо на улице, предложил поговорить в летнем кафе. Человек самой обычной наружности, славянин, говорит с московским выговором. Предложил сообщить небольшую информацию и предложил за это пятьдесят тысяч долларов. Встречались один раз, потом неизвестный дважды звонил Решетникову по мобильному телефону. Первый раз сообщил, что условленная сумма переведена на счет в «Мосбанке», и назвал номер счета. Во второй раз сообщил, когда будет заказана требуемая документация в Думу, и назвал номер телефона, естественно, мобильного, по которому Решетников должен был сообщить номер автомобиля и время его выезда на маршрут. Решетников по этого номеру позвонил, сообщил требуемые сведения и больше никаких контактов с заказчиком не имел.

– Счет в банке-то хоть проверил? – спросил Медведев.

– Проверил, – улыбнулся Гришин. – И не только проверил, но и перевел всю сумму на другой счет в другом банке, который открыл накануне.

– Подстраховался, значит, – усмехнулся Антипов. – Комбинатор… Он понял, что должен скрупулезно выполнять все наши указания?

– Так точно, ему все подробно объяснили. По-прежнему как ни в чем не бывало ходить на работу, исполнять свои обязанности. Сотрудникам архива пока ничего не говорили, чтобы исключить ненужные слухи. Те, кто его нанял, наверняка будут следить за ним, по крайней мере первое время, и они не должны ничего заподозрить.

– Решетников не попытается скомбинировать? – прищурился Антипов.

– Нет, – усмехнулся Гришин, – по-моему, это исключено. Кадровый офицер, а как увидел, что по его душу пришли, – затрясся от страха, весь белый стал. Практически в обморок упал… Все твердил, что, если б не финансовые трудности, никогда не пошел бы на это…

– Они все так говорят, – брезгливо вставил полковник Медведев.

– В общем, ждать от Решетникова сюрприза вряд ли стоит, – заключил Гришин. – Сейчас он изо всех сил рвется «загладить вину перед Родиной».

– Что ж, пусть заглаживает, – задумчиво сказал Антипов. – Но с него нам мало навару. Узнать бы, кто в Думе работает на похитителей… Служба безопасности, понятное дело, будет искать и, вероятно, отыщет хвостик. Но и мы не должны расслабляться, несмотря на то что пакет документов, интересующий преступников, к нашему ведомству прямого отношения не имеет. Не следует забывать, что, кроме документов для Комитета по надзору, пропали еще два пакета, и один из них – для закрытой военной лаборатории. Вот на что мы должны обратить самое пристальное внимание. Возможно, – и я бы очень хотел, чтобы оно так и было, – преступники не заинтересовались его содержимым и уничтожили, чтобы не усложнять себе жизнь. Но, учитывая профессионализм и, я бы сказал, особую циничность налетчиков, трудно угадать, на что они способны. Ценность похищенных документов весьма высока, и есть вероятность, что они захотят продать ее третьему заинтересованному лицу из числа наших бывших и нынешних противников. Так что розыск похитителей должен вестись с напряжением всех сил. Майор Гришин, вы по-прежнему работаете в составе следственной бригады ФСБ. Я уже согласовал этот вопрос с генералом Панченко. В случае необходимости, возьмите себе в помощники, кого посчитаете нужным. Жестких сроков не ставлю, понимая сложность задачи, но жду от вас результата.

– Понял, товарищ генерал, – подтянулся Гришин за столом.

– Хотя, – постукивая пальцами по столу, помедлил Антипов, – чую я, что если мы и выйдем на похитителей, то лишь тогда, когда они сами каким-нибудь образом себя проявят.

На конспиративной лионской квартире Джелал провел без малого три недели, пока сходил синяк с правого плеча. За все это время он никуда, по приказу Омрана, не отлучался, не считая двух вечерних вылазок в магазин за продуктами. Все остальное время он сидел дома, предаваясь молитвам, усердным физическим упражнениям, изучению по специальному разговорнику русского языка и до одури пялясь в телевизор. Там часто показывали главного врага всех правоверных мусульман – американского президента Буша с хитрыми маленькими глазками, глупо поднятыми бровями и узким ртом прирожденного лжеца. Джелал не понимал, о чем говорят с экрана телевизора американский президент и те, кто его встречает и подобострастно приветствует. Но ему достаточно было видеть их лица – и никаких объяснений больше не требовалось. При виде Буша Джелал замирал, как кобра перед броском, больше всего мечтая о том, чтобы выпустить в него всю обойму из автомата Калашникова – самого надежного и смертоносного оружия. Но такой возможности у Джелала не было, она могла быть предоставлена лишь самым лучшим – избранным – воинам ислама, а ему оставалось, глядя в телевизор, лишь копить в душе ненависть и бесстрашие, порожденное этой ненавистью. Хотя как знать, может, и он завоюет право на исполнение высшей миссии.

Кроме Омрана, весьма неразговорчивого человека, никто больше в квартире не появлялся. Но Джелал, за год тренировочного лагеря закаленный не только физически, но и морально, нисколько не страдал от вынужденного одиночества. Он четко знал, что его ждет особо важное задание, был посвящен в общий замысел этого задания, а значит, уже являлся одним из тех, кто принимает непосредственное участие в великом джихаде – войне мусульман против неверных поработителей.